Автор: Лекс Кравецкий

Если отмести чисто эмоциональные составляющие этого вопроса, сводящиеся к «почему только это, мне обидно, да?!», то, конечно, 99% типа аргументации отпадёт. Да и вообще «у вас тут надо учиться пятнадцать лет, а вон тот чел обещает все карты вселенной за три занятия раскрыть» — так себе аргументация.

Однако остаток-то — 1% — вполне содержательный: «вы это что же, предлагаете нам просто поверить, что надо именно вот так и никак иначе?».

Да нет, собственно. Напротив, предлагается строго обратное: не верить. А проверять.

Причём проверять не всё вообще, а только то, что касается описания устройства мира. Вам, например, совершенно не обязательно проверять научным методом своё желание послушать сейчас Iron Maiden. Потому что желание — это целевая установка, а научный метод имеет дело только с описательными.

Разница между ними вот в чём: описательные установки говорят о том, как есть, а целевые — о том, как вам или кому-то ещё хотелось бы, чтобы было.

«Зимой в России иногда идёт снег» — это описательная установка, а «вот бы сейчас на лыжах покататься» — целевая. Такие установки несводимы друг к другу и не выводимы друг из друга.

Из того, что в России зимой бывает снег, никак не следует, что вам именно этого и хотелось. Лично я бы, например, хотел, чтобы тут никогда не было ниже +20. И никакого снега.

Из того, что вам хочется покататься на лыжах, никак не следует, что сейчас выпадет снег. И даже то, что вы умеете кататься на лыжах, не следует.

Так вот, наука и научный метод работают только с описательными высказываниями. Точнее, они могут работать и с целевыми тоже, но воспринимать их там всё равно будут, как описательные. То есть, например, можно научно исследовать Васю Пупкина со всеми его желаниями, и попытаться спрогнозировать, в какие именно моменты у него возникает желание покататься на лыжах. Или вычислить, как построить убедительную речь, которая побудит Васю кататься на лыжах. Или даже придумать, как правильно воткнуть Васе электроды в мозг, чтобы это желание у него возникало по нажатию кнопки.

Но какие бы описания мира и Васи лично учёные ни сделали, ни одним из них нельзя доказать, что Вася должен хотеть покататься на лыжах. Или что не должен хотеть.

Вот эта часть — целевая — она вне науки. А внутри науки — вся описательная.

Ну как, например, с автомобилем: он может доставить вас из Москвы во Владивосток, но никак не говорит вам о том, что вам вообще надо из Москвы во Владивосток, — это вы уже сами решаете.

При этом, разумеется, в частном случае вполне возможно научно обосновать, что вам именно туда и надо. Ну, например, именно там сейчас можно пронаблюдать в живой природе моржа с тремя бивнями. И если вы хотите его пронаблюдать, то вам надо попасть во Владивосток. А вы в Москве. А самолёты с поездами запретили, поэтому теперь только на автомобиле. Что-то типа такого.

Всё логично. Однако, как легко заметить, тут всё равно есть нечто, добавленное к логическим следованиям (обозначенных словами «если…, то…» и «поэтому») и к описательным утверждениям («самолёты запретили», «только там есть спец-морж»). А именно: чисто целевое утверждение — что вы хотите на этого моржа посмотреть в живой природе. Без этой вненаучной части рассуждение бы просто не срослось.

То есть, даже если ваши цели соизмерялись логически, хотя бы часть из них появилась откуда-то ещё. Из этики, морали, врождённых рефлексов или даже из-за того, что какой-то учёный нажал кнопку, пускающую ток через электроды в вашем мозге.

И вот тут мы подходим к тонкому различию в мотивациях.

Если вы, например, решаете узнать, кто же всё-таки повелевает этим миром, то наука вполне способна дать обоснование того, что нет никаких причин предполагать, что это — бог или дьявол. Да и вообще, что они есть. Да и вообще, что кто-то подобный этим миром повелевает.

Правда, доказать их несуществование она не может — только обосновать, что выбор этих сущностей в качестве правителей мира ни на что, кроме чьих-то персональных желаний, не опирается, и, если их всё-таки взять в качестве ответа на ваш вопрос, то с тем же успехом можно было бы взять любые другие — что миром, скажем, управляют покемоны и розовые пони.

Но вот если вы скажете: «я хочу считать, что миром повелевает бог, потому что мне приятно так думать», — то наука ничего не сможет вам на это ответить. Как максимум, она сможет вам сказать, что, например, ваше желание для душевного спокойствия верить в абсолютную силу молитвы противоречит вашему желанию не умереть от той болезни, которую вы случайно подцепили. Поэтому вам надо бы децл определиться: что вам лучше — подужать веру в абсолютную силу молитвы и принять-таки рекомендованные врачами таблетки или не трогать свою веру, но в обмен на это побыстрее уйти в загробные миры, а заодно и проверить, правда ли они существуют.

Как видите, тут нет однозначности — только лишь заявление о противоречии двух вещей, из-за которого вам придётся сделать выбор, который, в свою очередь, зависит от ваших целей.

Но при отсутствии подобных противоречий наука действительно ничего не может вам сказать. Ведь если ваша цель — верить для спокойствия, то, если вы будете верить, эта цель действительно будет достигнута.

Другое дело, когда вы, на основании своей веры попытаетесь настаивать, что бог действительно есть. Тут вам правильный учёный скажет, что ваша цель — верить для спокойствия — это всё-таки просто ваша цель. И из неё нельзя вывести описательное утверждение: «бог правда есть».

Однако вы ведь вполне можете на это сказать: «да мне побоку, можно или нельзя, я ж хочу». И учёному снова будет нечего на это ответить.

А всё потому, что для ответа на вопрос «нужно ли вам?» требуется некая цель: зачем вам вообще требуется описание устройства мира? Для душевного спокойствия? Для развлечения? Для красного словца?

Не, ну правда, если ваша цель в этой области — развлечение, то ведь, несмотря на нехилый развлекательный потенциал в том устройстве мира, которое есть на самом деле (поиск примиряющей и объединяющей теории для квантовой механики и теории относительности некоторых очень сильно развлекает), мир, в котором есть колдуны, зомби и кучно шастающие по земле замаскированные рептилоиды, ещё более развлекателен.

Научный метод же, он для другой цели: мы хотим получить такое описание мира, которое позволяет максимально хорошо делать сбывающиеся прогнозы. Потому что благодаря такой способности мы сможем наизобретать кучу всяких ништяков — колесо, антибиотики, айфон и чесалку для спины.

К счастью, этих ништяков хотят почти все люди на Земле, поэтому у сторонников научного метода появляется офигенный козырь: вышеописанный выбор — прими или сдохни — можно навязывать в товарных количествах.

Хочешь развлекать себя мыслью о богах и рептилоидах, поэтому тебе мешает научный метод? Не, ну чо, тогда ближайшие сто лет — без айфонов.

Хотя, подожди, какие ещё «сто лет»? Без лекарств-то? Лет пять ещё и баиньки.

Хотя, подожди, какие ещё «пять лет» без азотных удобрений? Как запасы с этого урожая доедим, так и того, в верхнюю тундру.

То есть, с одной стороны, налицо существенное ограничение применимости метода, но с другой стороны, так уж чудесным образом совпало, что желания, из которых с неизбежностью следует необходимость его применения, — ну, типа, не умереть, например, в ближайшие пару недель или лучше даже лет — есть почти у всех.

А те, у кого их нет, один хрен, с нами тут очень ненадолго.

Однако даже так остаются другие вопросы. Например, с чего вы взяли, что можно только так? Вон же есть куча других методов, чем они хуже?

Ну, большинство из этих методов хуже тем, что они не обладают одним ценным свойством, которое тоже лучше сначала пояснить на примере.

Например, часто можно услышать что-то в таком духе: «а чо вы отвергаете всякие там паранауки и религиозные практики? Вдруг там тоже что-то такое есть, а вы со своим пуризмом это упустите?».

ОК. Предположим, что мы — частные детективы. И нам надо найти некого человека. И я, такой, говорю: «давайте искать — заходим прямо в ближайший к нам подъезд и вламываемся в ближайшую к нам квартиру!». Не, ну а вдруг искомый человек правда там, а мы, не вломившись, его упустим? Что не так-то в этом методе?

А вот что.

Во-первых, так мы будем искать его очень долго. Поскольку квартир очень много, и вероятность, вломившись наугад, сразу попасть в ту, где он засел, весьма мала. На перебор всех квартир у нас уйдут миллионы лет. А найти его, есть подозрение, всё-таки надо чуть быстрее.

Мы опустим детали, относящиеся только к самой метафоре (ну там, жильцы этих квартир будут очень недовольны, а искомый из-за поднятого в прессе шума будет в курсе, что его ищут, и где именно), поэтому «во-вторых» будет: на такой поиск у нас уйдёт уйма ресурсов. Не, ну серьёзно, двери-то не забесплатно взламываются. Амортизация инструмента, выплата компенсаций жильцам, нам самим в это время кушенькать надо, всё такое.

Но самое интересное — это замаскированное «в-третьих». В-третьих, аки рояль в кустах, внезапно обнаруживается, что у нас, вообще говоря, нет никаких способов этого человека опознать. Кроме «я так чувствую: это — он». То есть даже если нам повезёт, и мы, вламываясь наугад, довольно быстро вломимся в нужную квартиру, то мы всё равно не сможем узнать, что именно вот этого чела в ней мы и ищем. Поэтому, хотя до того на основании «я так чувствую» мы уже сто тысяч невинных сдали в отделение и нас теперь туда больше не пускают, именно искомый вполне может по личным же ощущениям быть нами отпущен.

Мало того, что адски долго и адски затратно, так ещё и нет никакого способа понять, что искомое вообще найдено.

При этом, если бы мы вламывались не просто в ближайшую квартиру, а обкуривались бы анашой и в своих видениях пытались разглядеть номер следующей квартиры, куда следует вломиться, то от этого не стало бы ни быстрее, ни надёжнее.

Таки да, все методы, кроме научного, страдают вот от этого: долго, дорого и, самое главное, невозможно понять, чего это мы вообще сейчас нашли.

Иными словами, даже если в области, «которую наука отвергла», и правда скрывается что-то ценное, в рамках тех методов, что там используются, оно будет неотличимо от всего остального. Потому что «я так чувствую» не объективно. Ты вот так чувствуешь, а я — вот эдак. Кто прав? Неизвестно. И проверить нельзя — вся проверка сводится к потрясанию регалиями, которые каждый из нас выдал сам себе, и к давлению на эмоции.

Но, как мы помним, из «мне приятно так думать» принципиально нельзя вывести «так оно и есть».

Кроме того, если мы спорим, клёвая это песня или не клёвая, то субъективность нам не особо мешает. Песня вполне может быть клёвой для одного и неклёвой для другого. А вот ядерный реактор, если мы не угадаем, взорвётся сразу для всех, независимо от того, какое субъективное мнение у них было.

Собственно, под собирательным названием «научный метод» как раз и объединено множество способов найти что-то относительно быстро и относительно дёшево, и, самое главное, проверить, то ли мы нашли. Работает ли оно. Причём проверить так, чтобы проверка не была привязана к личности проверяющего, а потому всё это дело не свелось к вышеописанному «у меня планка для медалей длиннее и список академий, где я — академик, тоже».

Суть в том, что все такие способы попадают в научный метод, а не только какие-то избранные.

Знаете, как одним словом называется «альтернативная медицина, которая правда работает»?

«Медицина».

Если в каком-то ещё методе тоже есть так же работающие способы, то он всё равно будет работать хуже, чем научный метод, поскольку в научном методе эти способы тоже есть, но в альтернативном методе вдобавок к ним есть ещё и неработающие, а в научном — наоборот, вдобавок есть ещё и другие работающие.

Ну или этот «альтернативный метод» полностью совпадает с научным, а просто называется иначе.

Наконец, часто произносится ещё и такая фраза, которой пытаются спасти нечто, как претендента на годную альтернативу. Особенно часто я это слышал про «диалектическую логику», но и про другое (например, про религию) такое тоже говорят.

«А что вы прицепились-то? Наш метод нужен не для получения правильного ответа, а для вдохновления. Он нам подсказывает, где искать ответ, и даёт мотивацию его искать. А сам ответ мы уже ищем научным методом».

Тут, понимаете, в чём штука. Какого-то учёного вполне может вдохновлять прослушивание группы Iron Maiden. Однако странно было бы думать, что научные открытия он совершает методом Айрон Мэйдена — альтернативным научному. Вообще без разницы, что вас вдохновляет — музыка, вино, девочки, молитва, медитация или обзор окрестностей с небоскрёба в GTA. Вообще без разницы, что вас подвело к идее — прочтение Гегеля, Бабеля или Библия. Да хоть «Гарри Поттера». Источник вашего вдохновения — ваше личное дело. Которое, к тому же, может быть для вас ещё и самоценным, а потому вообще никто не должен докапываться к тому, что вы его делаете.

Начинают цепляться-то к вам не потому, что вам пришла идея поимки бозона Хиггса в тот момент, когда вы, обнажённый, разглядывали фотографию Джобса. А потому, что вы объявили альтернативой научному методу: «надо раздеться и взять в руки портрет Его в джемпере». По каким там эмоциональным чертогам металась предыдущие двадцать лет ваша душа, никому не известно, но почти наверняка у других людей душа металась по другим чертогам, поэтому ласковая улыбка Джобса никак не поможет им поймать бозон Хиггса номер два.

Но зато, благодаря вашему безудержному пиару этого «альтернативного» или «дополнительного» метода, некоторая часть людей вместо изучения инженерии и теоретической физики плотно подсядет на разглядывание фотографий, что понизит вероятность новых свершений в области разглядывания очень маленьких объектов физической реальности.

А некоторые представители этой новой плеяды, так и вообще будут считать, что наличие фотографии Джобса у них в руках является отличным и единственно приемлемым доказательством верности их чудесных прозрений.

Не надо путать свои личные эмоциональные привязанности, которые объективно помогают лично вам жить и творить, с методами, которые объективно приносят результат, соответствующий вышеозвученной цели: как можно быстрее получать как можно лучше проверяемые способы как можно лучшего прогнозирования событий.

И не надо путать следование именно вот этой цели и ещё какой-то. Обретение душевного спокойствия, наслаждение искусством, художественная литература и компьютерные игры, любовь, дружба и общение — это всё очень круто, полезно и приятно, однако это не то «познание реальности», о котором идёт речь в научном методе. Количество ваших впечатлений действительно возрастает, но не ваша способность строить сбывающиеся прогнозы. Вы действительно узнаёте других людей, себя, мелодии и картины, но вы что-то узнаёте и когда просто смотрите по сторонам. Однако всё это — просто неупорядоченные данные. Само их получение может быть очень приятным, но оно само по себе даёт вам способность строить прогнозы не более, чем вламывание в ближайшую квартиру помогает найти искомого человека.

Американцы не были на Луне. По этому поводу написаны мега-портянки текста, некоторые из которых занимают страниц по пятьсот. И много мелких статеек. Да и просто походя это многие упоминают. В общем, теория — проверенная временем, надо брать.

Появилась она, кстати, не у нас, а в США, причём практически сразу после высадки, но потом её подхватили конспирологи и из других стран тоже. А в РФ она сейчас вдобавок легла на благодатную почву национал-ура-патриотизма, антиамериканизма и попыток доказать самим себе, что у нас всё ещё не так плохо, ибо в США, на самом деле, не всё так хорошо.

В частности, они, эти США, на самом деле, не летали на Луну, а потому сосут. Ну, вы знаете: крестик там где-то на фотографии засвечен, тень криво падает, да и вообще всё это — голливудская запись, которую прокрутили доверчивому населению, а оно всё скушало.

По поводу каждого довода из разоблачительных мега-портянок давно существует подробное разъяснение, которое гораздо более последовательно и научно, нежели сам довод, но я сейчас всё это проигнорирую (хотя желающие могут прочитать про это вот тут).

И знаете почему? Потому что это всё очень интересно и познавательно с точки зрения физики, химии, биологии, оптики и астрономии, но для того, чтобы спустить всю теорию заговора в унитаз, совершенно не нужно.

Теории заговора, на самом деле, спускают в унитаз сами себя. Причём одним и тем же способом: они хорошо всё «объясняют» только на уровне «общих рассуждений», а стоит задать вопрос «но как?», как тут же всё повествование сыпется, что приводит к необходимости начать занимательный процесс спасения теории, о котором речь пойдёт чуть дальше.

Задерживаются же они в умах населения исключительно тогда, когда представители населения не умеют и не хотят спрашивать «но как?», а просто сразу верят приятной им концепции, принимая за её «доказательства», вообще говоря, любой набор слов.

Так вот, ОК, высадку на Луну подделали, но как?

Как мы помним, во время высадки шла прямая трансляция на весь мир. И одновременно с тем десятки тысяч астрономов — от профессионалов до любителей — ловили эту трансляцию с астрономическим позиционированием (хотя, конечно, превратить эту трансляцию в картинку на телевизоре могли далеко не все из них). Сигнал действительно шёл оттуда — с Луны. И это вычисляется методами, не дающими альтернативной трактовки. Но не могли же десятки тысяч астрономов мира одновременно ошибиться. Причём так, чтобы ошиблись вообще все сразу.

Спонтанный поголовный приступ помутнения рассудка у десятков тысяч искушённых в науке человек из разных стран мира — не таинственные ли синие лучи это? А то мало ли?

Ну ладно, — скажет сторонник заговора, — сигнал действительно шёл оттуда. Однако это не спасает фальсификаторов: они просто прокрутили оттуда видеозапись.

И вот тут начинается самая интересная часть повествования.

Прокрутили запись? Но как?

Просто привезли на Луну и прокрутили?

Кхм. Дело в том, что компактное хранение видео — это совсем недавнее изобретение. Это сейчас можно записать видео на флэшку, а потом с неё воспроизвести. Но это сейчас…

А тогда флэшек не было.

И даже DVD — это недавнее изобретение.

И даже CD.

И винты, способные хранить гигабайты данных.

А тогда, если помните, видеозаписи воспроизводились с плёнки. Это могла быть киноплёнка, подобная той, которую вы, возможно, видели в кинотеатрах. А могла быть магнитная. И то, и другое было совсем даже не компактным и хранилось на весьма внушительного размера бобинах.

Также существовали жёсткие диски, но записать на каждый из них можно было лишь 30 секунд видео.

Чтобы транслировать многочасовую видеозапись с Луны (а ведь даже с орбиты нельзя — астрономы бы заметили, что источник сигнала движется не так, как движется поверхность Луны), НАСА пришлось бы посадить на Луну аппарат, к которому прилагались бы километры плёнки — кино- или магнитной. Либо же на нём хранились бы тонны жёстких дисков.

Всё это должно было долететь до Луны не размагнитившись и не испортившись по иной причине. Причём вообще ни в одной из своих частей — иначе бы не получилось непрерывной трансляции, которую ловило не только телевидение почти всех стран мира, но и их же учёные, военные, спецслужбы, да и просто радиолюбители.

Этот аппарат должен был бы уметь сам менять бобины или диски. Причём мгновенно — без видимых задержек и склеек. И опять же быть очень надёжным — иначе бы трансляция прервалась.

Носитель записи должен был обладать беспрецедентным качеством. Ведь это с флэшки проигрывается в точности то, что было записано, а к киноплёнке прилипают волоски и пыль, там бывают дефекты эмульсии, выщерблены и другие характерные плёночные помехи. Помехи же, характерные для магнитной плёнки, вы наверно видели в эпоху видеомагнитофонов: их тоже было бы трудно не заметить.

Так вот, каким-то образом фальсификаторы должны были изготовить километры такой плёнки, которая не имеет дефектов. Каким-то чудесным образом отчистить её от волосков и пылинок (мы ведь успеваем заметить даже волосок, прилипший к одному кадру) и упаковать её так, чтобы не налипли новые. А до того проследить, чтобы ещё и с той плёнки, на которую в Голливуде снимали фальшивую высадку, на финальную версию тоже не попало бы никаких аналогичных дефектов.

И тут ведь нельзя просто вырезать бракованный кадр: трансляция должна быть непрерывной — при любом неустранимом дефекте надо как минимум переснимать весь «эпизод». А потом как-то оправдывать возникший на стыке рассинхрон. Опять же, это только сейчас есть интерполяция кадров в софте для монтажа, а тогда этого не было. Как, впрочем, не было и самого софта.

Потом эти километры плёнки вместе с чудо-аппаратом надо погрузить на лунный модуль, довезти до Луны, не наплодив по дороге дефектов, спустить на поверхность Луны, а там всё это должно было запуститься и без участия людей и малейших сбоев проиграть записанную в Голливуде многочасовую «трансляцию».

Специально замечу: помехи на плёнке и помехи радиотрансляции выглядят по разному. И вы наверно десять лет назад сами без проблем отличали помехи, вызванные поломкой телевизионной антенны, от помех, вызванных зажёвыванием плёнки в видеомагнитофоне или дефектами киноплёнки. Да что там, вы даже зажёванную магнитофоном аудио-плёнку от радиопомех безошибочно отличите.

Кто-то, возможно, спросит, ну ОК, а космонавты-то тогда как эти километры плёнки довезли?

А никак. Они их не довезли. Они вообще не вели запись на плёнку — сразу транслировали телевизионный сигнал на Землю. А записывалось оно уже на Земле. Именно потому, что для НАСА, даже с наличием на Луне живых операторов, в те времена всё это было слишком сложно.

Да-да, НАСА было проще посадить на Луну людей, чем тогдашнее оборудование, требуемое для записи видео в нужных объёмах на плёнку. Это только сейчас на любой смартфон можно многочасовое видео записать, а ещё даже пятнадцать лет назад такого не было.

То есть это было слишком тяжело даже при наличии группы живых людей, а с автономным оборудованием для трансляции видеозаписи проблем бы нарисовалось ещё больше.

Если уж речь идёт о фальсификациях, то — для поднятия престижа — США имело бы больший смысл отправить на Луну людей, но никому не говорить об этом, а делать вид, что у них есть беспрецедентные технологии изготовления и хранения видеозаписей без характерных помех и автономной бесшовной видеотрансляции, при помощи которых их автономный модуль транслирует с Луны голливудскую видеозапись (которая, кстати, тоже, видимо, сделана при помощи неких чудесных технологий, поскольку до такого уровня спецэффектов оставалось ещё лет двадцать минимум). По тем временам это было бы гораздо престижнее — обогнать СССР не на пару лет, а на тридцать–сорок: ведь такие технологии появились только в двадцать первом веке.

Но вместо этого чудесное оборудование, которое кинотеатры оторвали бы с руками, видимо, было навсегда засекречено, причём так круто, что никто не проболтался. И никто его не повторил. Несмотря на неизбежные баснословные барыши, которые бы разом отбили все программы НАСА, включая последующую реальную высадку на Луну.

Глупость или вредительство?

Однако, что ещё печальнее для сторонников теории заговора — они зачастую не в курсе, что высадка на Луну вообще-то была не одна. Их было шесть. И все с трансляциями. Шесть раз чудо-аппарат слетал на Луну и без сучка-задоринки прокрутил оттуда километры плёнки. Ничего не сломалось. Не обнаружилось дефектов записи. Плёнка ни разу не порвалась. Космическая радиация не испортила изображение.

Причём на «записи» присутствовали даже ответы космонавтов, которые они во время полёта давали на вопросы, задаваемые с Земли.

И нет, второй фальшивый корабль — с космонавтами — не вариант. Тогда все за всеми следили. Все бы заметили, что на каком-то этапе к Луне летит два корабля: один с космонавтами, который быстро вернётся, а второй — для подлёта к Луне и высадки на неё чудо-аппарата.

Не вариант, кстати, и ретрансляция, при помощи которой можно было бы отказаться от концепции чудо-аппарата. Невозможно скрыть сигнал с Земли, передающий на Луну ровно то, что с легко вычисляемой задержкой потом ретранслируется оттуда. Либо же это у США были чудесные технологии необнаружимой радиопередачи, которые потом засекретили так, что никто не проболтался, а потом использовали только при следующих фальшивых высадках, не давая при этом эти технологии даже собственным военным и ЦРУ, несмотря на то, что эти технологии дали бы армии и разведке США такой козырь, на фоне которого высадка на Луну чуть раньше русских — детский лепет.

И теперь мы переходим к спасению теории — ведь если что-то не придумать, то вышеописанный единственный контраргумент (даже если абстрагироваться от всех остальных) просто уничтожает её в минуса́.

Так вот, для спасения теории приходится «добавлять в заговор» всё бо́льшие и бо́льшие круги населения. Которые вообще непонятно чем были мотивированы хранить тишину. Причём мотивированны настолько хорошо, что никто не проговорился. Про Уотергейт, например, мгновенно всё разболтали. А про фальсификацию, обнаруженную сотнями тысяч человек со всего мира, почему-то нет. Хотя, вроде бы, президент Никсон в обоих случаях один и тот же.

Итак, как же выглядит добавление к заговору?

Вот так.

Какие-то неведомые засекреченные инженеры сумели опередить вообще всех в мире на сорок лет (да так, что никто вообще ни сном, ни духом), изобрести чудо-аппарат, а потом где-то прятать его, расчехляя очередную копию только в момент запихивания её в очередной лунный модуль. И все производители составных частей этого чудо-аппарата почему-то хранили тишину — все учёные, инженеры, работники предприятий. И все те, кто снимал видео, готовил плёнки, снаряжал аппарат, готовил полёт. И их семьи и друзья тоже. Никто никому ничего не сказал.

И никто не выкрал ни одну из частей технологии. И даже не узнал о её существовании. Хотя фрагменты других технологий и воровали, и даже просто дарили из идеологических соображений.

И никто ни одну технологию от этого чудо-аппарата не пустил в другое дело. Хотя на такой технологии можно было бы озолотиться.

И не только озолотиться, но и прославиться, однако для самопрославления всё равно почему-то использовалась та технология, которая уже практически была и у СССР тоже.

Либо же аппарат был не таким уж крутым, но тогда каким-то чудом удалось заставить молчать сотни миллионов телезрителей, которые наверняка бы заметили склейки, волоски, характерные помехи, а то и просто остановку трансляции «на полуслове».

И поголовно молчали не только тогдашние телезрители, а ещё и все последующие. Ведь если запись первой высадки была утеряна, то остальных-то — нет. Да и запись телетрансляции первой высадки тоже сохранилась.

А ведь в этом случае всё равно не объясняется, как такой аппарат довезти до Луны и заставить работать без участия человека.

Либо приходится предполагать, что на самом деле сигнал шёл не с Луны (или был альтернативный сигнал с Земли, опережающий лунный), но США заплатили СССР чем-то таким, что убедило его хранить молчание, несмотря на разгар холодной волны. Не использовать вот этот мега-козырь, способный враз уронить США ниже плинтуса, а хранить тишину. Причём хранить тишину всем — политикам, учёным, астрономам и военным. И поголовно. Включая любителей.

Но мало того, астрономы, военные и учёные других стран тоже по какой-то причине хранили тишину. Им тоже, видимо, чем-то таким заплатили, и все они поголовно честно отрабатывали оплаченное до конца своих дней.

Полпланеты, видимо, состояло в страшно секретном заговоре против другой половины планеты.

В общем, если расплывчатое «они просто отсняли в Голливуде, а потом прокрутили» ещё кажется вроде бы убедительным, хотя тоже влечёт за собой постоянное расширение круга заговорщиков, то простое «но как?» требует ряда настолько невероятных предположений, что сразу же возникает вопрос, почему же люди, способные всё это провернуть, считаются неспособными проделать то, что в тот момент уже почти мог проделать СССР, — скатать людей на Луну.

Однако, увы, чаще всего теория заговора преподносится как очень неконкретное общее утверждение и следующий за ним набор мелких и не особо принципиальных деталей. И услышавшие данную теорию сосредотачиваются именно на этих частях: на мелких деталях и расплывчатом утверждении, вместо того, чтобы затребовать принципиальный алгоритм исполнения самого заговора, который, как мы видим на этом примере, мгновенно рассыпается при попытке его описать.

Научный метод, товарищи, он в первую очередь вот про это: про последовательность шагов, требуемых для проверки гипотезы. Нельзя сначала декларировать существование невидимого небесного гномика, а потом сразу перейти к описанию волосков его бороды и цвета шапочки. Сначала надо ответить на вопросы, как он там, на небесах держится, как он туда попал, и откуда мы вообще знаем, что он там есть.

В древние времена была спец-игра на эту тему — «The Incredible Machine». Вышло что-то там в районе стапицот частей, поскольку DLC тогда делать ещё не умели.

Графика была не шибко красивой, но тогда везде было так. Физика — тоже средненькая, но для тех времён тоже смотрелась относительно правдоподобно.

В следующих частях графику допиливали. И физику тоже. И добавляли новые элементы. Что, конечно, сильно подогревало игровой интерес.

Игра, кстати, если кто ещё не понял, про выстраивание цепочки (или, точнее, даже дерева) взаимодействий между элементами, которые друг друга запускают или как-то ещё влияют друг на друга. Ну, например, шарик падает на кнопку и запускает конвейер, который подвозит свечку к фитилю пушки, пушка стреляет, ядро попадает в ножницы, ножницы перерезают нитку, которой привязан воздушный шар, шар взлетает и двигает какой-то рычаг… Можно всё это делать самому с нуля, но есть и готовые машины, из которых убраны отдельные элементы, которые предлагается расставить игроку.

Ну да ладно. На рубеже веков игра скончалась, поскольку, ну совсем уж устарел движок — как его ни допиливай.

Но почти тут же появилась новая игра на ту же тему — «Crazy Machines». Что интересно, она тоже была совершенно плоская, однако нарисовали всё получше — в псевдо-3d, физику сделали существенно более вменяемой, да и в целом, в полном соответствии с названием, от неё веяло каким-то крайне весёлым ментальным расстройством.

Решать задачи было весело и выглядело всё очень смешно — ну, когда в процессе действия машины всё начинало взрываться, сталкиваться и т.п.

Потом тоже последовали версии с новыми задачами и элементами, некоторые из которых отдавали ментальным расстройством ещё сильнее, поскольку в них, например, почти все задачи в комплекте строились на нецелевом использовании элементов.

С другой стороны, некоторые задачи некоторых частей, напротив, сосредотачивались на демонстрации определённых физических законов. Например, как сейчас помню, одна задача решалась построением циклоиды из связанных между собой верёвками досок — только по этой траектории шарик скатывался достаточно быстро. И это весьма отрадно, что не только простейшие закономерности — такие, как эффект рычага, — но и более сложные люди имели возможность изучать на экспериментах, методом проб и ошибок. Пусть даже в компьютерной игре.

Затем вышла «Crazy Machines 2». Там уже было совсем 3d (хотя сами задачи оставались плоскими) и физика на основе PhysX — то бишь, библиотеки, задействующей физический движок видеокарт.

Лично у меня она до сих пор вызывает смешанные чувства. Перемещения элементов, которые стали трёхмерные и физичные, выглядели, конечно, гораздо более впечатляюще. И игровой интерес в целом увеличился, однако был ряд весьма неприятных нюансов.

Управление стало каким-то очень неотзывчивым: чтобы заселектить элемент, приходилось в него тыкать по многу раз. Причём, неясно зачем некоторые элементы подробили на составные части (игрового интереса это не добавляло, поскольку, ведь всё равно составные части подходили только друг к другу), поэтому при попытках заселектить что-то, постоянно селектилось не то.

Некоторые действия с элементами почему-то выполнялись только с клавиатуры, что тоже сильно мешало. Нет, конечно, если у мыши много кнопок, можно какие-то из них привязать к кнопкам клавиатуры для данного процесса, но ведь не у всех есть такое. Да и дополнительные телодвижения всё-таки. Это ж не авиасимулятор с сотней горячих клавиш, а головоломка.

Кроме того, задачи стали занимать несколько экранов, что, в совокупности с хреновым управлением, доставляло изрядные неудобства. При этом почему-то отсутствовало аппаратное сглаживание (что само по себе странно — игра, напомню, работала при помощи видеокарты с физическим ускорителем, а это подразумевает и наличие видео-ускорителя), из-за этого при попытке отъехать назад и посмотреть издалека, всё адски пикселизировалось и становилось почти невозможно разобрать, где там что.

Вдобавок очень бесил профессор своими повторяющимися типа «юмористическими» комментариями. Но отключить их было нельзя, поскольку при этом становилось невозможно понять задачи, которые, конечно, писались и текстом тоже, но появляющиеся стрелочки, разъясняющие, что надо сделать, были синхронизированы с голосом.

Однако всё это компенсировалось зрелищной физикой: взрывы не только раскидывали элементы, но могли их красиво разрушать — стена реально рассыпалась на отдельные камни, бочки раскалывались (кстати, и при падении с большой высоты тоже) на отдельные доски, сами доски могли сломаться.

Потом ещё в каком-то из дополнений добавили воду, которая реально текла, оказывала давление на другие объекты, выталкивала силой Архимеда, замыкала контакты и всё такое.

В общем, однозначно превосходила предшественников во всём, кроме дебильного интерфейса, который почему-то так и не починили.

Потом ещё была «Crazy Machines: Elements» — с более разборчивой графикой и нормальным управлением, но содержащая довольно мало этих самых элементов, несмотря на своё название. Правда, в игре появился огонь, но при этом пропала вода. Вдобавок, головоломки стали, скажем так, более примитивными и в них появилось собирание каких-то гаек, словно в аркаде для игровой приставки.

Нельзя сказать, что эта игра была плохой — в целом, сравнимой с «Crazy Machines 2»: в чём-то лучше, а в чём-то хуже. Но всё равно она прошла практически незамеченной.

А жаль — достойный представитель жанра.

Собственно, на этом месте я перестал отслеживать игры этой серии, поскольку даже в «Crazy Machines 2» со всеми её DLC (для неё они уже были и в изрядном количестве) даже половину задач ещё не успел решить.

И, разумеется, когда мне снова захотелось поиграть во что-то такое, я вспомнил именно о ней.

Но, как вдумчивый IT-специалист, сначала полез смотреть, что поменялось с тех пор.

И обнаружил прекрасное.

Да, оказалось, с тех пор успела выйти ещё «Crazy Machines: Golden Gears» по виду и сложности напоминающая «Elements».

Но я её даже не посмотрел. Поскольку, как ещё более оказалось, некие мастера с большой буквы «М» изготовили «Crazy Machines 3». И эта игра вообще близка к идеалу.

Точнее, единственное, что в ней хуже, чем в «Crazy Machines 2» и «Elements», — отсутствие воды и огня. Да и то, возможно, временное, поскольку разработчики разработку-то продолжают.

Однако всё остальное — сплошные плюсы.

И ещё какие.

Во-первых, игра стала совершенно трёхмерной. То есть в ней появилась возможность создавать машины, работающие в трёх измерениях (хотя и в двух всё ещё можно). И это в целом положительно сказалось на атмосфере, поскольку стало возможно даже для двумерных машин самостоятельно создавать трёхмерные декорации.

Во-вторых, графика стала совсем красивой и разборчивой.

В-третьих, интерфейс остался удобным — как в «Elements» или даже лучше.

Но даже это всё меркнет по сравнению с внедрением в игру Стимовского Воркшопа. То есть можно не только создавать машины и превращать их в задачи, но это всё ещё можно в один клик выкладывать для других пользователей. Которые одним кликом это могут скачать. Что, разумеется, делает количество головоломок потенциально бесконечным.

Стало возможно масштабировать объекты, что, как оказалось, даёт очень большие возможности. Например, можно увеличить в размерах ведро, чтобы засыпать в него много шариков (или, наоборот, уменьшить шарики — для той же цели), и сделать таким образом тонко регулируемый механизм с противовесом, открывающим какой-нибудь люк, когда шариков в ведре накопилось достаточное количество.

Или, скажем, сделать две рельсы на заданном расстоянии, между которыми маленькие шарики проваливаются, а большие прокатываются по ним дальше.

Но и это ещё не всё. Стало возможно собирать свои элементы из уже существующих в специальном редакторе внутри игры. Для частей элементов можно задавать характеристики сочленений, чтобы, например, сделать отламывающиеся части. Или, наоборот, части, которые может к этому элементу прикрепить игрок, решающий задачу.

Причём можно в каком-нибудь софте для трёхмерной графики нарисовать модель чего угодно и вставить её в игру. И через Воркшоп раздать другим желающим её использовать.

Это органично дополняется внутренним языком (довольно примитивным, впрочем — уровня языка для создания конечных автоматов), позволяющим задать логику поведения элементов, их сочетаний и всей машины в целом. Можно даже привязать логику поведения элементов к кнопкам на клавиатуре и сделать их интерактивными.

Это привело к тому, что внутри игры люди создают, например, трассы для покатушек на машинках. А также ремейки классических компьютерных игр, типа «Пакмана» или «Пинг-Понга», например.

Не то, чтобы в этом был особый смысл, но возможности данной игры оно отлично раскрывает.

Да, конечно, посмотрев на всё это великолепие, ловишь себя на мысли, что хочется ещё больше таблеток от жадности: вышеупомянутую воду, огонь.

Напалм и кислоту.

Газы — почему нет? Интересно было бы создавать реально действующие воздушные шары, а потом поджигать и взрывать их. Или создать внутри игры модель орга́на.

Разрушение объектов на кусочки (сейчас, впрочем, можно собрать из кусочков разваливающиеся стены, да и разваливающиеся элементы тоже можно сделать).

Арматуру с настраиваемой кривизной и толщиной. И, кстати, настройку массы объектов тоже (это, правда, сейчас частично реализуется при помощи смены материала, из которого сделан объект).

В общем, от уже весьма полноценного конструктора машин хочется ещё больше конструктора. Но ведь, если вдуматься, уже и так существенно круче, чем было раньше.

Лично я получил огромное удовольствие.

Однако всё равно продолжаю надеяться, что в будущем к игре добавят ещё больше всякого разного.

Сразу скажу, что пока ещё это — наброски концепции, а не окончательный вариант. Однако сейчас у меня есть задумка показывать не конечный результат некой деятельности, а ещё и её процесс. Чтобы желающие могли принять участие на ранних этапах или хотя бы посмотреть, как на самом деле у людей идёт мысль.

Но ещё главнее «во-вторых». Во-вторых, мы не можем сказать, что вот из этих шимпанзе и горилл потом не получится «людей номер два». Поскольку такое мы в принципе не можем спрогнозировать. Вполне возможно, что их далёкие потомки будут похожи фенотипически на людей и мозг у них будет не хуже.

И вместе с тем вполне возможно, что не будут.

А «общий предок» здесь только путаницу вносит, искажая понимание процесса эволюции: в частности, представляя её как направленное неведомой силой движение от «примитивных одноклеточных» к «вершине цивилизации — человеку».

Дело в том, что эволюция, как бы нам ни хотелось обратного, не имеет заранее заданного направления. Она вообще не «думает о будущем». Поскольку у неё нет мозга и умения планировать. Да и вообще её нет как физической сущности. Она — условное название процесса, обладающего определёнными свойствами.

В этом процессе могут проявляться определённые закономерности, наиболее очевидная из которых: потомки в среднем будут более приспособлены к условиям, чем предки, если условия не меняются. Но как именно это будет реализовано — никаких гарантий.

Может случиться так, что, например, обладание мозгом, в котором не «прошиты» однозначные реакции на окружающую среду, но зато есть способность их вырабатывать на основе эксперимента и размышлений, — это более выгодно с точки зрения «выживания» соответствующего гена, в противовес его отсутствию. Тогда мы действительно увидим закономерную «цефализацию» — многие виды будут обзаводиться всё более продвинутым мозгом.

Но может и не случиться.

А может случиться, что это выгодно, но мы всё равно этого не увидим. Просто потому, что так совпало, что именно эта ветвь не пошла, а пошла другая, дающая результаты не хуже.

Да-да, действительно может случиться и так, что выгодных вариантов будет более одного (даже без учёта того, что даже в одних и тех же условиях есть несколько ниш существования, которые можно занять). И, соответственно, реализуются сразу несколько вариантов. И мы при этом не будем знать, есть ли ещё какие-то, поскольку реализация варианта тоже не гарантирована — она лишь возможна.

Иными словами, эволюция подразумевает, что мы всегда — хоть и медленно — движемся к некоторым оптимумам воспроизводства определённых генов. Однако не подразумевает, что одновременно ко всем из возможных оптимумов. Кроме того, в общем случае неизвестно, к каким именно оптимумам пойдёт движение: эволюция не имеет заранее заданной цели, и ошибочно считать таковой человека.

Ну да ладно. Если про «общего предка» неправильно, то как же тогда следует отвечать на вопрос неискушённого товарища?

Вот так.

Стоите вы с ним у клетки, и он вас спрашивает, а чего это — если эволюция правда есть — вот эти обезьяны тогда до сих пор не эволюционировали?

А вы ему:

— Ты сегодня вечером дома будешь?

Он такой:

— Конечно буду!

А вы ему:

— А вот нифига!!!

А он такой:

— С хера ли вдруг?

А вы ему:

— А чего ты тогда сейчас не дома-то? Вот. Ты гонишь. Не будешь ты дома. И в баре не будешь. И в гостях. И в театре. Ты навсегда останешься в зоопарке перед клеткой с обезьянами — ведь сейчас ты именно перед ней, а это сразу же всё доказывает. Ну как, уел я тебя? Шах и мат, аметисты!

Понятно, что если мы от высших обезьян пойдём к низшим, и будем искать их общего предка с человеком, то этот предок будет всё меньше похож на современных обезьян, и проживать он будет всё раньше по времени. Но это уже следствие некоторой условности классификации: она дискретна, а видообразование непрерывно, поэтому провести границу наверняка никак нельзя — где ни проведи, а по обе стороны от неё будет что-то почти идентичное своим соседям, располагающихся по другую сторону границы. Однако на большом промежутке времени отличий может накопиться даже больше, чем между карасём и слоном.

Классификация, конечно, условна, однако по ней общий предок высших обезьян и человека — тоже обезьяна. Про гипотетического предка всех обезьян в целом ещё можно поспорить, считать ли его обезьяной, и вполне понятно, например, что общий предок обезьян и шерстокрылов обезьяной не был, но с высшими обезьянами — вот так.

Однако особенно циничным для любителей сгладить углы (а также для поклонников спец-дяденьки) будет то, что человек не просто произошёл от обезьяны.

Человек ещё и является обезьяной.

«Обезьяны», напомню, это разговорное название отряда «приматы». Человек — это примат. Он — обезьяна.

К нам все эти «сглаженные углы», на самом деле, прибыли, как водится, из-за бугра. Но ввиду зашкаливающей духовности большинство восприняло этот дискурс как ниспосланную богами данность, не вникая в детали. С одной стороны, мы тут все такие патриоты, а сраная америкашка — сраная. С другой стороны, в этой сраной америкашке что-то там говорят, поэтому и нам тоже обязательно надо сделать так же.

В английском языке эта фраза осмысленна. У них есть два слова, оба из которых на русский переводятся как «обезьяна». «Ape» — человекообразная обезьяна. И «monkey» — все остальные обезьяны.

Так вот, человек и «monkey» действительно имеют общего предка, который, возможно, не должен классифицироваться ни как «monkey», ни как «ape».

При этом человек — и примат («primate»), и гоминоид («человекообразная обезьяна», «ape»).

В переводе же на русский, ввиду отсутствия в нём специальных слов, аналогичных «ape» и «monkey» (у нас есть только словосочетания, обозначающие это самое), получается очень странное утверждение: человек, который является обезьяной, тем не менее, «имеет с обезьянами общего предка».

Ну да, сто пудов имеет: если он сам — обезьяна, то у него совершенно точно есть общий предок с обезьянами — например, его папа с мамой, являющиеся ближайшими предками данного индивида и его же самого. Но вы точно хотели сказать именно это?

Такая, вот, беспредельная духовность и сглаженные углы.

Произведения (если их так можно назвать) литературы воспевают самые отвратительные человеческие пороки. В книгах пишется про похоть и другие низменные чувства. Основные герои книг мировой литературы — проститутки и преступники.

Я, например, однажды читал книгу, так там какой-то князь зарубил старушку топором, а потом поехал в бордель. Теперь вы понимаете, что кукловоды хотят продвинуть в наши стройные ряды при помощи книг? Да, именно так: разнузданность и аморальность. Авторы как бы говорят читателю: «Потребляй! Потребляй! Ни в чём себе не отказывай!».

Впрочем, чего ещё ждать? Ведь эти книги создаются в буржуазных обществах, а потому они — буржуазны. Бытие определяет сознание. Ничего иного, кроме преклонения перед деньгами и нравственного падения, в этих книгах и быть не может. Писатели просто обслуживают заказ властьимущих.

Кроме того, с целью отуплять население литература специально делается крайне примитивной по форме. Книги написаны очень короткими предложениями, которые будут понятны даже умственно отсталым, что приводит к интеллектуальной деградации читателей. А чтобы лишить читателя воли к жизни, эти предложения ещё и очень печальные.

Когда-то литература проникла и на нашу Родину тоже. Создавались даже целые организации писателей. Всё это, как легко догадаться, было направлено на развал нашей страны. Патриоты пытались бороться с этой напастью, запрещали книги, высылали авторов, но, увы, побороть огромную русофобскую махину не получилось, и многие наши соотечественники начали читать, тем самым под дудочку иноземных манипуляторов постепенно выстраиваясь в пятую колонну, что в результате и обрушило Наше Государство.

Сейчас учёные установили, что если в книгах прочитать не все буквы, а только некоторые, то из них сложится фраза «слава Сатане»! Вот такие «мессэйджи» двадцать пятым кадром вкладываются в сознание наивных читателей. Подсознание выхватывает и запоминает эти дьявольские послания, обрекая человека на ад не только на Земле, но и на Небе.

Решайте сами, быть ли вам убогим пидарасом, продавшимся мировой закулисе, или доблестно отказаться от литературы, выкинуть все книги и зажить высокодуховной жизнью, изучая наследие Маркса, традиции нашего народа и Библию.

Вот, собственно, и всё, что я думаю об этих ваших глубоких анализах рок-музыки.

Кроме того, по школам разъезжают специальные люди, которые мастерски иллюстрируют всю глубину порочности этих халтурных комиксов устно. Дополняя это демонстрацией особенностей своего собственного мурла, что впечатление только усиливает. Слушающие их школьники отлично понимают — это видно по тем роликам, которые ими снимаются, и по тому, что они в этих роликах говорят — что к ним приехали дебилы, которым всё похер — они свою ставку отрабатывают. И что эти дебилы настолько тупые, что каждый второй сверстник этих четырнадцатилеток даст им сто очков форы. И что вот эти дебилы по неизвестной причине наделены властью над теми, кого они старше и тупее. Офигенно, я считаю. В мире мало способов вызывать к себе ненависть ещё более эффективно.

Не отстают от них и учителя, которых тоже обязывают проводить такие вот «занятия по патриотическому воспитанию». Поскольку большинство из этих учителей почти полные нули — как в глазах школьников, так и в объективной реальности — вот эти вот потоки ура-патриотического бреда в стиле плохих комиксов, сопровождаемые фейерверками неуклюжих проклятий в адрес усомнившихся слушателей, тоже ничего, кроме ещё более сильного отвращения к ним и ко всей системе, не порождают.

Боже мой. Что же нам ещё сделать с нашей молодёжью? Быть может, организовать для неё игры в юных следопытов — где они в шортиках и с компасом будут фоткать взрослого дебила в шортиках и с компасом на свой коммуникатор? Или военно-патриотические кружки, где пузатый и отставший от современности лет на пятьдесят военный в отставке будет рассказывать им о доблести предков, на которую в это время его коллеги испражняются через телевизоры и киноэкраны? Или встречи с батюшкой, который расскажет им о глубоких православных традициях, напоминающих унылый и аморальный вариант устройства вселенной Толкина? И о коварном Докторе Зло, конечно, который презрел православие, поскольку очень не любит добро?

Или снять для молодёжи мультик, где православные патриоты забарывают злых иностранных волшебников?

На мультике, кстати, можно хорошо попилить: дети же ещё маленькие, поэтому наверняка не поймут, что этот мультик делали криворукие мутанты, которым было глубоко пофиг всё, кроме попила бабла. Как, впрочем, и то, что во всей иерархии его создателей, кроме бабла, пофиг было вообще всем и на всё.

Или, быть может, запретить детям интернет и компьютерные игры? Вот тогда-то они точно полюбят нашу патриотическую власть — ведь у них же не будет иных развлечений, кроме как целыми днями любить эту власть во все возможные её отверстия?

Всё это, товарищи, — разновидность бюрократического мышления. Как бюрократ не способен придумать ничего, отличающегося от «надо ввести ещё один отчёт», так и эти долбодятлы не понимают, что можно сделать что-то иное, кроме как попытаться ещё раз обмануть людей при помощи какой-то убогой ерунды.

Это — как тушить пожар керосином, потому что не можешь себе представить, что не любая жидкость тушит огонь. Да, я тушу, а оно разгорается ещё сильнее, но ведь у меня жидкость… — надо, значит, ещё сильнее плеснуть.

Работа давно уже стоит, поскольку всё время уходит на отчёты, которые всех бесят, поэтому они работать-то уже не особо хотят, но бюрократ привычно вводит ещё один отчёт — ведь благодаря новым бумажкам всё просто обязано наладиться.

Российский провластный политик пытается ещё раз обмануть граждан, которых уже бесит именно то, что их постоянно пытаются обмануть. Но ведь как же иначе? Без обмана-то? Быдло ведь же надо обманывать, чтобы оно не бунтовало. Как же без этого? Иначе майдан.

И на взрослое быдло оно ведь правда всё ещё действует. Причём особенно на быдло в особо солидном возрасте.

Но вот с молодёжью явно что-то не так.

И я вам даже скажу, что.

Всё это крайне напоминает ситуацию, когда маразматическая двоюродная бабушка приносит своему «маленькому пусику» в подарок пластмассовую голову лошадки, прикреплённую к палке, и пытается ему её всучить, когда он режется «в танчики» по сети. А потом обижается и недоумевает: «она ведь от чистого сердца — потому что о нём заботится — а он какой бесчувственный, эгоистичный и, видимо, избалованный».

Вся гамма эмоций, испытываемых в данный момент «её маленьким пусиком» и так весьма богата, однако в ней весьма важной является обретённое «пусиком» в рамках этого акта одаривания чёткое понимание того, что вообще-то двоюродной бабушке на него насрать, — она ведь даже не знает и не собирается узнавать, что ему нравится и почему, кто он вообще, чем живёт, чего хочет: ей интересен только ритуальный жест, благодаря которому она будет чувствовать себя «правильной» — ведь «она же хоть что-то делает, она же старается».

Однако таким образом, как легко догадаться, из всех условно положительных эмоций в свой адрес можно вызывать только жалость: «бабка в маразме — чего от неё ещё ждать?».

Убогий — на уровне плохого комикса — обман при очевидном равнодушии к обманываемому. Ритуальная забота при очевидном нежелании понять потребности другого человека. Обладание властью при наличии одной извилины и против желания тех, над кем ты властвуешь. Вот — залог будущего крушения всей этой вашей маразматической бабушки.

Правда, её, в отличие от бабушки из примера, даже не жалко. Той тоже было плевать, но она хотя бы не воровала у своего двоюродного внука с таким размахом, что тот был вынужден сидеть чуть ли не на голодном пайке.

Так вот, у женщин не только средняя масса мозга меньше, но и средняя масса тела тоже. Причём масса мозга у них в среднем меньше на 130 грамм (при средней массе мужского мозга в 1300 грамм), а масса тела меньше на 10–15 килограмм (при средней массе мужского тела в 60–80 килограмм — в зависимости от страны). То есть масса мозга в среднем меньше на 10%, а масса тела — на 15–25%.

В результате, по данной идиотской теории женщины в среднем примерно на 20% умнее мужчин.

Кстати, непонимающие, как из этих данных получается 20%, своим непониманием многое демонстрируют касательно уровня своего интеллекта.

Но, видимо, учитывать отношение массы мозга к массе тела следует только при сравнении со слонами и кашалотами, а при сравнении с женщинами не надо. А то концы с концами не сойдутся.

Более того, мозг современных людей по массе в среднем меньше на 5–10% мозга не только кроманьонцев верхнего палеолита, но и даже неандертальцев.

Так что в рамках церебрального сортинга по-любому надо отбраковать профессора — в пользу неандертальцев, женщин и кашалотов.

Ещё более шокирующим фактом является то, что различия по массе мозга внутри группы (среди мужчин отдельно и среди женщин отдельно) значительно больше, чем между средними этих групп.

Что как бы намекает нам на полное непонимание кое-кем сути статистических показателей. В частности, на незнание ими того, что среднее без стандартного отклонения вообще ничего не значит.

Кроме того, только идиоты сравнивают между собой отдельные экземпляры из групп по среднему этих групп. Например, в северном полушарии китайцев в среднем значительно больше, чем в южном, в том числе, в процентном отношении ко всему населению, однако из этого никак не следует, что лично вы, как житель северного полушария, более китаец, чем какой-то из жителей южного.

Наконец, самый крышесносящий факт: масса мозга у людей внезапно вообще не коррелирует с уровнем интеллекта. Что, впрочем, не удивительно, поскольку мозг думает не своими молекулами, а нейронами и синапсами. Которые прорастают в процессе мышления и формируют соответствующие структуры, а не просто существуют сами по себе.

Поясню это на аналогии. Ваш компьютер с супер-пупер-мега-современным процессором сам по себе не будет играть в шахматы лучше, чем компьютер десятилетней давности. Хотя он объективно быстрее, у него больше ядер и всё такое. Но без соответствующего софта, увы, он не сможет играть в шахматы вообще. Причём даже если поставить на него софт, то и из этого не будет следовать, что он обыграет в шахматы более слабый компьютер с другим шахматным софтом.

И, что ещё интереснее, он может проиграть более слабому компу даже с тем же самым софтом: выигрывать он у него будет только на серии игр при определённых условиях и определённых характеристиках шахматного движка.

То есть даже то, что в более массивном мозге гипотетически можно вырастить больше связей и больше нейронов, что-то говорит лишь о потенциале мозга по сравнению с другим при совершенно равных условиях развития. Без развития же, мои дорогие друзья, масса вашего мозга вам ничем не поможет.

И тут следует ещё один шокирующий факт — теперь уже о связях. Больше всего связей между нейронами, внезапно, у детей от пяти до десяти лет. А к двадцати пяти годам количество связей уменьшается примерно вдвое. Из чего, видимо, следует, что пятилетние дети умнее профессора и верующих в его теории.

Что, впрочем, многое бы объяснило.

Так вот, человек становится умнее и глупее других не из-за своей массы мозга, и не из-за отношения её к массе тела. Человек становится умнее, если интенсивно использует свой мозг. Причём не просто использует, а использует для решения конкретных задач годными методами: в ином случае связи между нейронами тоже прорастут, однако моделировать они будут какую-то херню.

Из чего как бы вытекает, что любая разница между средним по отдельным группам людей практически целиком обусловлена доступностью в них годного образования, а также культурно-социальным мотивациями к получению или неполучению оного.

Да, друзья мои, я понимаю, это очень обидно, что нельзя просто взять и родиться белым мужчиной, дабы сразу быть умнее всех негров и женщин. Хрен там — придётся ещё хорошо и долго учиться. И даже при этом, возможно, слить какому-нибудь негру и женщине, которые учились дольше и лучше.

Ещё обиднее то, что даже при нынешнем небольшом превосходстве белых мужчин по среднему уровню интеллекта, лично на вас это среднее никак не распространяется. Ибо среднее — это не характеристика кого-то лично, а лишь всей группы. Вместе со стандартным отклонением. А лично вы вполне можете быть, как глупее конкретной отдельно взятой чёрной женщины, так и глупее несуществующей среднестатистической чёрной женщины.

В общем, вселенная в очередной раз не отсыпала вам халявы, дорогие юные друзья.