Проповедники свободного рынка уверяют, что благодаря его невидимой руке качество товаров будет непрерывно расти. Ведь чтобы получать прибыль, капиталист должен постоянно ублажать своих клиентов. А это значит, что техника с каждым годом будет становиться все надежнее, продукты — вкуснее, продавцы — вежливее, а российские фильмы — интереснее.
Легко убедиться, что с этими рассуждениями что-то не так. Для этого достаточно заглянуть в ближайший супермаркет и внимательно осмотреть его полки. А там мы сможем найти и хлеб со вкусом жженой бумаги, и молоко из-под соевой коровы, и колбасу, которую кошки не едят даже под угрозой голодной смерти.
— Во всем виновато государство, — возразят адепты свободного рынка. — Если бы оно только предоставило «божественной руке» полную свободу, вот тогда…
Но действительно ли свободный рынок должен приводить к росту качества? Давайте разберемся.
Прибыль и польза
В основе всех мифов о невидимой руке рынка (далее — НРР) лежит следующее заблуждение:
Чтобы получать прибыль, капиталист должен приносить обществу пользу.
Частным случаем этой гипотетической пользы является выпуск качественной продукции.
Адепты НРР рассуждают примерно так: чтобы умножать капитал, бизнесмен должен привлекать побольше покупателей, регулярно утирать нос конкурентам и заботиться о своей репутации. А это значит, что без качественных товаров и услуг ему в этом деле ну никак обойтись!
В чем тут ошибка? А в том, что качество — это всего лишь один из способов получения прибыли. Но отнюдь не единственный.
Вспомним первые годы становления (а точнее — реставрации) капитализма в нашей стране. В то время на рынок массово выбрасывали товары весьма сомнительного происхождения и откровенные фальсификаты. Новоявленные «бизнесмены» в считаные дни сколачивали себе неплохие капиталы, а остальные граждане регулярно травились окорочками и слепли от паленой «Амаретты».
И если бы мы спросили дельцов той эпохи о качестве их продукции, они бы нас даже не поняли:
— Какое качество? Ты лучше глянь, какую я себе тачку купил!
И дело здесь вовсе не в малиновых пиджаках, и не в русском менталитете. Примеры подобного «бизнеса» можно легко найти и в современной России, и на «цивилизованном Западе», и на «духовном Востоке». Просто стремление к прибыли не всегда подразумевает под собой пользу для общества.
Конечно, среди бизнесменов, как и среди обычных людей, есть свои идеалисты, которые «не делают говна» даже под угрозой разорения. Но появляются они не благодаря НРР, а скорее вопреки ей.
Для большинства же капиталистов общественная польза — это не цель, а вынужденная необходимость. Они отнюдь не горят желанием тратить средства на новые технологии и рвать штаны за премиум-качество. Если бы их товары всегда пользовались спросом, они бы с радостью наплевали и на «шесть сигм», и на стандарты GMP. Заводы Форда с удовольствием продолжали бы штамповать свои «черные автомобили», а производители компьютеров до сих пор бы выпускали неподъемных ламповых чудовищ.
Чаще всего бизнесу просто приходиться меняться.
Во-первых, капиталистов непрерывно подстегивает научно-технический прогресс, который они не могут игнорировать. Когда кто-то из производителей внедряет технические новинки, остальные вынуждены последовать его примеру, чтобы не остаться без клиентов.
Microsoft, скрипя зубами, создает вслед за Apple операционную систему с графическим интерфейсом. А компания Chrysler, ругая инноваторов из General Motors, будет вынуждена вкладывать средства в разработку собственного гидроусилителя руля. Их мотивируют к изменениям не абстрактная польза, а вполне конкретная угроза снижения прибыли.
Во-вторых, сегодня бизнесу не дают расслабиться многочисленные государственные и общественные организации, контролирующие качество его товаров и услуг. Даже те страны, которые традиционно считаются оплотом капитализма, вынуждены постоянно сдерживать его аппетиты, чтобы не улететь в тартарары.
Предприниматель, конечно же, может снижать качество, но лишь до определенного предела. Он знает, что за откровенное вредительство ему грозит крупный штраф, потеря лицензии, а иногда и тюрьма.
Но когда появляется хоть малейшая возможность не заморачиваться с качеством, многие капиталисты с радостью этим пользуются. Выдавил с рынка конкурентов? Раскрутил свою продукцию через СМИ? Нашел способ незаметно урезать потребительские свойства продукта? Значит можно расслабиться и просто зарабатывать.
Что же касается общественной пользы, то в отрыве от прибыли она не имеет для капиталиста никакого смысла. Если он не может извлечь прибыль из своего товара или имущества, то скорее предпочтет их уничтожить, чем отдать нуждающимся.
В 2009 году в Европу хлынули дешевые молочные продукты из Азии. Цены на молоко упали, и европейские фермеры начали в знак протеста массово уничтожать свою продукцию.
В Бельгии фермеры вылили на землю 3 миллиона литров молока, во Франции и Германии — по 2 миллиона литров. Мысль о том, что молоко можно отправить в детские дома или раздать малообеспеченным людям, даже не пришла им в голову.
Другой пример «стремления капиталистов к пользе» можно наблюдать в США.
После кризиса многие семьи не смогли выплачивать ипотеку и у них массово отобрали жилье. В результате в Америке сегодня появилось около 19 миллионов пустующих домов и апартаментов. Их нынешние владельцы, американские банки, не хотят тратить деньги даже на нормальную консервацию этих домов, из-за чего они просто гниют и разваливаются.
Пустого жилья хватило бы для проживания 60 миллионов человек. Сегодня в Америке по разным оценкам насчитывается от 3 до 6 миллионов бездомных, а треть населения живет на съемных квартирах.
Однако банки не могут бесплатно или по дешевке раздать жилье нуждающимся. Также они не могут не выгонять людей на улицы. Ведь это же создаст опасный прецедент: люди подумают, что могут безнаказанно не выплачивать банкам кредиты! А потому банкиры предпочитают, чтобы миллионы домов просто превратились в руины.
НРР благосклонна к тем, кто смотрит только на прибыль и идет к ней кратчайшим путем. Именно по этой причине «божественный рыночный механизм» регулярно дает сбои и вместо качества показывает потребителям внушительную фигу.
Эпоха суррогатов
Как обстоят дела с качеством в рыночную эпоху?
Анна Попова, глава Роспотребнадзора, заявила, что до 7% продуктов в современной России — это подделки. В свою очередь, представитель Россельхознадзора Алексей Алексеенко считает, что поддельным сегодня является каждый четвертый продукт.
Это высказывания только официальных представителей государства. Что же касается различных общественных организаций, то они часто называют и более пугающие цифры.
И тут обязательно нужно оговориться. Дело в том, что подделка — это продукт «не соответствующий заявленным качествам». Если же производитель честно укажет, что его тушенка сделана из «ошметков взорванной коровы» или растительного белка, он сможет торговать ей абсолютно легально.
А это значит, что сегодня есть масса возможностей для внедрения «эффективных бизнес-технологий».
Знаете, например, как получить дополнительный навар при изготовлении мясных продуктов? Самое безобидное — это разбавить свинину и говядину дешевой курятиной. Но ведь еще в мясо можно добавить:
— Коллагеновый белок (делают из шкур и сухожилий).
— Соевый белок.
— Влагоудерживающие и желирующие компоненты (для увеличения веса).
— Фосфаты.
— Растительную клетчатку или крахмал.
— Соли чуть больше, чем положено по ГОСТам (это увеличивает срок годности).
— Красители и вкусовые добавки (маскируют низкое качество ингредиентов).
— и. т. д.
Такие «передовые технологии» сегодня придуманы и для молочной продукции, и для кондитерских изделий, и даже для детского питания. Самое дикое, что после подобных глумлений над продуктом и потребителем производители часто добавляют на этикетку издевательскую надпись: «Не содержит ГМО».
(Примечание. Если вам интересно, как сегодня подделывают продукты и как распознать подделки, напишите об этом в комментариях — мы расскажем об этом отдельно).
Некоторые говорят, что подделки и суррогаты — это отличительная черта российского «нецивилизованного» рынка, а в той же Америке с этим все благополучно. Но это не так.
Профессор Мичиганского университета Джон Спинк, возглавляющие организацию Food Fraud Initiative, считает, что в США поддельные продукты составляют до 10% рынка. И опять же: это лишь подделки. Доля легальных суррогатов в «благословенной Америке» еще выше.
А как в рыночную эпоху обстоят дела с лекарствами? Ведь совесть же не позволит их подделывать, да?
Согласно докладу РАН, доля поддельных лекарств в России составляет около 10%, а их суммарный оборот тянет на 2,5 миллиарда рублей. И это при том, что у нас за подделку лекарств дают тюремный срок.
В некоторых странах дела обстоят еще хуже. По данным ВОЗ, общая доля поддельных лекарств в мире доходит до 25%, а оборот всей этой индустрии составляет не менее 25 миллиардов долларов.
Какие лекарства подделывают? В западных странах это обычно самые дорогие препараты, которые активно рекламируют через СМИ. Чаще всего это антидепрессанты, болеутоляющие, сезонные препараты и гормональные средства. В остальных странах подделывают даже жизненно-необходимые лекарства, например от СПИДа и туберкулеза.
И снова должен напомнить: подделки — это то, что не соответствует заявленному качеству. Различные гомеопатические снадобья в аптеках можно продавать абсолютно свободно. Также очень много места «для маневра» предоставляют так называемые БАДы. С точки зрения закона, они лекарствами не являются, хотя при этом позиционируются именно как лекарства.
Рынок подделок и суррогатов не ограничивается продуктами и лекарствами. Свои «предприимчивые люди» есть и среди производителей стройматериалов, и одежды, и гаджетов, и бытовой техники.
В сфере услуг НРР тоже не спешит радовать клиентов высоким качеством. Например, многие помнят, как в самом начале 90-х годов либеральные пропагандисты рассказывали нам о преимуществах платной медицины. Мол, все будет быстро, дешево, качественно и без «унизительных советских очередей».
В современной России платная медицина есть. И?
По данным Роспотребнадзора только за прошлый год (2017) поступило свыше 35 тысяч жалоб на платные медицинские услуги. Пациенты жалуются:
— На навязывание дополнительных услуг (по словам врачей, их заставляют это делать);
— На безопасность препаратов (жесткая аллергия после косметических салонов сегодня не редкость);
— На отказ предоставить информацию об услугах и составе лекарств;
— И. т. д.
Свободный рынок не сделал медицину лучше. Напротив: гонка за прибылью превратила ее в циничный бизнес на человеческом здоровье.
НРР способна отравить все, включая искусство. Например, с наступлением капитализма наш кинематограф чудесным образом выродился в индустрию по штамповке безвкусицы, исторического вранья и откровенного бреда.
Летающие боевые матрешки из последнего российского «киношедевра»
Даже, в общем-то, неплохие когда-то режиссеры внезапно утратили все свои навыки и начали бездумно «пилить» деньги государства и доверчивых спонсоров. А у народа, уже уставшего от бесконечных «Сволочей», «Штрафбатов» и «Викингов», сегодня начинаются спазмы в желудке от одного только словосочетания «российское кино».
Увы, но когда у деятелей искусства в глазах загорается символ доллара, качество теряет для них всякий смысл.
В общем-то, в любой сфере экономики мы сегодня сможем найти своих мошенников и халтурщиков. И вряд ли невидимая рука обделяет их прибылью.
Почему НРР потворствует низкому качеству?
Возникает закономерный вопрос: почему же невидимую руку так часто «глючит»? Почему вместо превосходных товаров, о которых твердят ее почитатели, она порою заваливает потребителей откровенным дерьмом?
У этого явления есть несколько основных причин.
1. Снижение издержек
Для бизнеса это один из самых быстрых и эффективных способов увеличения прибыли. Почему? Давайте решим небольшую задачку.
Пусть некий предприниматель продает свой товар с наценкой в 20%. Вопрос: во сколько раз увеличится его валовая прибыль, если он снизит издержки на 10%, а цену оставит прежней?
Ответ: в 1,5 раза. А если он сумеет снизить издержки на 20%, то его валовая прибыль сразу удвоится.
Такая арифметика очень воодушевляет. Но рано или поздно наступает момент, когда издержки можно будет снизить только за счет качества. Бедный капиталист! Далеко не всякий сумеет справиться с таким соблазном!
Соблазн велик еще и потому, что совсем небольшое снижение качества потребитель вряд ли заметит. Если, например, в докторскую колбасу добавить 1% крахмала, покупатели этого даже не почувствуют.
— Один процент — это ведь совсем не страшно, а? — думает капиталист, терзаемый бесом-искусителем.
Естественно, даже такие «пустяки» влияют на потребительские свойства продукта. Однако до определенного критического уровня можно снижать качество, не опасаясь за репутацию и покупательский спрос.
Но производителю, вставшему на такую скользкую дорожку, уже очень трудно остановиться. А потому многие продукты со временем вырождаются в убогие суррогаты.
Впрочем, некоторые производители проделывают подобные манипуляции с издержками для того, чтобы снизить цены и занять эконом-сегмент. Но тут ни о каком качестве речь не идет изначально.
2. Выгоднее вкладывать в лояльность, чем в качество
Хорошая реклама способна принести больше прибыли, чем дорогостоящие исследования или усовершенствования производства.
Предположим, что две компании производят мобильные телефоны, схожие по своим параметрам. Первая компания решила потратить 20 миллионов на рекламу. Вторая компания решила потратить такую же сумму на то, чтобы увеличить срок службы аккумулятора на 10%. Риторический вопрос: кто из них в итоге заработает больше?
Сегодня главную битву за покупателя ведут не инженеры и технологи, а рекламщики и маркетологи. Благодаря их стараниям, фирма с посредственной продукцией легко может обогнать производителей качественного товара.
О манипуляции спросом мы обязательно поговорим отдельно, а пока разберем один хрестоматийный пример.
Однажды рекламщик Клод Хопкинс (его часто называют «отцом современной рекламы») получил заказ от пивоваренной компании Schlitz.
В поисках хорошей идеи, он попросил заказчиков организовать ему экскурсию на производство. Он посмотрел, как работают пивовары, как они стерилизуют бутылки с помощью специального оборудования, как отбирают сырье и качают воду из артезианских скважин.
После экскурсии Хопкинс сказал владельцам компании:
— Почему бы вам не рассказать обо всем этом своим покупателям? Такой подход к работе произведет на них впечатление.
— А о чем рассказывать?! — удивились пивовары. — Ведь всё то же самое делают и другие производители!
Однако они последовали этому совету и в новой рекламной кампании стали делать упор на свои «уникальные и передовые» технологии. Хопкинс оказался прав: продажи пива вскоре взлетели до небес.
Один из постеров Хопкинса
Эту историю сегодня преподносят как образец креативного и вдумчивого подхода к созданию рекламы. Но давайте отвлечемся от рыночных стереотипов и подумаем: а почему собственно пиво Schlitz вдруг стало пользоваться успехом?
Производители улучшили качество? Нет, не улучшили. Снизили цены? Нет. Вывели клиентский сервис на новую высоту? Нет.
Они просто сманипулировали потребителем. И это оказалось для них выгоднее, чем борьба за качество продукции.
3. Монополии
Качество отходит на второй план и тогда, когда предприятие становится монополистом.
И речь не обязательно о той монополии, на которую реагируют ФАС и другие подобные организации. Нет, капиталисту достаточно просто выстроить свой бизнес так, чтобы у него фактически не было конкурентов.
Эффект монополии могут создать:
— Купленная рекламой лояльность (см. выше), которая мгновенно оставляет позади менее удачливых соперников.
— Территориальное преимущество. Единственный продмаг на три улицы никогда не останется без покупателей, независимо от качества его товаров. Немногие отправятся в соседний микрорайон лишь из-за того, что там продается более вкусный хлеб.
— Свободная рыночная ниша. Например, если только один ресторан в городе занимается доставкой еды на дом, его услугами будут пользоваться всегда. Даже если сами блюда окажутся не самого высокого уровня.
Подобные рыночные преимущества вовсе не обязательно приводят к снижению качества. Однако они позволяют бизнесу расслабиться и уделять ему меньше внимания.
4. Эффект домино
Если бы снижение качества касалось только производителя и конечного потребителя — это было бы еще полбеды.
Но проблема в том, что предприятия не существуют сами по себе — они являются частью сложных экономических систем и производственных цепочек. Например, хлебопекарне нужно покупать муку, мелькомбинату — зерно у фермера, фермеру — удобрения и. т. д.
Из этого следует, что снижение качества на одном производстве будет по цепочке передаваться дальше.
Допустим, владелец аграрного комплекса решил снизить издержки и получить побольше прибыли. Он разбавляет свое зерно дешевым фуражным (кормовым) зерном и отправляет его на мелькомбинат. Там из этого зерна сделают некачественную муку, и развезут ее по другим предприятиям. Булочники испекут из такой муки некачественный хлеб, кондитеры сделают некачественные пирожные, а столовые — некачественные блины.
Еще пример: производитель цемента в целях экономии решил немного нарушить технологию. Что произойдет дальше? А дальше из этого цемента получатся строительные блоки, не соответствующие стандартам качества. Из этих блоков, в свою очередь, получатся непрочные дома, которые через несколько лет покроются трещинами.
Получается, что один единственный недобросовестный производитель способен «инфицировать» сразу несколько предприятий.
И оборвать такую порочную цепь получается не всегда. Во-первых, низкое качество сырья еще нужно обнаружить. А во-вторых, менять поставщика зачастую очень невыгодно.
Например, если цемент производит единственный в регионе завод, то изготовителю блоков придется закупать сырье в соседних областях, переплачивая за доставку. Чтобы не терять прибыль, некоторые бизнесмены предпочтут делать вид, что все в порядке. Они будут работать с недобросовестным поставщиком и дальше, тем самым тоже превращаясь в халтурщиков.
Есть и еще одна причина, из-за которой распространяется «эпидемия халтуры». Когда один из производителей резко снижает цены за счет качества, это зачастую вынуждает остальных следовать его примеру.
Например, некий завод выпускает фруктовые соки и пюре. Однажды его владельцам приходит в голову потрясающая «инновация»: заменить дорогие экзотические фрукты дешевыми яблоками. Ведь чтобы яблочный сок стал «ананасовым», в него достаточно добавить немного ароматизаторов и красителей!
Воплотив в жизнь эту «эффективную технологию», завод снижает цены. Покупатели (люди большей частью малообеспеченные) начинают охотно приобретать суррогаты вместо настоящих пюре и соков. В результате перед остальными производителями встает нелегкий выбор: потерять часть рынка, или же последовать примеру своих «находчивых» коллег.
Запланированное устаревание
Почти в каждом доме можно найти какую-нибудь неубиваемую старую технику. Если многие современные агрегаты выходят из строя, едва отработав гарантийный срок, то допотопные механизмы иногда удивляют своим долголетием.
Это холодильник «Минск», который урчит где-нибудь на даче третий десяток лет. Это телевизор «Рекорд», который в наши дни показывает Путина так же хорошо, как когда-то Брежнева. Это древние Жигули, Тойоты и Фиаты, которые и сегодня исправно доставляют своих владельцев из пункта А в пункт Б.
У меня в семье тоже есть такая реликвия. Это швейная машинка «Госшвеймашина», которую мой прадедушка подарил моей прабабушке перед уходом на Финскую войну.
И когда очередная современная швейная машинка отправляется в свой технический рай, мы снимаем с антресолей эту машинку 30-х годов. Она идеально работает до сих пор.
Долгожителями бывают не только товары советской эпохи. У многих наверняка на черный день припасены старые мобильники, вроде знаменитого Nokia-3210. Да, они выглядят не очень презентабельно, не умеют проигрывать mp3 и ничего не знают ни о каком интернете. Но со своей прямой обязанностью, то есть звонить по нужному номеру, они до сих пор справляются отлично.
Значит ли это, что современная техника не такая надежная, как старая? Как правило, да. И виновата в этом как раз та самая невидимая рука.
Для начала обратим внимание на один парадоксальный факт. А именно:
Производителю выгодно, чтобы его товар рано или поздно ломался.
Если бы товары служила веками, то после насыщения рынка спрос на них сразу бы упал. Зачем нужен новый утюг, если старый по-прежнему хорошо гладит? Зачем покупать новый автомобиль, если старый работает, как часы? Зачем приобретать новый набор кухонных ножей, если старые можно передать по наследству своим внукам?
Чтобы производитель мог снова и снова продавать свою продукцию одним и тем же людям, она должна поскорее выходить из строя. Желательно, чтобы это происходило сразу же после окончания гарантийного срока.
Однако это далеко не все выгоды, которые приносит ненадежная техника. Еще один неплохой источник прибыли для производителя — это торговля запчастями.
Ведь если техника стоит дорого, ее не будут выбрасывать, а постараются починить. А для ремонта потребуются запчасти, которые можно купить только у производителя. По отдельности они, естественно, будут стоить уже гораздо дороже.
Значит ли все это, что производители специально «программируют» свою продукцию на поломку?
Конечно, и такие случаи тоже имеют место. И некоторые умельцы действительно вполне сознательно закладывают в свою технику различные неприятные «сюрпризы». Например, можно вспомнить недавний скандал с компанией Apple: она официально признала, что одна из функций iOS на старых Айфонах намеренно снижала производительность процессора у износившихся батарей.
Но чаще всего такое «запланированное устаревание» появляется само собой. А его причиной становится все та же борьба с издержками.
В те далекие времена, когда еще не было мощных компьютеров и современных технологий, производители не умели точно предсказывать срок службы своих товаров. И чтобы не допустить преждевременных поломок, они щедро закладывали в свою продукцию избыточный запас прочности. Например, чтобы какая-нибудь шестеренка не стерлась раньше времени, они делали ее толстой и вытачивали из каких-нибудь особо прочных сплавов.
Но что такое лишний запас прочности, с точки зрения свободного рынка? Правильно, это издержки.
Современные технологии позволяют производителям рассчитать срок службы деталей с очень высокой точностью. К их услугам превосходные испытательные стенды, статистика от многочисленных дилеров, специальные программы и быстрые компьютеры. А это значит, что сегодня есть возможность закладывать в товар ровно столько прочности, сколько нужно. И не каплей больше.
Гарантийный срок три года? Именно на столько производитель и рассчитает каждую деталь. Зачем ему вытачивать шестеренку из прочной стали и тем самым увеличивать издержки? Ведь он спокойно можно сделать ее из какой-нибудь паршивой пластмассы, которой как раз и хватит на эти три года.
Конечно, условия эксплуатации бывают разными, а потому детали могут выйти из строя раньше времени. Однако полученная в результате экономии прибыль с лихвой окупит все возможные гарантийные ремонты или замены товара.
И снова НРР ведет капиталиста к прибыли самым коротким путем. А качество…
— Качество? — удивляются производители. — Вам же обещали, что техника прослужит три года. Чего вы еще от нас хотите?
Заключение
Способствует ли свободный рынок повышению качества товаров?
Разумеется, в какой-то степени способствует. Иначе весь мировой капитализм давно бы уже рухнул под тяжестью производимого им говна. Но качество — это не цель свободного рынка, а скорее его побочный эффект.
Сама по себе невидимая рука не гарантирует качества. Ее цель — прибыль, а не польза. И когда появляется возможность получать прибыль без заботы о покупателе, многие капиталисты этим охотно пользуются. Более того, невидимая рука регулярно толкает некоторых из них к снижению качества, ибо минимизация издержек — самый короткий путь к увеличению прибыли.
Кто-нибудь наверняка возразит:
— Но ведь качество многих товаров все-таки растет! Чья это еще заслуга, если не свободного рынка?
На самом деле, кроме НРР, есть и другие факторы, которые влияют на качество.
Во-первых, к немалому возмущению поборников экономических свобод, сегодня в большинстве стран работают десятки и сотни государственных контролирующих организаций. Они сдерживают НРР, не позволяя производителям пуститься «во все тяжкие» и штамповать откровенный шлак.
Сегодня только в одной России действуют свыше 70 контрольных и надзорных органов федерального и местного уровня.
Российский бизнес регулярно «кошмарят» Роспотребнадзор, Росздравнадзор, Россельхознадзор, Ространснадзор, Росприроднадзор, Роструд, Ростехнадзор, Росалкогольрегулирование, ФАС и множество других организаций, включая общественные. Хотя к их работе выдвигают немало претензий, эти конторы все же удерживают российский капитализм в рамках приличия.
Что же касается США, на которые любят ссылаться отечественные поклонники НРР, то там государство «вмешивается в работу рыночных механизмов» еще активнее. Кроме контролирующих органов, аналогичные нашим, в Америке действуют свыше 600 (!!!) организаций, которые занимаются разработкой и поддержанием стандартов качества.
Во-вторых, качество — это прямое следствие научно-технического прогресса. Именно развитие человеческой мысли, приводит к появлению новых технологий, высококачественных материалов и передовых методик управления производством.
И свободный рынок тут абсолютно ни при чем. Как вы помните, наука и техника отлично развивались и в социалистических странах, где никакой невидимой рукой даже и не пахло.
В-третьих, качество — это добрая воля людей и их стремление к созиданию. Если человек в силу своих желаний или убеждений захочет делать качественные вещи — он будет их делать, независимо от наличия или отсутствия свободного рынка.
К примеру, разработчики софта, желающие получить прибыль, выпустят программу 3D-Max, годовая подписка на которую стоит 49 тысяч рублей. А программисты-энтузиасты, в свою очередь, выпустят программу Blender, которая позволит всем желающим создавать 3D-модели абсолютно бесплатно.
Продукт делают люди, а не деньги. А потому, что бы нам ни твердили пропагандисты свободного рынка, у него нет и никогда не было монополии на качество.