«Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки,
но охрана гонит их прочь;
… и в глазах людей поражение;
в глазах голодных зреет гнев.
В душах людей наливаются и зреют
гроздья гнева – тяжелые гроздья,
и дозревать им теперь уже недолго».
Ты открываешь книгу и с первых страниц тебе в лицо начинает дуть раскаленный и пыльный ветер Америки. Той страны, где простой человек всегда думал, что, если он будет усердным и не будет жалеть себя, то он обязательно достигнет высот. Он обязательно откроет свое дело, прокормит и даст образование детишкам, да и вообще заживет совсем другой жизнью, ведь «славный малый» обязательно воплотит свою американскую мечту. «Славный малый» работает на земле, на фабрике, у дороги… он везде будет работать, потому что у него нет иного выбора.
Выбора, впрочем, нет и сейчас. И отнюдь не только в Америке. Его нет нигде. И спустя почти век «славный малый» в Африке, Европе, Азии и в Латинской Америке выживает и невольно мечтает «о своей Калифорнии». Но автор книги, о которой пойдет речь, разбил хрустальную иллюзию простого американского «оки»; он сделал это по-американски лихо, жёстко и под старую добрую песню простого фермера. Теперь не будет проповедников, потому что проповедовать нечего, а если ты еще видишь певунов от успеха, то значит на дворе всё еще варварский империализм янки. Тогда у нас всё еще есть множество причин открыть роман американского писателя и журналиста Джона Стейнбека «Гроздья гнева».
Основой книги стали отнюдь не фантазии автора, подкрепленные историческим ландшафтом Великой депрессии в США, а вполне конкретная поездка писателя летом 1936 года для сбора материала для серии статей и очерков, объединенных названием «Цыгане периода урожая». Интеллектуал из Нью-Йорка сам вышел из окружного центра Салинас в Калифорнии. Оказавшись в месте, так похожем на его родной дом, вдалеке от зажиточного Востока страны, он был потрясен увиденным: подавляющее число сезонных работников – это не мексиканцы, как думалось многим, а сами американские граждане. Их жалкое существование и ад социального бесправия так потрясли Стейнбека, что он совершит ещё не одну поездку в лагеря сезонников, проедет на автомашине по их пути из Оклахомы в Калифорнию, прежде чем он напишет книгу, которая в окончательном варианте получит название «Гроздья гнева».
История семьи Джоудов – сюжетная основа романа. Джоуды простые фермеры из Оклахомы, у которых, как у многих сотен тысяч землепашцев, крупные банки и плантаторы отбирают землю. Теперь уже нет того семейного очага, нет земли, которую вспахивал прадед, дед и отец «славного малого»: «Я собственными руками построил этот дом. Выпрямлял старые гвозди для обшивки, прикручивал проволокой стропила. Дом мой. Я сам его строил. Только попробуй его зацепить. Я стану у окна с ружьем. Только попробуй подъехать поближе, я тебя пристрелю, как кролика». Но вчерашний сосед, доедая свой сэндвич, все равно заводит трактор и от дома ничего не останется. Соседу же тоже надо кормить детей, а за эту работу дают три бакса в день, да и работенка постоянная. Как это похоже на слепую логику наших сегодняшних сограждан, для которых нет кризиса, если есть что «жрать» и где «срать». Нет кризиса, потому что в мой огород еще не приходят «банковские агенты» и «вооруженные плантаторами отряды с факелами». Эти граждане слепы и глупы, они верят в российскую California dreaming, благо — с Москвой у России безвизовый режим. Наших детей учат в школах финансовой грамотности, впаривают им на “днях карьеры” основные принципы успешных людей. Не удивительно, если потом условный соседский мальчишка придет и по твою душу, потому что работа стабильная и три бакса в день платит компания, а он ведь не идиот, а финансово грамотный лидер по жизни.
Весь роман – это долгий и тяжелый путь обнищавших работяг и их семей. Старые подержанные автомобили, в край заполненные пожитками, подобно ручьям соединились в огромной реке, устремленной на Запад, туда, где по слухам можно найти работу, кров и пропитание. И все поедут по трассе 66. Эта трасса неоднократно встречается в творчестве американских левых и сегодня. Чем тяжелее становиться путь, тем меньше место, куда они едут, кажется им райскими садами, тем больше люди начинают понимать, что их горе – не просто личное дело каждого, а то, что это общее огромное горе: «В Калифорнию или еще куда-нибудь – мы, как барабанщики на параде, поведем за собой наши обиды, нашу злобу. И настанет день, когда все армии озлобленных пойдут по одному пути. И они будут шагать в ногу, и поступь их будет грозной».
В одной из глав Стейнбек выводит вполне недвусмысленно понятия солидарности и взаимопомощи, силы объединенного класса, который будет страшить тех, кто владеет жизненными благами. «Вы, кому ненавистны перемены, кто страшиться революций, смотрите: вот точка, в которой пересекаются человеческие жизни. Разъедините этих двоих мужчин; заставьте их ненавидеть, боятся друг друга, не доверять друг другу. Ведь здесь начинается то, что внушает вам страх. Здесь это в зародыше. Ибо в формулу «я лишился своей земли» вносится поправка; клетка делится, и из этого деления возникает то, что вам ненавистно: «мы лишились нашей земли». Вот где таится опасность, ибо двое уже не так одиноки, как один. И из этого первого «мы» возникает нечто еще более опасное: «У меня есть немного хлеба» плюс «у меня его совсем нет». И если в сумме получается: «у нас есть немного хлеба», значит, всё стало на свое место и движение получило направленность. Теперь остается сделать несложное умножение, и эта земля, этот трактор – наши».
Джон Стейнбек не понаслышке знал, что такое эксплуатация человека человеком, для него это не пустой политэкономический термин, а реальная боль и ужас людей, находящихся в полурабском положении. Он видел собственными глазами «гроздья гнева» годов Великой депрессии, которые стали временем ужасающей нищеты и безработицы. В 1933 году ее уровень достиг 25%, а в 1938-м, когда происходит действие романа – 19%.
В описании ужасающих условий труда Стейнбек четко очерчивает классовые противоречия: «Если б вам, владельцам жизненных благ, удалось понять это, вы смогли бы удержаться на поверхности. Если б вам удалось отделить причины от следствий, если бы вам удалось понять, что Пэйн, Маркс, Джефферсон, Ленин были следствием, а не причиной, вы смогли бы уцелеть. Но вы не понимаете этого. Ибо собственничество сковывает ваше «я» и навсегда отгораживает его от «мы». <…> Потребность рождает идею, идея рождает действие. Полмиллиона людей движется по дорогам; еще один миллион охвачен тревогой, готов в любую минуту сняться с места; еще десять миллионов только проявляют признаки беспокойства».
Стейнбек показывает, какой тяжелый нравственный и этический труд проделывают члены семьи Джоудов, чтобы уберечь себя и попытаться сказать это громогласное «мы». Люди, доведенные до отчаяния, способны на многое, чтобы сохранить свою семью. Мало кто хочет приходить с работы, видеть собственных детей, пухнущих с голода, и ощущать свою беспомощность. Бывшие фермеры не всегда понимают, что проблема их недоедания, бедности и смерти не в отдельных «злых» банках, плантаторах и таких же как они рабочих, а в той системе, при которой хозяева повышают цены на спелые фрукты, понижая ставку заработной платы, заставляя людей «съедать» друг друга для получения работы. При всем этом ты понимаешь каждого рабочего в отдельности, его мотивы и принципы.
Автор романа буквально заставляет читателя смотреть на центральную проблему с разных сторон: голод, нищету и бесправие людей, с одной стороны, и полное «одурение» правящего класса от собственности, власти и денег – с другой. «Гроздья гнева» – это жестокая инверсия американской мечты, суровая история о том, как рушатся семьи, погибают люди и умирают от голода дети из-за ненасытной жадности, финансовых преступлений и наглости корпораций и капиталистического государства.
Немногие произведения американской литературы могут сравниться с «Гроздьями гнева» по эмоциональному накалу, экспрессивной мощи и силе воздействия на читателя.
Этот роман, написанный в 1938 году и опубликованный в 1939, – жесток, актуален и современен. В год, когда олигархическое государство отнимает у россиян их социальные права в виде людоедской пенсионной реформы, повышения налогов, огульно припудривая откровенные поборы «идеологическим елеем», многим из нас стоит взять с пыльной полки затертый том этого романа-реквиема по всем возможным сортам человеческих иллюзий.
Авторы: Лёля Бочко Миша Размаев
