Повествование в романе идет неспешно. Автор описывает быт солдат — их радости и горести, надежды и страхи. Вот они купаются в реке, общаются с девушками из близлежащей деревни. Вот они обсуждают своего полкового командира. Вот навещают в госпитале друга, которому оторвало ноги и абсолютно точно не выжить… Сцена за сценой. Передовая. Тыл. Отпуск в родном городе. И опять передовая. Эти сценки раскрываются перед читателями, завораживая своей невероятной реалистичностью и пугая деталями.
Вы узнаете, что на войне люди мыслят иначе. Например, у умирающего друга очень хорошие кожаные ботинки. Друг умирает — это горе. Но ботинки на тот свет же он не заберет. А солдатам редко удается получить добротную обувь. Поэтому хорошо бы успеть забрать их из госпиталя, пока они не прикарманены каким-нибудь шустрым санитаром. Цинизм? Или практичность? Это не значит, что им не горько. Это не значит, что эта потеря не разрывает им сердце. Но не думать о таких земных вещах для солдата непростительно. Это мышление изменено под давлением обстоятельств.
И это видно во всем. Как автор описывает смерть и трупы — страшный, но такой привычный для солдата антураж. Вокруг чего строятся разговоры героев. К чему они стремятся. Как строят свой быт.
«Мы еще не успели пустить корни. Война нас смыла. Для других, тех, кто постарше, война — это временный перерыв, они могут ее мысленно перескочить. Нас же война подхватила и понесла, и мы не знаем, чем все это кончится.»
«Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.»
То есть речь уже даже не о том, что война изменила этих юношей. Она даже скорее воспитала их, вырастила.
Моменты, когда Пауль задумывается, что война когда-нибудь закончится, наполнены какой-то тоской и безысходностью. Он не верит, что когда-нибудь сможет просто жить: читать книги, встречаться с девушкой… Он привык выживать. Умеет разводить костер из сырых дров, спать в окопе, терпеть голод и лишения, выживать во время газовой атаки, наносить удар штыком так, чтобы тот не застревал в противнике… А иначе он уже не помнит. И боится, что весь этот кошмар уже никогда не отпустит его.
«Допустим, что мы останемся в живых; но будем ли мы жить?»
Автор показывает нам разных героев. Мужчину, в годы войны вместе с чином получившего власть над новобранцами, и упивающегося ею, издеваясь над молодежью. Умирающих с голоду пленных, рыскающих в поисках объедков, каждый день хоронящих кого-то из своих. В тылу, в городе — кабачного демагога, не упускающего возможность рассказать Паулю, куда и как на самом деле нужно вести наступление. Обычных людей, которые в тылу работают с утра до ночи и живут впроголодь, потому, что военная машина сжирает все плоды их труда. Кайзера, ради которого всем выдали красивую новую форму (но только на построение, потом ее заберут), но оказавшегося слишком простым, слишком уж обычным человеком для того, кто стал одним из подписавших приказ начать войну. Через этих персонажей мы получаем возможность посмотреть на эту войну с разных сторон.
И, разумеется, в какой-то момент всплывает, пожалуй, самый важный вопрос: а кому это нужно?
«— Правильно, но ты не забывай о том, что почти все мы простые люди. Да ведь и во Франции большинство составляют рабочие, ремесленники, мелкие служащие. Теперь возьми какого-нибудь французского слесаря или сапожника. С чего бы ему нападать на нас? Нет, это все правительства выдумывают. Я вот сроду ни одного француза не видал, пока не попал сюда, и с большинством французов дело обстоит точно так же, как с нами. Как здесь нашего брата не спрашивают, так и у них.»
Герои романа воюют потому, что их сюда прислали и сказали «воюйте». Они не могут просто бросить оружие, и не готовы дать себя убить. Но они не испытывают чудесных патриотических чувств по поводу этой войны, как не испытывают ненависти к «врагам», включая пленных. Одной из самых страшных и эмоциональных сцен произведения мне показалась та, где главный герой, скрываясь во время боя на дне воронки, вынужден зарезать спрыгнувшего туда же французского солдата. А затем сидит там с ним почти сутки, без возможности выйти, застрявший в ловушке, потрясенный содеянным. Прошедший на войне так много он вдруг оказывается просто в ужасе от осознания, что своими собственными руками отнял жизнь у человека, которого наверняка ждут дома.
В этот момент, встав на место главного героя, всех простых солдат, страдавших и умиравших на фронтах Первой мировой, ты задаешь тот же вопрос: а кому собственно была нужна эта война? И очень остро понимаешь, как и почему в Российской империи тогда поднялась революция. Потому, что война не нужна была людям — тем, которые работали на заводах, которые ссылались на фронт в совсем юном возрасте, которым ампутировали руки и ноги в полевых госпиталях… Она была нужна тем, кто имел прибыль с этих самых заводов, с продажи оружия, «расширения рынка». Тем, кто в это время спокойно и безбедно жил, давал балы, пил шампанское, хрустел французской булкой и читал в газетных сводках, что «На Западном фронте без перемен».
Этот роман читается с комом у горла, с холодным потом на спине. Это удивительное антивоенное произведение, дающее, как мне показалось, глубокое понимание ужасов Первой мировой. В первую очередь, это история маленького человека — молодого солдата, перемолотого огромной и бездушной военной машиной. Она показывает настоящую войну — не такую, как в газетах и ТВ, не такую, как в патриотических песнях и лозунгах. Просто бойню, лишенную смысла для тех, кто был на нее отправлен.
А что там про шалав? Олдос Хаксли описал общество потребления в высшей своей точке развития. Все зашло так далеко, что потребительское отношение распространилось и на самих членов этого общества! Одна из центральных фигур романа — герой-альфа (из высшей касты) смотрит на желанную женщину (Линайну) и с отвращением осознает, что все относятся к ней как к куску мяса. И, что самое ужасное, она разделяет их взгляд на саму себя. Она использует свое тело в том числе и для того, чтобы добиться желаемого: посетить резервацию дикарей, в которую есть пропуск у мужчины, который ее туда пригласил на выходные. Она либо летит с ним (со всеми постельными вытекающими), либо просто не попадает туда. И Линайна соглашается на уникальное предложение. Пожалуй, это должно выглядеть порочно. Но на фоне нынешних мамзелей, ищущих богатеньких спонсоров, сосущих за подарки и вообще ждущих всех благ “за писеньку” — это просто ни о чем!
