Фотография Роберта и Эдди в газете попалась на глаза 19-летнему Дэвиду Келману. «На самом деле я видел её дважды, — говорил он. — Кто-то показал мне её, я сказал „Ерунда“ и отмахнулся. А потом её увидел другой мой знакомый и сказал: „Секундочку, тебе нужно присмотреться повнимательнее“. Я не мог поверить». Келман связался с Шаффером и Галландом, и вскоре они убедились, что двойняшки — на самом деле тройняшки. А СМИ окончательно сошли с ума. Бобби, Дэвида и Эдди приглашали всюду. Их звали в популярные ТВ-шоу, про них писали в прессе (опять), у них брали интервью и даже сняли в эпизоде фильма с Мадонной. Какое-то время близнецы всерьёз метили в Голливуд, считая, что впишутся в любой ситком.
Но, за исключением чудесного воссоединения, их жизни не были похожи на сказку. Бобби Шафрана незадолго до встречи с братьями судили по делу об убийстве. Сначала его обвиняли в том, что он забил до смерти 83-летнюю женщину и забрал её кольца, но после того, как показания дали знакомые Шафрана, стало ясно, что он был только сообщником. Бобби с приятелем действительно собирались украсть драгоценности, но роль Шафрана ограничилась тем, что он подвёз товарища на место преступления и 20 минут ждал его в машине. Так что в итоге Шафран отделался общественными работами по выходным.
Жизнь Эдди Галланда оказалась ещё более трагичной: в 1995 году, через 15 лет после воссоединения, он покончил с собой. С тех пор Бобби и Дэвид практически перестали общаться с журналистами. Но в тот момент, сразу после знакомства, братья были счастливы и рассказывали прессе, что теперь жизнь прекрасна. «Мы узнали друг друга за один вечер, — говорили они на очередном шоу. — Мы как будто просто хотели убедиться:
— Ты действительно точь-в-точь как я?
— О да, так и есть! — и на этом, в общем, всё».
Прыжок в будущее на двадцать с лишним лет — Элиз Шейн (Elyse Schein), выросшая в приёмной семье, пытается найти биологическую мать и обращается в агентство по усыновлению. «Я получила письмо, в котором говорилось: “Вы родились 9 октября 1968 года в 12:51, младшая из девочек-двойняшек.” Это было невероятно. Мне неожиданно открылся ещё один элемент моей личности. Внезапно — я была близнецом». Вскоре её сестре позвонили из того же агентства, оставили номер — и меньше чем через два часа Элиз Шейн и Паула Бернштейн уже разговаривали, а вскоре встретились лично. Тогда им было 35 лет. «Думаю, когда мы встретились, стало очевидно, что мы близнецы, — говорила Бернштейн. — Но мы не были уверены насчёт того, какими были наши отношения. Кажется, на то, чтобы действительно стать сёстрами, у нас ушло 3,5 года».
Эта история почти дословно повторяет историю Говарда Бьюрака (Howard Burack) и Дага Рауша (Doug Rausch), благо разворачивалась она примерно в то же время. Говард узнал из агентства, что у него есть брат, но не смог выведать подробности. А через два года Дугу позвонили и дали все нужные координаты.Что-то подобное было с Шэрон Морелло… но мы, конечно, не будем пересказывать жизни всех американских близнецов, разлучённых в младенчестве. Главное — что у всех этих людей было много общего. Во-первых, они родились в Нью-Йорке. Во-вторых, в приёмную семью их отправило агентство по усыновлению еврейских детей Louise Wise Services. В-третьих, ни близнецы, ни приёмные родители понятия не имели о братьях и сёстрах. А четвёртое, и главное, — то, что двойняшек и тройняшек раздали по разным семьям в рамках научного эксперимента.
В 1960-х Louise Wise Services были хорошо известным и уважаемым учреждением. Не меньше уважали главного консультанта агентства, психиатра Виолу Бернард (Viola Bernard). Бернард не только давала советы о том, как помочь детям адаптироваться в новых семьях, но и помогла подобрать команду профессионалов и превратить относительно неформальную контору в серьёзную организацию — в общем, для Louise Wise Services она сделала много, так что к ней прислушивались. Вот только взгляды Бернард порой были далеки от привычных нам. Она считала, что однояйцевых близнецов лучше разделять и растить в разных семьях, поскольку «одинаковый» брат или сестра не даёт ребёнку возможности почувствовать себя уникальным и занять исключительное место в семье. А чтобы не обременять приёмных родителей, о существовании «второй половины» им лучше и вовсе не рассказывать.
Бернард убедила руководство Louise Wise Services работать по этим принципам и как-то раз упомянула новую практику в беседе с коллегой, доктором Питером Нойбауэром (Peter Neubauer). Нойбауэр тоже был детским психиатром. Он быстро смекнул, что агентство прямо-таки дарит ему уникальную возможность для исследования. Раз уж двойняшек всё равно разлучают, почему бы не отдать их в семьи с разным достатком и не посмотреть, что из этого получится? Изучая детей и анализируя их сходства и различия, можно было бы наконец ответить на вопрос, что определяет становление человека — природа или воспитание (или хотя бы приблизиться к ответу). Примерно так рассуждали Нойбауэр и Бернард.
К тому моменту исследования близнецов, в том числе, выросших в разлуке, уже существовали. Однако они опирались на воспоминания взрослых детей, а это совсем не то, что непосредственные наблюдения. При этом почти все участники уже воссоединились со своими братьями и сёстрами. На этот раз учёные сделали всё возможное для «чистоты эксперимента»: изучать ребят должны были с младенчества до пубертата, проводя интервью и тесты, документируя беседы с родителями и записывая на плёнку, как малыши играют. Мамам и папам сказали, что их чада принимают участие в «исследовании детского развития», а про братьев и сестёр не обмолвились ни словом, так что никто не должен был их искать. Тем более, что, по мнению исследователей, уже одно знание о существовании близнецов могло повлиять на процесс воспитания и серьёзно «подпортить» эксперимент. Семьи тщательно подбирали, учитывая социально-экономический статус, образование и религию родителей, а также возраст и пол сиблингов. Роберта Шаффрана отдали в обеспеченную семью, Эдвард Галланд попал к представителям среднего класса, а Дэвида Келмана воспитывали простые работяги. Аналогичным образом распределили и остальных.
Элиз Шейн и Паула Бернштейн в детстве
Впоследствии тройняшки и двойняшки смутно вспоминали незнакомых людей, которые иногда приходили в их дом. «Они снимали меня, просили покататься на велосипеде, просили пройти тот тест и этот тест, и в то время это казалось мне весёлым. Но знаете, это довольно быстро наскучивает. Так что скоро я говорил: „Можно я уже пойду?“» — рассказывал Даг Рауш в интервью. Однако никто не подозревал, что целью этих тестов и основной задачей исследования было вовсе не «изучение детского развития». Это оставалось тайной до тех пор, пока журналист Лоренс Райт (Lawrence Wright) не начал писать материал о двойняшках для журнала New Yorker — было это в 1995 году. Собирая материал, Райт наткнулся на странную статью, где упоминались девочки, разлучённые в ходе научного эксперимента. Их имён там не было, названия исследования тоже, но Райт был хороший журналист и умел «копать». Он вышел на Нойбауэра, и тот проговорился, что в эксперименте принимали участие трое близнецов. Найти тройняшек после истерии вокруг Бобби, Эдди и Дэвида было нетрудно.
Статьёй Райт не ограничился и позже написал книгу «Twins: And What They Tell Us About Who We Are» («Близнецы: что они могут рассказать о том, кто мы»)
«Исследование усыновлённых монозиготных близнецов, выросших порознь», как его назвали сами учёные, было хорошо продумано, но не лишено недостатков. Критичных было два. Во-первых, все приёмные семьи жили в одном городе, буквально в паре километров друг от друга — видимо, экспериментаторы были уверены, что близнецы не могут встретиться случайно. Почему? Сам Нойбауэр избегал общения с журналистами, но в 2004 году вышли воспоминания психолога Лоренса Перельмана, который около года работал над исследованием и пытался написать по нему диссертацию. «Важно осознавать, какие изменения произошли в американском обществе за последние сорок лет, — пишет Перельман. — В те дни сообщества были сильнее разделены и обособлены друг от друга, мир был больше. Люди не путешествовали так далеко и так часто, а мгновенная коммуникация была только мечтой».
Другой очевидный нам сейчас просчёт — этический: «Как это так вообще — разделить близнецов и даже не сказать им об этом? Они в богов поиграть решили?» Но Перельман объясняет, что в шестидесятые это не было проблемой. Получать информированное согласие от участников исследования тогда было не обязательно. Приёмные родители не могли (да и не хотели) ничего знать о биологических, не говорили им и о других родственниках. Тем более, что главной силой, формирующей человека, считалось окружение, а не гены. «Никто не ожидал ничего другого», — отмечает психолог. Искать «тех самых» отца и мать тогда было не модно, а если бы кто-то всё-таки решился, ему пришлось бы продираться сквозь юридические и бюрократические препоны.
Но исследование было долговременным, и пока оно шло, этические нормы изменились. И увы, именно по этой причине мы увидим его результаты в лучшем случае нескоро, а в худшем — никогда.
«Они его не опубликовали, — поясняет Бернштейн. — Потому что к тому моменту, когда оно было готово к публикации, они поняли, что негодование общественности будет слишком сильным».
Более того, руководители проекта постарались сделать всё, чтобы о нём говорили как можно меньше. Когда телеканал CBS подготовил журналистское расследование, Нойбауэр подключил свои контакты на телеканале и добился отмены передачи. В начале нулевых Louise Wise Services закрылись, а данные достались крупной НКО Jewish Board of Family and Children’s Services. Jewish Board передала документы на хранение в Йельский университет и засекретила их на срок до 2066 года. Сейчас доступ к ним можно получить только с письменного согласия вице-президента НКО.
Так что же, мы так и не узнаем, что важнее — природа или воспитание? К счастью, этим вопросом задавался не только Нойбауэр. Поскольку последний «пролетел» с публикацией из-за этических проблем, слава и почёт достались руководителю другого близнецового исследования — Томасу Бушару (Thomas Bouchard). Его интересовали двойняшки, воспитанные в разных семьях, но впоследствии воссоединившиеся. В отличие от коллеги, Бушар не пытался «организовать» разлуку, а просто приглашал желающих в свою лабораторию.
Проанализировав результаты разнообразных тестов, учёные обнаружили, что по многим физиологическим и психологическим признакам двойняшки, которых воспитывали раздельно были схожи не меньше, чем те, кто рос в одной семье. Получалось, что на IQ, например, сильно влияют генетические факторы. Хотя и окружение полностью списать со счетов не вышло: оно сказывалось на ценностях и религиозных интересах. Сходство психологических черт у однояйцевых близнецов Бушар сотоварищи объяснили так: люди с идентичными геномами переживают схожие события, которые формируют их характер. Например, опыт активных и бойких малышей отличается от того, что переживают их застенчивые сверстники. В общем, свести всё исключительно к природе или воспитанию не удалось, но стало ясно, что роль генов в 60-е недооценивали.
С момента воссоединения Бобби, Эдди и Дэвида прошло почти 40 лет. В некоторых странах (в том числе, и в России) организовали «близнецовые регистры» — своеобразные базы данных о двойняшках и тройняшках, которые используют в ходе исследований. «Близнецовым методом» сейчас никого не удивишь. Но Шафран и остальные всё равно хотели бы увидеть результаты эксперимента. «Это помогло бы нам понять, что из этого вышло, — говорит Келман. — Если бы мы знали, что исследование, возможно, принесло какую-то пользу, это бы нам помогло».
Если вы хотите больше узнать об эксперименте доктора Нойбауэра и о жизни близнецов, почитайте работу “Memories of the Child Development Center Study of Adopted Monozygotic Twins Reared Apart: An Unfulfilled Promise”, книгу сестёр Шейн и Бернштейн “Identical Strangers” или посмотреть документальный фильм “Three Identical Strangers”.
