Рубрика: Статьи

Доводы в пользу эгоизма

Да, на первый взгляд может показаться, что эгоизм лучше «вписывается» в эволюционную теорию. Ведь если особь думает исключительно о себе, ее шансы на выживание резко увеличиваются. Эгоист любой ценой добудет себе еду (например, вырвав ее из пасти более слабого сородича), а потом съест свою добычу в одиночку. Он останется в живых, а значит передаст свои гены следующему поколению.

А вот альтруисту ничего хорошего в этой мире вроде бы и не светит. Он отдаст ближнему свой «кусок хлеба» и тем самым снизит свой шанс на выживание. Он израсходует на соплеменников свои ресурсы, пожертвует собой ради других и его альтруистический род на этом оборвется.

Сторонники философии эгоизма любят ссылаться на биолога и популяризатора науки Ричарда Докинза.

В своей скандальной книге «Эгоистичный ген» он утверждает, что все живые организмы существуют с одной единственной целью: способствовать выживанию генов. И мы, по словам ученого, всего лишь машины, предназначенные для их транспортировки, защиты и распространения.

Главным качеством гена, который собирается выжить и размножиться, может быть только безжалостный эгоизм. По-другому он вести себя не может: если он даст хоть малейшую слабину, то просто перестает существовать. И такой генный эгоизм становится основой для поведения каждого индивидуума.

— Но ведь есть множество примеров альтруистического поведения у животных! — наверняка возразит кто-то. — Как же Докинз их объясняет?

Все очень просто: альтруизм животных тоже инициирован эгоистичными генами. И дело здесь вовсе не в морали, и не в заботе о ближнем. Гены просто помогают своим точным копиям, которые находятся в других телах. И особи-альтруисты — это всего лишь пешки, которыми жертвует ген ради своего сохранения.

Какие из всего этого можно сделать выводы?

Сам Докинз настаивает, что мы вовсе не обязаны подчиняться своим генам. На людей влияет не только наследственная предрасположенность, но и культура. А это значит, что мы сами можем выбирать: становиться нам эгоистами или нет. И в чем бы заключался подвиг альтруизма, если бы он был заложен в нас генетически?

Докинз призывает читателей: «Давайте попробуем учить щедрости и альтруизму, ибо мы рождаемся эгоистами».

К сожалению, адепты «природного эгоизма» вряд ли обращают внимание на эти слова ученого. Они выхватывают из его работы лишь отдельные идеи и раздувают их откровений вселенского масштаба. В самой же книге отнюдь не так все однозначно, и она вовсе не является оправданием человеческого эгоизма, как это порою пытаются преподнести.

Доводы в пользу альтруизма

С эгоизмом вроде все ясно. А дает ли альтруизм животным какие-нибудь преимущества?

Безусловно! Ведь он является основой для объединения. А сообща гораздо легче решать любые проблемы: добывать еду, защищаться от врагов и обустраивать под себя окружающую среду. Объединившись, организмы успешно справляются с такими трудностями, с которыми бы никогда не справился эгоист-одиночка.

Самым известным проповедником эволюции, построенной на взаимной помощи, был Петр Алексеевич Кропоткин — русский ученый, революционер и один из идеологов анархизма.

Как член Русского географического общества, Кропоткин путешествовал по всему миру и переписывался со многими известными учеными того времени. Он часто наблюдал за животными в их естественной среде обитания и внимательно следил за последними достижениями науки. Постепенно у него сформировались собственные взгляды на эволюцию.

И эти взгляды радикально отличались от того вульгарного понимания дарвинизма, который уже в то время начал проникать в философию. К примеру, вот что писал Гексли:

«…С точки зрения моралиста животный мир находится на том же уровне, что борьба гладиаторов. Животных хорошо кормят и выпускают их на борьбу: в результате — лишь наиболее сильные, наиболее ловкие и наиболее хитрые выживают для того только, чтобы на следующий день тоже вступить в борьбу. Зрителю нет нужды даже, повернувши палец книзу, требовать, чтобы слабые были убиты: здесь и без того никому не бывает пощады».

Новоявленным проповедникам эгоизма мир представлялся огромной ареной, где шла нескончаемая битва между голодными тварями, жаждущими крови собратьев. Естественно, что такие взгляды со временем начали распространять и на человека.

В противовес этому, Кропоткин выдвинул концепцию взаимной помощи, как одного из главных направлений эволюции. Свои идеи он изложил книге «Взаимопомощь как фактор эволюции», а позднее — в монументальном труде «Этика» (к сожалению, не закончен).

По словам Кропоткина, кооперация и альтруизм повышают шансы на выживание не только целого вида, но и отдельного организма. Они же становятся главным катализатором развития: увеличивают продолжительность жизни, поднимают ее качество и даже улучшают умственные способности особей. Именно взаимопомощь, по мнению Кропоткина, и лежит в основе человеческой нравственности.

И именно благодаря ей человек когда-то и получил свою роль «царя природы». Взаимопомощь наделила нас огромным преимуществом перед сильными и агрессивными одиночками. Позднее она способствовала появлению у нас речи, интеллекта, орудий труда, знаний, а в итоге и всей современной цивилизации.

Транспортировка гром-камня, вес 1500 тонн
(Санкт-Петербург, XVIII век)

Однако Кропоткин идет еще дальше. Он утверждает, что взаимная помощь имеет для эволюции даже большую важность, чем взаимная борьба. Ведь кооперация не только помогает особям выживать с наименьшими затратами энергии, но и закладывает предпосылки для дальнейшего развития.

А это означает, что лучшие условия для прогресса создает полное устранение взаимной борьбы и замена его взаимной помощью и взаимной поддержкой. По словам Кропоткина, главный посыл природы такой:

«Избегайте состязания! Оно всегда вредно для вида, и у вас имеется множество средств избежать его! Объединяйтесь — практикуйте взаимную помощь!»

Свои аргументы Кропоткин подкрепляет множеством примеров как из жизни животных, так и из истории человеческой цивилизации.

А как на самом деле?

И у Докинза, и у Кропоткина идеи выглядят здравыми и логичными. Проблема лишь в том, что эти идеи друг другу противоречат. Так кому же из них верить?

На самом деле, реальность не содержит в себе противоречий — это продукт исключительно человеческого разума. Противоречия свидетельствуют лишь о том, что в рассуждениях где-то была допущена ошибка. Например, мы исходили из неверной посылки, неправильно определили термины или же просто накосячили с логикой.

В нашем случае ошибка заключается в слишком упрощенном понимании эволюции. Многие считают ее чем-то монолитным, глобальным и неделимым. На самом же деле эволюция — явление многоликое, и движется она сразу в нескольких направлениях.

Как вы, наверное, помните, существуют разные уровни организации живой материи:

— Молекула (включая ДНК);

— Клетка;

— Ткань;

— Орган;

— Организм;

— Популяция;

— Экосистема;

— Биосфера.

На каждом из этих уровней идет своя собственная эволюция.

Да, на генетическом уровне в природе по-прежнему продолжается «жесткое рубилово». И да, ген действительно эгоистичен. Любое проявление альтруизма станет для него самоубийством, ибо его тут же вытеснят из популяции другие гены.

Но то, что для генов кажется самоубийством и безумием, на уровне популяций будет вполне оправдано. Именно альтруистическое поведение и взаимная помощь позволяют популяциям успешно конкурировать с теми группами, в которых идет непрерывная грызня.

Естественно, в природе не все так гладко, и между этими двумя эволюциями регулярно происходят конфликты. Периодически в популяциях появляются эгоисты, которые пытаются получать блага, ничего не отдавая взамен. А популяции, в свою очередь, учатся выявлять халявщиков и бороться с ними. Однако об этом мы поговорим в другой раз.

А пока давайте выясним, в каких случаях на смену генетическому эгоизму приходит внутригрупповой альтруизм.

Родственный отбор

Будет ли та или иная форма альтруизма поддержана эволюцией? Ответ на этот вопрос дает теория родственного отбора, разработанная еще в 30-х годах прошлого века. Ее создателями стали три известных биолога — Рональд Фишер, Джон Холдейн и Уильям Гамильтон.

Теория гласит, что закрепление генов альтруизма зависит от трех факторов:

1. Генетического родства особей.

2. Преимущества, который получает объект альтруизма.

3. Ущерба, который несет сам альтруист.

Это можно выразить формулой, которую называют правилом Гамильтона:

nrB > C

Здесь у нас

n — количество объектов альтруизма;

r — степень генетического родства;

B — репродуктивное преимущество получателя;

C — репродуктивный ущерб альтруиста.

Если неравенство соблюдается, то ген альтруизма сможет закрепиться и будет передаваться дальше. Сам Гамильтон в шутку объяснял этот закон так: «Я отдам жизнь за двоих братьев или за восьмерых кузенов».

Чтобы было понятно о чем речь, давайте посмотрим на перепончатокрылых насекомых, то есть пчел, ос и муравьев. Они, как вы помните, отличаются просто запредельным коллективизмом, а их сообщества действуют, как единый организм.

При этом женские особи у этих насекомых вообще отказываются от продолжения рода. Ради чего? Ради того, чтобы помогать матери ухаживать за своими сестрами. И причина такого поведения заключается в особенностях наследования пола у этих насекомых.

Дело в том, что у всех «нормальных» животных (включая и людей) количество общих генов выглядит так:

— У матери и дочери — 50%.

— У сестер — тоже 50%.

Здесь все просто: мужская и женская особь несут двойной набор хромосом. А это значит, что их дети случайным образом получают одну половину хромосом от матери, а другую — от отца.

Но у перепончатокрылых насекомых самцы гаплоидны: они несут только один набор хромосом, который их дети получают целиком и полностью. Следовательно, если мать и дочь будут по-прежнему иметь 50% общих генов, то у сестер их будет целых 75%. И по правилу Гамильтона, для женских особей сестры будут гораздо важнее, чем их собственные дети.

Однако самый яркий и важный для нас пример проявления закона Гамильтона — это многоклеточные организмы.

Да, многие бактерии тоже умеют объединяться, например, для образования плодовых тел. Но единый организм они при этом не создают. Бактерии по-прежнему остаются разными существами и у каждой из них сохраняются свои «эгоистичные устремления». Такие временные союзы выглядят всего лишь, как «черновики» эволюции, которая когда-то безуспешно пыталась создать многоклеточный организм.

Колония бактерий Myxococcus xanthus

Секрет же настоящей многоклеточности заключается именно в генетическом однообразии. Все клетки нашего организма по сути являются клонами только одной клетки, а потому несут в себе абсолютно одинаковый генетический набор. Именно поэтому они так легко отказались от собственного размножения ради всеобщего блага.

Однако сила тяжести на космических станциях не особо меньше той, которая действует на нас на Земле. Согласно закону всемирного тяготения.

G — это так называемая «гравитационная постоянная».

Её значение — 6,67408 × 10−11м³/кг⋅с².
В интересующем нас частном случае, M — масса Земли, m — масса какого-то тела (например, космического корабля или человека в нём), а r — расстояние между центром Земли и этим телом.
Правда, эта формула введена для тел, которые можно считать точечными, а если тело находится вблизи поверхности Земли, то Землю — ввиду её нехилых по сравнению с космическим кораблём размеров — вряд ли можно считать точечным телом, однако всё равно приблизительно такая сила будет притягивать это тело к Земле. Для интересующей нас оценки этой приближённой формулы вполне достаточно.

Так вот, как легко видеть, все величины, кроме расстояния от интересующего нас тела до Земли, сохраняются, и при отдалении этого тела. Из чего можно заключить, что отношение сил, с которыми Земля притягивает это тело в разных точках пространства, обратно пропорционально квадрату отношения расстояний от центра Земли до каждой из этих точек.

Большинство космических кораблей, запущенных человечеством, летает не особо далеко от Земли. Например, Международная Космическая Станция находится на орбите, отстоящей от поверхности Земли примерно на 400 километров. Радиус же Земли — приблизительно 6400 километров.

Подставив эти сведения в вышеприведённую формулу, получим

Иными словами, внутри МКС Земля притягивает тела всего на 10% слабее, чем на поверхности Земли.

А чтобы сила притяжения упала хотя бы вдвое, надо отлететь на 2650 километров. Так далеко люди пока что залетали только во время лунных экспедиций. Все же остальные пилотируемые полёты проходили существенно ближе к поверхности Земли, а потому сила тяжести, действующая на космонавтов во время полёта, даже до половины от земной не опускалась.

Впрочем, беспилотные искусственные спутники есть и на гораздо бо́льших расстояниях. Так, часть спутников GPS летает на расстоянии 20 000 километров от поверхности, а спутник, запущенный недавно в рамках проекта «Радиоастрон», будет в самой дальней точке своей орбиты на расстоянии 330 000 километров от центра Земли.

Причина невесомости, таким образом, явно заключена в чём-то другом, однако давайте сначала разберёмся с тем, что вообще такое «вес».

Несмотря на то, что в бытовых условиях люди зачастую отождествляют между собой «массу», «вес» и «силу тяжести» — это три различные физические величины.

Масса — это неотъемлемая характеристика тела, которая остаётся одной и той же, где бы тело ни находилось, и обуславливает гравитационное и инерционное взаимодействия этого тела.

Правда, масса может поменяться при смене системы отсчёта, но при малых скоростях тела относительно точки отсчёта этим эффектом можно пренебречь.

Сила тяжести — это та сила, с которой нас притягивает некоторое массивное тело (чаще всего им подразумевается Земля).

В отличие от массы, сила тяжести — величина переменная. Чем дальше от земной поверхности, тем меньше сила тяжести. Но самое главное, это вообще две разных физических величины — масса и сила.

Даже единицы измерения у них разные: масса измеряется в килограммах, а сила — в ньютонах.

Наконец, вес — это та сила, с которой тело давит на опору или тянет за подвес.

Когда вы просто так стоите на Земле, то ваш вес — сила, с которой вы давите на поверхность, — обуславливается лишь действующей на вас силой тяжести. Однако если вы, например, возьмёте на руки своего приятеля, то ваш вес возрастёт — на величину силы тяжести, действующей на приятеля. Ведь действительно после этого на Землю вы начнёте давить сильнее.

Так вот, «невесомость» — это именно что отсутствие веса: когда вы или любое другое тело давят на пол или на что-то ещё с нулевой силой.

Именно этим эффектом обусловлены и все те странные чувства, которые мы ощущаем в невесомости.

Наши стопы не давят на пол, а пол, соответственно, перестаёт давить на наши стопы. Наши внутренние органы не давят друг на друга. Каждая клетка организма перестаёт ощущать давление тех клеток, которые ранее находились «сверху» — дальше от земной поверхности, а потому мышцам уже не надо сопротивляться этому давлению. Вестибулярный аппарат перестаёт распознавать направление «вниз» и это вызывает чувство тревоги…

Ах да, в позапрошлом абзаце я не оговорился: почти все мы такое действительно постоянно ощущаем, хотя космонавтов среди нас очень мало. Дело в том, что для ощущения невесомости не обязательно лететь в космос — достаточно просто падать. Любой прыжок — это «невесомость». Те самые ощущения, хоть и очень кратковременные.

Ну а если хочется подольше, то можно прислушаться к своим чувствам, когда лифт начинает ехать вниз.

Так вот, в космических кораблях невесомость настаёт в те моменты времени, когда они падают — то есть движутся строго с ускорением свободного падения, обусловленного силой тяжести. В этот момент вместе с кораблём аналогичным образом движется и всё его содержимое, а также содержимое содержимого, поэтому никто ни на кого не давит. Всё имеет нулевой вес.

Причём космические корабли падают основную часть времени своего полёта — стоит выключить двигатель, как тут же начинается падение в сторону наиболее влиятельного по создаваемой им силе тяжести объекта.

Даже во время полётов на Луну каждый космический корабль почти всё время падал. В основном в сторону Земли, но, когда стало совсем близко до Луны — уже в её сторону.

Правда, это было своеобразное такое падение: падая на Землю, космический корабль продолжал лететь в сторону Луны — просто потому, что до того он набрал довольно большую скорость, которую всю дорогу снижала тянущая его к Земле сила, но так и не успела снизить скорость до нуля, чтобы потом начать двигать космический корабль в обратную сторону.

Впрочем, падение космических кораблей вблизи Земли ещё занимательнее: во время него они умудряются оставаться на одном и том же расстоянии от земной поверхности.

И вот как это можно себе представить.

Предположим, мы, стоя на земле, бросили камень параллельно её поверхности. Когда в нашем распоряжении лишь сила мышц, камень улетит на совсем небольшое расстояние. На нём кривизна поверхности Земли столь слабо ощутима, что её вообще можно считать плоскостью.

Но если мысленно выдать себе сверхсилу или воспользоваться каким-то из достижений цивилизации, то камень удастся зашвырнуть столь далеко, что кривизна Земли уже сыграет свою роль.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Как мы видим на первой картинке, в этом случае камень как бы «залетает за горизонт» — падает дальше, чем упал бы в случае с плоской Землёй. Но мы можем не останавливаться на достигнутом и швырнуть камень ещё сильнее — как на второй картинке. В эту точку мы бы точно не смогли попасть по прямой — поверхность Земли бы помешала.

Тут, впрочем, важна не только кривизна поверхности, а ещё и то, что у нас по мере полёта меняется направление, в котором сила тяжести тянет камень. Так, в точке броска сила тяжести тянула камень вдоль оси игрек, а при пересечении оси икс — уже вдоль оси икс: каждый раз примерно в сторону центра Земли.

Благодаря этим двум факторам мы можем подобрать такую силу броска (точнее, такую начальную скорость полёта камня), что камень будет падать вечно.
В одной из книг серии «Автостопом по галактике» рекомендовался именно такой способ полёта: «Вам надо натренироваться промахиваться мимо земли во время падения, и тогда вы на самом деле будете летать».

Эта шутка тем смешнее, что ни фига не шутка. Ведь ровно вот это самое и происходит с космическими кораблями и станциями на орбитах: они падают вечно, всё время «промахиваясь» мимо Земли, поскольку успевают во время падения пролететь «вдоль» поверхности достаточно много, чтобы её не зацепить, а нырнуть за горизонт.

Вот так и летают.

Точнее, вот так и падают вместе со всем содержимым, из-за чего всё содержимое, включая космонавтов, пребывает в невесомости.
Кстати, иногда на МКС невесомость всё-таки становится неполной.

На 400 километрах атмосфера Земли довольно разрежена, но всё ещё есть. В результате станция теряет скорость из-за трения об атмосферу и потихоньку снижается. Поскольку же падение её на Землю — это совсем не то, о чём говорили большевики, её временами приходится поднимать на прежнее место при помощи её собственных реактивных двигателей или двигателей специально подосланных космических кораблей.

В эти моменты МКС движется с ускорением, отличным от создаваемого силой тяжести, а потому её содержимое ненадолго обретает вес.

Поднимающий станцию корабль, по сути, толкает низ станции в сторону её содержимого и этот низ с неизбежностью начинает давить на всё, что его касается. По третьему же закону Ньютона, касающееся «пола» содержимое толкает этот «пол» в обратную сторону. А это ведь и есть вес — сила давления на опору. Пусть и получается этот вес столь непривычным способом.

Впрочем, ровно по той же причине ваш вес ненадолго возрастает в стартующем по направлению вверх лифте.
Из рассуждений про брошенный камень видно, что для вечного полёта вокруг Земли достаточно лишь набрать нужную скорость, а после этого двигатели уже можно выключать — дальше оно будет «промахиваться» мимо Земли уже само по себе. Именно поэтому наши космические корабли именно так и летают: иначе никакого топлива не напасёшься.

Одновременно с тем данный эффект является ещё одним отличным доказательством того, что Земля всё-таки не плоская, а что-то типа шара: в ином случае невозможно было бы «зависнуть» над ней с отключёнными двигателями. Шах и мат, плоскоземельщики.

Однако миф о плоской Земле мы всё-таки разбирать не будем. Вместо него взглянем на ещё один миф, связанный с околопланетным движением.

Другие статьи из этой серии:

Часть 1 — Смена времён года  — https://xren.su/myths-about-astronomy-1/

Часть 2 — Земля вращается вокруг Солнца — https://xren.su/2334/

Часть 3 — В Солнечной системе 9 планет — https://xren.su/myths-about-astronomy-3/

 

Исследования Пола Пиффа

Существует ли связь между уровнем дохода и моралью? Ответ на этот вопрос попытался найти социальный психолог Пол Пифф из университета в Беркли. В 2010-х годах он провел серию интересных экспериментов, во время которых проверил американских толстосумов на щедрость, честность и другие моральные качества.

Прежде чем приступить к основным исследованиям, психолог решил узнать: а как вообще влияют на людей различные привилегии? В качестве простейшей модели реальной жизни он решил взять «Монополию» — популярную в США настольную игру.

В этом забавном эксперименте приняли участие двести человек, которые были незнакомы друг с другом. С помощью жребия их разделили на две группы, и в результате один из игроков незаметно получал на старте денег больше, чем его соперник. Психологи усаживали испытуемых играть, а сами наблюдали за ними через скрытую камеру.

«Счастливчики» сразу сообразили, что получили незаслуженное превосходство над оппонентом. Но проходило несколько минут и они напрочь забывали об этом. Незаметно для себя они начинали проявлять «доминирующее поведение»: громко стучать фишками по столу, хвастаться своими успехами и демонстрировать пренебрежение к своему менее удачливому партнеру.

После игры психологи попросили «счастливчиков» поделиться секретом победы. Те охотно поведали о тщательно продуманных ходах, хорошей стратегии и о своей умелой игре. О том, что на старте их капитал был больше, чем у соперника, «счастливчики», как правило, забывали.

Эта нечестная игра стала отличной метафорой реальной жизни. А дальше Пифф решил выяснить, будет ли подобное поведение наблюдаться у настоящих богачей.

Первым делом он задумал проверить богатых людей на щедрость. Психолог пригласил к себе в лабораторию людей из разных социальных слоев и раздал им по десять долларов. Он сказал, что эти деньги они, конечно же, вправе оставить себе. Но если вдруг захотят, то могут пожертвовать халявные доллары незнакомым людям, которые в них нуждаются.

В эксперименте участвовали люди с доходом менее 25 тысяч в год и люди с доходом свыше 150 тысяч в год. И первые жертвовали свои деньги на 44% чаще, чем богачи, для которых эти 10 долларов были совсем уж незначительной суммой.

А как у обеспеченных людей обстоят дела с честностью? Психолог предложил людям разного достатка сыграть в азартную игру — виртуальные кости. В случае победы участники получали приз — вполне реальные 50 долларов.

Участники должны были сами записывать очки: их никто не проверял и не контролировал. Однако коварные исследователи настроили программу так, что она никогда не выдавала 12 очков. Испытуемые об этом, естественно, не догадывались.

Оказалось, что богатые участники жульничали в 3-4 раза чаще, чем малообеспеченные. Пользуясь отсутствием контроля, они регулярно записывали те самые 12 очков, которые никогда не выпадали.

Хм… А как у богатых с моралью вообще? Психолог поставил в комнате для исследований большую банку с конфетами. Он объяснил испытуемым, что сладости предназначены для детей, которые участвуют в другом эксперименте. И выяснилось, что обеспеченные набрали конфет в два раза больше, чем те, кто считали себя бедными.

Затем Пифф решил проверить богачей на законопослушность. Для следующего эксперимента он нанял актера, который несколько дней подряд переходил улицу по «зебрам», возле которых не было светофоров. На таких переходах американские водители, так же как и наши, всегда обязаны пропускать пешеходов.

Каждый переход улицы исследователи фиксировали на камеру. Оказалось, что чем дороже машина, тем реже ее водители пропускают пешеходов. Среди владельцев самых дорогих автомобилей лишь 50% оказались законопослушными. При этом владельцы самых дешевых автомобилей соблюдали закон почти всегда.

Почему так происходит?

Постепенно Пифф выявил и другие виды асоциального поведения у обеспеченных граждан. Психолог выяснил, что они чаще берут и дают взятки, чаще нарушают законы, чаще допускают неэтичное поведение на работе и чаще обманывают своих деловых партнеров и клиентов.

Пифф предложил этому феномену очень простое объяснение. По его словам, чем большими ресурсами обладает человек, тем сильнее он ощущает свою независимость от общества. Обеспеченные люди считают себя не такими, как все, а «привилегированными». И это значит, что им можно не думать ни об окружающих, ни о последствии своих поступков.

Психолог утверждает, что такое поведение способно поддерживать само себя. Образуется замкнутый круг: аморальный человек стремится любой ценой повышать свой материальный и социальный статус. А повысив его, он еще сильнее отклоняется от общепринятой морали.

Все это постепенно усиливает расслоение общества на богатых и бедных. Сегодня в США 20% людей владеют 90% всех благ, и этот разрыв с каждым годом становится все больше.

Неравенство выступает катализатором неблагополучия и обостряет другие проблемы общества: преступность, наркоманию, нездоровый образ жизни и многое другое. Психолог сокрушается, что из-за этого становится недостижимой «американская мечта» о равных возможностях для всех.

Из этих, в общем-то, верных наблюдений Пифф делает парадоксальный вывод: нужно просто пропагандировать среди богачей моральное поведение. Во время одного из экспериментов психолог показал им короткий видеоролик о детской бедности. Посмотрев его и растрогавшись, толстосумы начали жертвовать свои деньги более охотно.

Это, по словам Пиффа, дает обществу некоторую надежду. В качестве примера, как можно решить проблему, он приводит различные организации миллионеров, которые вместе борются с неравенством и бедностью.

Выводы

Вокруг исследований Пиффа в США разгорелись жаркие споры. Многие наотрез отказываются признавать достоверность экспериментов и те выводы, которые сделал психолог. Примерно то же самое происходило когда-то после экспериментов Милгрэма: ученые показали людям их подлинное лицо, и оно им ужасно не понравилось.

Впрочем, результаты исследований стали откровением лишь для западных обывателей. О том, что с моралью богатых что-то не так, отлично знали еще в глубокой древности. Еврипид писал, что «богатство порождает скупость и наглость», а в Евангелии сказано, что «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие».

Но больше удивляет не общественная реакция, а выводы самих психологов. Аморальное поведение толстосумов они пытаются представить как очередное когнитивное искажение, упорно не замечая, что его причина кроется в самой сути обогащения.

Пол Пифф и его коллеги живут в стране, где на каждом углу воспевается свободное предпринимательство, а капитализм считается безусловным благом. А значит, они не могут даже допустить мысль, что в борьбе за ресурсы побеждают отнюдь не самые добрые, честные и щедрые.

За годы холодной войны Запад настолько увлекся лозунгами о свободном рынке, что сам потихоньку начал в них верить. При слове «капиталист» перед глазами среднего американца или европейца возникает облик мудрого созидателя из романов Айн Рэнд. Он открывает предприятия, создает рабочие места, двигает вперед прогресс и меняет мир к лучшему. Когда же Пифф показывает, как «мудрые созидатели» капитализдят у детей конфеты, это, естественно, вызывает на Западе шок и недоверие.

Увы, но с конца 80-х годов благолепный облик предпринимателя пропагандируют и у нас. Русский идеал — это прогрессивный купец, радеющий о благе Отчизны. Он искренне заботится о клиентах и сотрудниках, охапками жертвует деньги на благотворительность и, конечно же, регулярно посещает церковь.

Но порою с этих «иконописных купцов» слетают маски, и наши обыватели испытывают такой же шок, как и американцы. Ведь за этим идеальным обликом нередко прячутся откаты, изуверские системы штрафов, серые зарплаты, а иногда — все те же малиновые пиджаки с распальцовкой.

Безусловно, есть и другие бизнесмены. Можно вспомнить китайского миллионера Сюн Шуихуа, который построил новые дома для жителей своей деревни. Или российского предпринимателя Владислава Тетюхина, открывшего в Нижнем Тагиле современный медицинский центр.

Да, таких примеров тоже можно привести много. Но проблема в том, что сами правила «игры в бизнес» благоприятствуют прежде всего тем, кто исповедует совсем другую мораль.

Мои ровесники заучивали в школе (а особые любители ещё до школы) перечень из девяти планет: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон. Это выглядело очень понятной системой. Вроде как у нас тут налицо некая очевидная иерархия: вокруг Солнца вращаются девять планет, вокруг некоторых планет — их спутники. Ещё случаются какие-то там кометы и астероиды, но это ведь так, мелочишка.

И тут нет ничего удивительного: на каждом этапе своего развития человечество выстраивало для себя некий относительно простой вариант устройства небес. Во-первых, потому, что на каждом этапе было ещё много чего неизвестно, а во-вторых, потому, что так проще всё это дело воспринимать.

Но если мы взглянем на количество планет в тот или иной момент времени, то закономерность многим покажется весьма неожиданной.

Дело ясное, что дело тёмное. Логично было бы ожидать роста количества планет со временем, мы же вместо этого наблюдаем очень странные колебания.

А происходило вот что. С античности до Возрождения люди считали планетами те тела, которые движутся по небу. Поэтому в число планет включались Солнце и Луна. Земля же, как центр мироздания, планетой не считалась: она ведь такая большая и плоская, в отличие от этой круглой мелочи у нас над головами.
Звёзды, правда, тоже движутся, но это тяжелее заметить. Но если последить подольше, то их движение, хоть и не столь стремительно, сколь у планет, но всё равно может быть весьма ощутимым, и в целом расклады звёзд на небе меняются вовсе даже не за миллионы лет, а существенно быстрее.
Однако по мере утверждения гелиоцентрической системы и вообще смены представлений о небе, как о совокупности окружающих Землю сфер, на более-менее близкие к современным различия между Солнцем, Луной, Землёй и всем остальным стали слишком очевидными, чтобы их игнорировать, поэтому Солнце с Луной из числа планет исключили, а Землю, наоборот, добавили.

Потом в 1781 году Уильям Гершель открыл Уран, который тоже был включён в число планет.

Чуть позже — в 1801-м — Джузеппе Пиацци открыл Цереру, о которой, впрочем, вы, весьма вероятно, не знаете.

Церера — это относительно крупный космический объект, расположенный между Марсом и Юпитером в так называемом «поясе астероидов». Однако о существовании пояса астероидов тогда никто не знал, поэтому в число планет — по аналогии с Ураном — была добавлена и она.

За следующие несколько лет были открыты Паллада, Веста и Юнона — другие объекты из, как мы сейчас знаем, пояса астероидов. Первые две были сравнимы по размерам с Церерой (хотя и поменьше), поэтому и их тоже добавили в список.

В 1846-м году был открыт Нептун. С его открытием была связана целая куча интриг, поэтому, кого считать первооткрывателем, не совсем ясно. Сейчас ими считаются Урбен Леверье, Иоганн Галле и Генрих д’Арре, но вы можете увидеть и другие версии — особенно в книгах, написанных до двадцать первого века.

Одновременно с тем продолжались поиски объектов в поясе астероидов, и их уже было открыто более сотни. Что подводило астрономов к мысли: Церера, Паллада, Веста и Юнона не просто так находятся на столь близких орбитах. Там, видимо, вообще много таких объектов — астероидов. Они как бы все заодно, а не сами по себе, как остальные планеты.

Поэтому Нептун был добавлен, а четыре астероида разжалованы — иначе бы счёт «планет Солнечной системы» очень скоро пошёл на тысячи. И в результате вскорости открытая Гигея, близкая по своим параметрам к Палладе, побыть планетой уже не успела.

В 1930-м Клайд Томбо открыл Плутон, который в дальнейшем блестяще повторил судьбу Цереры.

Мои сверстники ведь не просто так заучивали перечень из девяти планет: до 1992-го года просто никто не знал, что и Плутон, подобно Церере, находится в поясе астероидов. Более того, многие астрономы считали, что такой пояс вообще не мог сохраниться до наших дней, а присутствовал лишь на ранних этапах формирования Солнечной системы.
Кстати, в честь одного из таких астрономов — Койпера — этот пояс и назвали. Знатный троллинг получился.
Но, несмотря на суровый скепсис и проблемы с финансированием, два астронома, Дэвид Джуитт и Джейн Лу, обманом получая гранты под другие исследования, продолжали искать другие объекты за Нептуном, кроме Плутона. И в 1992-м году всё-таки нашли такой объект, которому дали звучное и романтическое название «1992 QB1».

Этот объект, впрочем, был довольно мелким, однако в двухтысячных обнаружились объекты и покрупнее. В частности, Эрида, которая размером с Плутон, но тяжелее. А также Макемаке, Хаумеа, Седна и многие другие. В общем, всё, как и в прошлый раз: к «планете» прилагался цельный пояс астероидов.

И тут снова настал повтор момента: либо добавить их всех к планетам (как минимум, Эриду, Макемаке и Хаумею), либо выпилить из списка Плутон, как «одного из многих».

Причём наличием «конкурентов» Плутона из пояса Койпера дело не кончалось. Поскольку в числе крупнейших объектов пояса Койпера, кроме Плутона, Эриды, Макемаке и Хаумеи, оказался ещё и Харон…

И тут мы переходим ко второй грани нетривиальности Солнечной системы, после количества объектов в ней. К грани, ещё более превратно представляемой большинством людей.

Давайте, пожалуй, взглянем на Плутон.

Плутон и Харон.

«А почему их двое?», — возможно, спросите вы.
Ну, потому что их, правда, двое — Плутон и Харон. И они близко друг от друга (рисунок с соблюдением всех пропорций). А от Земли — далеко. Поэтому почти пятьдесят лет после открытия эту пару принимали за одну планету. И только в 1978 м году Джеймс Кристи разглядел на фотографии некую «пучность», отсутствовавшую на предыдущих фотографиях. Радикальное изменение формы планеты было маловероятно, поэтому пучность трактовали, как крупный спутник Плутона, находящийся совсем близко к нему, что потом подтвердилось более чёткими снимками.

Плутон, Харон, Никта и Гидра.

И он ведь реально, совсем близко. И реально крупный. Настолько крупный, что центр масс этой пары лежит вне поверхности Плутона, по коей причине их вообще следовало бы считать двойной планетой.

Вообще представление о размерах космических объектов — это и есть та самая «вторая грань превратности нетривиального».

В частности, людям кажется, будто «планета» — это обязательно что-то такое большое, а «спутник планеты» — обязательно что-то маленькое.

Ну так вот, Харон, всего вдвое меньший по радиусу, чем Плутон, ехидно над этим посмеивается.

Но наверно ещё смешнее Луне, которая в полтора раза больше Плутона. А вместе с ней — Каллисто, Ио, Европе и Тритону, которые тоже больше Плутона.

Каллисто, Ио, Луна, Европа, Тритон, Плутон, Эрида и Хаумеа.

Или спутнику Сатурна — Титану и спутнику Юпитера — Ганимеду, которые больше не только Плутона, а и даже Меркурия. И лишь на треть меньше Марса.

Земля, Венера, Марс, Ганимед, Титан, Меркурий, Каллисто.

Иными словами, если бы мы судили только по размерам и массе, то Марс, Меркурий и особенно Плутон в Солнечной системе имели бы целую кучу конкурентов. Даже Земля и Венера чувствовали бы себя не так уверенно.

Кстати, будь Луна совсем немного тяжелее, Землю и Луну тоже следовало бы считать двойной планетой, поскольку их центр масс был бы за поверхностью Земли. Ведь он уже сейчас вдвое ближе к поверхности Земли, чем к её центру.

При этом сами Венера с Землёй кажутся карликами на фоне четырёх реально больших планет.

Земля, Венера и Марс в сравнении с гигантами: Юпитером, Сатурном, Ураном и Нептуном.

В общем, то, что при сильно упрощённых представлениях кажется очевидным — кого считать планетой, а кого нет, — при более детальных представлениях всю свою очевидность сразу же теряет.

Ну да ладно. Так сколько же тогда планет в Солнечной системе?

Правильный ответ: а хрен его знает. Смотря что мы решим называть «планетой».

И одновременно с тем, как бы мы ни решили, грань будет очень тонка, а определение — весьма условным.

Сейчас, например, «планетой Солнечной системы» решено было называть нечто, удовлетворяющее следующим критериям. Оно…

1. …вращается вокруг Солнца.
2. …имеет достаточную массу, чтобы своей гравитацией привести себя к гидростатическому равновесию (упрощённо это можно воспринимать, как способность принять относительно ровную форму, близкую к приплюснутому шару).
3. …способно расчистить свою орбиту от других объектов.

Таким образом, довольно крупные Ганимед, Титан и Луна отсеиваются на первом пункте, множество мелких объектов, вращающихся вокруг Солнца — на втором, а Плутон и ему подобные на третьем.

Правда, те, кто отсеивается по третьему пункту, как бы отсеивается не совсем: для таких введён специальный термин «карликовая планета», коим сейчас названы пять объектов: Плутон, Эрида, Хаумеа, Макемаке и Церера. Про трёх соседей Цереры — Весту, Палладу и Гигею — пока неизвестно, имеется ли у них гидростатическое равновесие, поэтому их статус под вопросом. Как и статус ещё пары—тройки десятков всевозможных объектов Солнечной системы. Так что с карликовыми планетами всё ещё более неясно, чем с «классическими».

Из-за всех этих неясностей проще воспринимать термин «планета», как некое условное название определённого подмножества объектов, а не указание на некие сильно отличающиеся от всех остальных объектов качества. У крупных планет, да, много своего оригинального, но как только мы доходим до планет помельче, то тут переход к карликовым планетам или к «непланетам вообще» оказывается слишком плавным, чтобы воспринимать их как некие совершенно разные множества.

По этой причине текущая классификация, вообще говоря, принята не «наукой» или «астрономами», а конкретно Ассамблеей Международного Космического Союза, да и там далеко не все участники согласились с осмысленностью текущего определения.
Которое, вдобавок, касается только Солнечной системы, а как быть с системами других звёзд, по-прежнему неясно.
Поэтому «на самом деле» к количеству планет явно не относится. Сколько их в Солнечной системе «на самом деле» сказать в принципе невозможно. Можно только утвердить сие чьим-то произволом.

Но зато вполне возможно сказать: в Солнечной системе есть четыре «газовых гиганта» (Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун), из которых два — ещё и ледяные (Уран и Нептун), четыре «планеты земной группы» (Меркурий, Венера, Земля, Марс), а также десятки миллионов других объектов, вращающихся, как вокруг Солнца, так и вокруг других крупных объектов, причём некоторые из них могут поконкурировать в габаритах не только с Меркурием, но и даже с Марсом.

Причём нет никаких гарантий, что в Солнечной системе больше нет никаких иных крупных объектов — сравнимых по размерам не просто с Землёй, а даже с газовыми гигантами. Сейчас, в частности, существует довольно уверенное предположение, основанное на анализе траекторий движения объектов из пояса Койпера, что как минимум одна такая планета всё-таки есть. Но вращается она по столь далёкой от Солнца орбите, что обнаружить её пока не удалось.

Читайте также:

Топ заблуждений об астрономии 1. Смена времён года — https://xren.su/myths-about-astronomy-1/

Топ заблуждений об астрономии 2. Земля вращается вокруг Солнца — https://xren.su/2334/

 

В общем, выдвинула КПРФ от себя не Зюганова, а хорошо известного в узких кругах, гражданина Грудинина. И партия, конечно, с этим решением не прогадала. Учуяв, что в кои-то веки на политической арене появляется новое лицо, к которому, внезапно, ещё нет стойкого рвотного рефлекса ( С ксюшадью тут, конечно, в АП прогадали. ) к поддержке этого кандидата потянулись самые разные силы.

От очень левых активистов, любящих рассказывать про классовую борьбу и заветы Ильича, до очень правых активистов, любящих рассказывать о миграционной борьбе и национальных интересах. Не обошлось и без центристов, модно называющих себя патриотической оппозицией, которая так и не может определиться, что там должно быть с человеческим лицом, социализм али капитализм.

В итоге, набралось в предвыборный ковчег штаб всякой твари по паре и принялись они активно сношать мозги всем окружающим на тему того, что вот он, наконец-то, нормальный кандидат, которого не грех и поддержать.

Тут надо сделать лирическое отступление, что на протяжении последних нескольких лет an masse было популярно такое утверждение как «Кто, если не Путин?». Оставим за скобками политического уравнения тех, кто на этот вопрос рефлекторно отвечал — «Навальный». Их Грудинин совершенно не заинтересовал и наша притча вовсе не про них.

Вот это вот выражение, «Кто, если не Путин?», оно, в сущности, значительно шире, чем его буквальное восприятие. Левые, например, не первый год устойчиво восклицают: «Ну и кто сейчас скажет — Есть такая партия!?» или «Ну и где оно, это классовое самосознание?», Правые от них совершенно не отстают, говоря об отсутствии уже «Национального самосознания» и «Организации национально-освободительной борьбы…». Ну а все остальные задаются всё тем же вопросом в более простой и лаконичной формулировке. «Кто, если не Путин?».

И всё это время лично я, например, пытался подробно и внятно объяснять людям, что серьёзные и качественные политические преобразования, тем более, в интересах широких масс, а не узкого круга лиц, — это результат долгого и упорного труда со стороны тех самых масс с одной стороны, и определённых социально-экономической условий с другой стороны. Что для этого надо работать не когда представится удобный случай, а каждый день упорно тянуть лямку.

Сколько слов было сказано о том, что равнение на авторитеты, сколь бы лучезарными они не были, это пережиток доиндустриального общества, когда образование могли получить единицы. А современному человеку подобает думать своей головой и относиться к любым авторитетам и их предложениям с рациональным скептицизмом.

Что надеяться на чудо или что всё само как-нибудь пройдёт да наладиться — бесполезно. Что бездействие есть молчаливая поддержка сложившегося порядка вещей. И если этого чуда всё-таки хочется, то его надо выковывать самостоятельно, своими силами и трудом.

Но, как известно, критикуют сотни, предлагают десятки, а работают единицы.

И пока ряд знакомых мне товарищей в поте лица работал, остальные надеялись, что вот придёт добрый дядя, да как наведёт порядок, да как пойдут за ним все от мала до велика, поддержат они его стан богатырский, да наведёт он с их помощью и поддержкой народной в стране порядок вольный, да заживём мы все жизнью новою…

И вот оно, свершилось! Наконец-то, появился ОН, тот самый, кто «если не Путин»! Предводитель инфантилов всея руси.

И теперь инфантилы уверяют, что вот уже не за горами перемены, надо всего лишь пойти на избирательный участок, легитимизировать своим участием выборы Владимира Владимировича, повысить явку и симулировать настоящую борьбу, поддержать кандидата нашего народного. И вот тогда, победит он, и будет чудо, оживёт Россиюшка!

И глубоко безразлично инфантилам, что типа «социалистическая» партия выставляет на выборы олигарха с миллиардными счетами в заграничных банках, что был он в 2000 доверенным лицом Путина, что был он и членом «Единой России», и ЛДПР, и вот уловил, что нынче в моде красные, да подался в КПРФ.

Это ведь всё фигня и мелочи. Что загадывать? Вы вот лучше сходите да проголосуйте, авось, выиграем наконец-то в эту лотерею.

Но я твёрдо знаю, что в этой игре в выигрыше всегда казино. А вы, дорогие россияне, такой жизни и такой политики заслужили. Заслужили всё это говно, мракобесие, деградацию и бесправие своей ленностью и бездействием, надеждой на доброго дядю, который придёт и наведёт порядок, да и просто, чудесный случай. Боженька, жги, тут нечего спасать.

Штука в том, что фраза «Земля вращается вокруг Солнца» совершенно вернá. Однако если к ней добавить «а не наоборот» или даже просто «на самом деле», то она тут же станет неверной: поскольку фраза «Солнце вращается вокруг Земли» верна ровно в той же степени.

Это может поразить воображение, но это так: если один объект вращается вокруг второго, то второй с неизбежностью будет вращаться вокруг первого. Всё зависит о того, с какой точки мы на эти объекты смотрим. Что именно мы будем считать неподвижным: если первый объект, то вокруг него будет вращаться второй, а если второй — вокруг него будет вращаться первый.

Причём траектории их вращения будут абсолютно идентичными.

На иллюстрации красная точка — Солнце. Синяя — Земля. Маленькая зелёная точка — второй фокус эллиптической орбиты Земли.
r — расстояние между фокусами.
По определению эллипса сумма зелёных отрезков равна константе — c. t — коэффициент, меняющийся от 0 до 1, который определяет текущее соотношение расстояний от каждого из фокусов.
Их траектории друг относительно друга, как можно видеть, по форме совершенно идентичные.

То же самое можно представить и в анимированном виде.
И вот тут мы доходим до более интересной части. Точнее, сразу до целого комплекта интересных частей.

Во-первых, в таком ракурсе неясно, а какие вообще претензии были к Галилею и к Джордано Бруно, которого вообще за что-то такое сожгли.

Во-вторых, возникает вопрос: ну, с выбором абстрактной точки отсчёта-то понятно, однако, как оно на самом деле? На самом деле-то кто вокруг кого вращается?

Начнём, пожалуй, со второго вопроса. Ответ на него: никакого «на самом деле» вообще нет. Во вселенной не существует избранной, «настоящей» системы отсчёта — они все равноправны. Вы можете измерять положение объектов относительно какого вам заблагорассудится другого объекта, и любое такое измерение будет не более «настоящим», чем любое другое.

Этот принцип — один из ключевых принципов физики: все точки отсчёта равны между собой.

Впрочем, по некоторым характеристикам они всё-таки отличаются. И этим иногда ошибочно пользуются, чтобы обосновать «настоящесть» одной системы по сравнению с другой.

Есть системы, в которых выполняется первый закон Ньютона. То есть, если сумма сил (а точнее их равнодействующая), приложенных к телу, равна нулю, то это тело покоится или движется равномерно и прямолинейно. А есть системы, где такое не выполняется.

Примером системы второго типа может быть разгоняющийся поезд: когда вы в нём стоите, вас начинает «тянуть» к хвосту поезда. Хотя, конечно, «на самом деле» это не вас тянет, а поезд из-под вас всё время пытается выехать. Если же он вдруг поедет с постоянной скоростью, тянуть назад вас перестанет, поскольку вы, благодаря сцеплению с полом или со скамейкой, разогнались относительно земли до той же скорости, что и поезд, и теперь с этой скоростью вместе с ним движетесь, или — если считать относительно поезда — не движетесь.

Системы первого типа называются «инерциальными», а второго «неинерциальными».

Так вот, часто можно слышать, будто «на самом деле Земля вращается вокруг Солнца, поскольку система с точкой отсчёта в центре Земли — неинерциальная».

Однако проблема тут в том, что и система, с точкой отсчёта в центре Солнца тоже не инерциальная. И даже с точкой отсчёта в центре масс Земли и Солнца (в виду огромной разницы их масс находящейся, впрочем, довольно близко к центру Солнца).

Потому что Земля с Солнцем не одни. Вокруг них целая куча других звёзд, галактик и, самое главное, других планет Солнечной системы. И вся эта толпа своим присутствием портит красоту картины.
Кстати, среди планет Солнечной системы всё-таки есть одна — Юпитер — достаточно большая, чтобы иногда иметь свой центр масс с Солнцем за пределами Солнца. Так что все планеты «на самом деле вращаются вокруг Солнца», и только Юпитер достаточно крут, чтобы этого не делать.
В этом смысле, можно говорить лишь о том, что Солнце — «более инерциальная» система, чем Земля: эффекты от «неинерциальности» в этой системе менее заметны.
И это, правда, так. Однако в ряде случаев эффекты от неинерциальности Земли тоже заметны весьма слабо. Например, когда вы стоите на этой самой Земле и что-то там делаете. Совершенно точно, в таком контексте относительно Земли всё будет гораздо «инерциальнее», чем относительно Солнца.

Да и в целом бо́льшая или меньшая «инерциальность» не делает систему отсчёта «более» или «менее настоящей». Как максимум — более удобной для некоторых расчётов.

Причём именно для некоторых, а не для всех. Да, если взять Солнце за центр, то траектории планет становятся гораздо более понятными, а с центром внутри Земли они очень причудливо выглядят.

Если взять Солнце за центр, то траектории планет понятны, с центром внутри Земли они выглядят очень причудливо.

Однако вот движение Луны более понятно выглядит, если его рассматривать относительно Земли. То же касается и искусственных спутников: рассчитывать параметры их полёта гораздо проще относительно Земли, а не Солнца. И полёт на Луну тоже проще планировать именно в этой системе координат.

А полёт на Марс, например, проще спланировать, если вблизи Земли считать относительно Земли, вблизи Марса — относительно Марса, и только промежуточную его часть — относительно Солнца.

Нет универсально удобной системы отсчёта, как нет «настоящей».

Но за что же тогда сожгли Бруно и затравили Галилея?

Да, собственно, за то, что в те времена всё это было не особо известно. По представлениям тогдашней физики, и, что ещё важнее, по тогдашним религиозным канонам Земля находилась в центре мироздания, поэтому, как тогда казалось, эта самая избранная «настоящая» точка отсчёта была.

Да и планеты со звёздами, в общем-то, основной массой людей воспринимались не как сейчас. Это, кстати, заслуга, в том числе, Галилея с его телескопом и Бруно с его логикой и воображением — в склонении мира к правильному их восприятию.

Однако если Бруно пострадал за свои метафизические воззрения, а не только за пропаганду гелиоцентрической (с Солнцем в центре) системы, то Галилею инквизиция таки вписала в обвинительный приговор именно вот это:

Вследствие рассмотрения твоей вины и сознания твоего в ней присуждаем и объявляем тебя, Галилей, за всё вышеизложенное и исповеданное тобою под сильным подозрением у сего Св. судилища в ереси, как одержимого ложною и противною Священному и Божественному Писанию мыслью, будто Солнце есть центр земной орбиты и не движется от востока к западу, Земля же подвижна и не есть центр Вселенной.

К этому, впрочем, присовокупили ещё и то, что Галилей нарушил прямой запрет на изложение этой мысли, но это не главное.

Главное, что инквизиция банально не поняла основную часть прозрения Галилея. Оно не в том, что Солнце, а не Земля в «центре мира», а в том, что все системы отсчёта равноправны. Этот принцип так и назван в честь него: «Принцип относительности Галилея».

Правда, этот принцип в полной своей форме относился лишь к инерциальным системам отсчёта (в том смысле, что они не просто равноправны, а вообще изнутри неотличимы друг от друга: «как в одной полетит стрела, так и в другой тоже»). Да и про Солнце, как про «чуть более истинный центр», Галилей тоже обмолвился. Но всё-таки в своём понимании устройства мира он продвинулся гораздо дальше, чем его судьи.

Ну а к настоящему моменту физика продвинулась ещё сильнее. И теперь уже понятно, что правильно всё посчитать можно относительно любой точки, и её выбор зависит лишь от задачи — от которой точки её удобнее решать, от той и надо. А «настоящих» попросту нет.

Поэтому те «образованные», которые ответили так, и особенно те, кто их таким способом проверял на образованность, на самом деле не особо-то образованные, а просто заучили наизусть нужную фразу, как заклинание.

Наконец, ещё один нюанс: в природе никто вокруг кого не вращается. Само понятие «вращение» завязано на то, что мы, люди, обладаем памятью, а потому способны заметить, что некоторые явления почти повторяются. Повспоминав расположение планет и звёзд на небе, мы можем вычислить «период повторения» и, например, изобразить эффектным эллипсом, опоясывающим Солнце, траекторию родной Земли. А потом, понаблюдав подольше, нарисовать эллипсы и для других планет тоже. И назвать этот частный случай повторяемости «вращением».

Но вот природа, в отличие от нас, видимо, не помнит своей предыстории. Или, во всяком случае, никак этого не проявляет. Имеет ли тогда смысл пытаться выяснить, а кто вокруг кого вращается «на самом деле»?

Кстати, о более долгих наблюдениях. Чтобы пронаблюдать полный оборот Плутона вокруг Солнца нам бы потребовалось смотреть в небо примерно 248 лет. А его открыли только в 1930-м. И уже успели закрыть обратно.

Или не успели?

Читайте также Топ заблуждений об астрономии 1. Смена времён года

Тиражирование этого заблуждения уже походит на эпидемию. Даже в мультиках про географию для детей временами называют именно этот вариант. Прокрался он и на некоторые с виду серьёзные сайты.

Итак, смена времён года происходит благодаря двум факторам: во-первых, это движение Земли вокруг Солнца по эллиптической орбите, во-вторых, это [тут типа спойлер]. Не будь одного из этих двух факторов — на Земле никогда не сменялись бы времена года.

Правда, тут хотя бы назван «второй фактор», хотя и ошибочно сказано, будто бы «не будь одного из них, времена года бы не сменялись.

Однако нет, друзья мои, «второго фактора» вполне хватило бы для означенной смены.

О чём, впрочем, можно было бы догадаться, если бы самую малость вспомнить некоторые нюансы этих самых времён года. Так, в частности, когда в Северном полушарии зима, в Южном — лето. И если бы объяснение про эллиптическую орбиту было бы верным, то из этого бы следовало, что эти два полушария то ли летают по разным орбитам, то ли по одной, но с большим отрывом друг от друга. В общем, с целостностью Земли явно что-то было бы не в порядке.

На том же сайте, кстати, можно прочитать, что

конечно, и в Южной Африке бывает зима и выпадает снег, но зима в ЮАР и в Австралии намного теплее, чем зима в России на полуострове Ямал или на архипелаге Новая Гвинея.

Но вообще-то в Южной Африке зима теплее потому, что полуостров Ямал находится примерно на 70° северной широты, а Южная Африка — на 30° южной. Если же мы бы взяли что-то относительно симметричное — например, Южную Африку и Израиль (30° южной против 30° северной), то о «намного теплее» у нас речь бы не шла.

Конечно, температура определяется не только широтой, но ещё и близостью к морю или горам, наличием тёплых или холодных течений и так далее (в частности, в Южной Африке гораздо более ощутимо скачет температура), но в этом случае видно, что при симметричном расположении и графики температур симметричны.

Иными словами, «первый фактор» тут явно не главный.

Да, эллиптичность орбиты, правда, оказывает некоторое влияние на климат, но дело тут вовсе не в удалённости от Солнца — она-то совсем небольшая. Удалённость в перигелии (в самой ближней к Солнцу точке орбиты) отличается от удалённости в афелии (самой дальней точке) всего на 3%. Этого слишком мало, чтобы обусловить большую разницу температур на симметричных широтах.

И, самое главное, как уже намекалось выше, если бы мы имели дело только с этим фактором, то зима и лето наступали бы на всей планете сразу.

В общем, эллиптичность орбиты приводит лишь к тому, что зима в Южном полушарии на два—три дня короче, чем в Северном, а лето, напротив, длиннее.

Реально же основной вклад в смену времён года вносит то самое, с чем радикально ошиблись в мультике, нарисовав Землю без наклона к её орбите. А она ведь на самом деле наклонена: на 23,44°.

Благодаря этому наклону часть года Земля преимущественно повёрнута к Солнцу своим Северным полушарием, а другую часть — Южным.

Это приводит, во-первых, к большей продолжительности дня, а во-вторых, к большему углу подъёма Солнца над поверхностью земли в одно и то же время суток.

Где-то на севере Норвегии солнце в полдень летом выглядит, примерно, как на правой картинке, а зимой — как на левой.

В результате этих двух эффектов земля и атмосфера летом прогреваются ощутимо сильнее, чем зимой.

Однако этот эффект тем менее заметен, чем ближе данная точка поверхности к экватору: ведь с него и зимой, и летом солнце видно примерно под одним и тем же углом — оно почти прямо над головой, да и продолжительность дня тоже весь год примерно одинаковая.

С другой стороны, ближе к полюсам этот эффект столь сильно выражен, что часть года там солнца вообще не видно, но зато другую часть года его видно круглые сутки. Иными словами, явления, условно называемые «полярная ночь» и «полярный день» напрямую связаны как со сменой времён года, так и с тем явлением, которое его вызывает — наклоном оси вращения Земли относительно плоскости орбиты её вращения вокруг Солнца.

И, кстати, с вращением вокруг Солнца связано второе весьма распространённое заблуждение. О нём — в следующей заметке.

Начало

В 1971 году стэндфордский психолог доктор Филип Зимбардо получил крупный грант на изучение асоциального поведения.

Эта тема была ему хорошо знакома: однажды он уже провел один эксперимент, о котором с восторгом написали крупные газеты. Тогда Зимбардо просто оставил посреди Нью-Йорка незапертую машину, а потом методично снимал на камеру, как добропорядочные американцы разбирали ее на запчасти.

Но в этот раз он запланировал нечто по-настоящему грандиозное. Психолога давно терзал вопрос: действительно ли тюрьма такое уродливое место лишь потому, что в ней собираются одни уроды? Или же это социальные роли так меняют поведение людей?

В настоящих тюрьмах понять это было невозможно: там на самом деле содержалось немало социопатов. Но что будет, если по обе стороны решетки окажутся самые обычные люди?

Зимбардо разместил в местной газете объявление: «Для эксперимента по имитации тюремной жизни требуются добровольцы. Оплата 15 долларов в день. Продолжительность исследования — две недели».

На объявление откликнулось свыше 70 человек. Зимбардо пообщался с каждым из них и отобрал лишь самых здоровых и психически устойчивых.

В итоге у него осталось 24 добровольца. Это были молодые мужчины от 20 до 30 лет, которые в основном учились все в том же Стэнфорде. Все они являлись представителями среднего класса, никогда не имели проблем с законом и отличались относительно высоким интеллектом.

Их дальнейшую судьбу Зимбардо решил простым подбрасыванием монеты. В результате половина добровольцев превратилась в заключенных, а половина — в охранников. Непосредственно в эксперименте должны были участвовать 18 человек и еще шесть оставались в резерве.

Как ни странно, но изначально почти все эти парни хотели стать именно заключенными. Дело в том, что по США в то время прокатилась волна антивоенных митингов, в которых в основном участвовали студенты. Митинги жестоко разгонялись властями, и каждый протестующий мог в любой момент оказаться за решеткой. А потому многим студентам хотелось испытать свои силы и узнать на своей шкуре, что может их ожидать в ближайшем будущем.

Чтобы охранники успели познакомиться друг с другом и быстрее вошли в роль, психолог попросил их помочь с обустройством будущей тюрьмы. В одном из коридоров Стэнфорда они оборудовали три камеры с решетками, помещение для охраны и кабинет для тюремного начальства (психологов). Маленькую университетскую кладовку они превратили в карцер для проштрафившихся заключенных.

Когда же все было готово, Зимбардо выдал тюремщикам форму цвета хаки, полицейские дубинки и зеркальные солнечные очки, скрывающие глаза. Психолог объяснил охранникам их задачу: работать в три смены и поддерживать в тюрьме абстрактный «порядок». При этом им строго запрещалось применять любое физическое насилие.

Охранники считали, что психологи собираются изучать только заключенных. В действительности скрытое видеонаблюдение велось не только в камерах, но и по всей «территории тюрьмы». Впрочем, охранники были не так уж далеки от истины: первоначально Зимбардо интересовался в основном поведением тех, кто находился за решеткой.

Исследования стартовали в субботу днем. Зимбардо дружил с местным шефом полиции, а потому обставил начало эксперимента очень эффектно.

Испытуемых арестовали настоящие полицейские. Они зачитали будущим заключенным их права, привезли в участок и даже сняли отпечатки пальцев. По замыслу психолога, это должно было размыть грань между экспериментом и реальностью.

День №1

Испытуемых с завязанными глазами доставили в «Стэндфордскую окружную тюрьму». Их пребывание здесь началось с унизительной процедуры досмотра. Пока они стояли, положив руки на стену, охранники их раздели и обработали «дезинфицирующим» порошком.

После этого студентов начали превращать в «настоящих заключенных». Парней облачили в короткие миткалевые робы с пришитыми номерами. На ноги им напялили неудобные резиновые шлепанцы, а на лодыжку надели цепь, которая должна была днем и ночью напоминать заключенным об их статусе.

Волосы им сбривать не стали: просто натянули на голову женские капроновые чулки. И только после всех этих процедур с испытуемых, наконец, сняли повязки.

Охранники рассказали им, как следует себя вести в «Стэндфордской тюрьме». Заключенные были обязаны сохранять тишину, есть в строго отведенное для этого время, не портить тюремное имущество, обращаться к охранникам «господин надзиратель» и соблюдать еще около десятка различных правил.

Однако ни охранники, ни заключенные еще не «вошли в роль». Первые изо всех сил пытались выглядеть строгими и серьезными, но временами они смущенно замолкали и не понимали, как себя вести дальше. Вторые же, хотя и выполняли послушно все приказы надзирателей, однако то и дело посмеивались над ними.

Посреди ночи заключенных разбудили на перекличку. Охранники приказывали каждому по памяти назвать свой номер и номера соседей по камере. Тех, кто отвечал нерасторопно или ошибался, заставляли отжиматься. В дальнейшем отжимания стали самым ходовым, но не отнюдь не единственным наказанием в Стэндфордской тюрьме.

Судя по всему, охранники в этот раз решили выяснить, как далеко простирается их власть. Во время ночной переклички они приказывали заключенным пропеть свой номер, попрыгать и выполнять другие нелепые распоряжения.

Пока это была всего лишь ролевая игра по мотивам тюремной жизни. И заключенные хотя и были уставшими и сонными, но по-прежнему еще пытались шутить. Однако уже на следующий день все шутки закончились.

День 2

Заключенных разбудили в шесть утра на перекличку. После нее их заставили выучить и повторить наизусть правила посещения туалета. Потом они научились петь хором «Это прекрасный день, господин надзиратель!». Затем тюремщики объяснили им, как правильно заправлять постели («Чтоб ни единой складки, как в армии!»).

Охранники уже освоились. Утром второго дня стали раздаваться первые ругательства и оскорбления, а наказания сыпались, как из рога изобилия. Двое заключенных впервые высказали недовольство.

Тюремщики отправили их в карцер и завелись еще сильнее. Они сорвали с постелей заключенных одеяла и протащили по кустам, которые росли во дворе. Чтобы спать под этими одеялами, требовалось несколько часов выбирать из них колючки.

Заключенные решили, что тюремщики явно перегибают палку. После очередной грубости, номер 8612 не выдержал:

— Господин надзиратель, а не пойти ли вам в задницу?

Воодушевленные его примером, другие заключенные начали срывать с голов чулки и спарывать с одежд номера, а потом забаррикадировали двери в двух камерах.

Столкнувшись с бунтом, охранники растерялись и не знали, как действовать дальше. Но в это время на дежурство заступила новая смена. Надзиратели вооружились огнетушителями и ледяной струей окиси карбона оттеснили заключенных от дверей. У бунтовщиков отобрали одежду, а зачинщика беспорядков, номер 8612, посадили в карцер.

Одна из камер почти не принимала участия в бунте. Охранники сделали ее привилегированной и дали ее обитателям некоторые послабления. И это навсегда раскололо заключенных: больше никаких бунтов в «Стэндфордской тюрьме» не происходило. Надзиратели действовали интуитивно, но такая тактика действительно использовалась в американских тюрьмах.

После подавления восстания, заключенные утратили волю к сопротивлению и с этого момента беспрекословно подчинялись охранникам. У тех же окончательно сорвало тормоза: издевательства с каждым днем становились все более жестокими и изощренными.

Вскоре, сидящий в одиночной камере номер 8612 стал требовать врача. Он хотел выйти из эксперимента, и охранники отвели его к Зимбардо.

На беду заключенного, в кабинете психолога находился его консультант — Карло Прескотта. Карло когда-то был настоящим заключенным: он отсидел 17 лет за вооруженное ограбление и знал о тюремной жизни абсолютно все. Услышав жалобы студента, он начал орать, что в настоящей тюрьме тот не выжил бы и дня.

Зимбардо уже полностью вошел в роль начальника тюрьмы. Увидев испуг парня, он предложил ему стать осведомителем:

— Зачем тебе терять деньги? Оставайся! Ты будешь мне рассказывать, о чем говорят заключенные, а я попрошу охрану относиться к тебе помягче!

После такой «беседы с психологом» номер 8612 вернулся в тюрьму опустошенным и раздавленным. Он рассказал остальным, что из эксперимента выйти уже нельзя. И услышав это, заключенные были полностью деморализованы.

Ночью у номера 8612 началась настоящая истерика. В прошлом он был одним из лидеров студенческого движения и активно участвовал в антивоенных митингах. Сейчас он кричал на весь Стэнфорд: «Иисус, я сгораю изнутри!». Он грозился разломать камеры и перебить охранников:

— Это всего лишь эксперимент, а не рабство!

Его снова отвели в кабинет «суперинтенданта тюрьмы». К счастью, Зимбардо в тот момент не было на месте: дежурил его ассистент Крейг Хейни. Рискуя навлечь на себя гнев начальника, психолог отдал заключенному одежду и выпустил его из Стэнфорда.

Зимбардо вернулся. Узнав об инциденте, он с досадой покачал головой:

— Наверное, при отборе мы все же пропустили одного дефектного!

День 3

На третий день грань между реальностью и иллюзией стерлась окончательно. И заключенные, и охранники уже забыли, что участвуют в каком-то эксперименте. Последние, кстати, проявляли удивительное рвение и с готовностью оставались на сверхурочные, хотя им за это и не платили.

В этот день психологи запланировали свидания с родственниками. Заключенных причесали и помыли, а по университетскому радио запустили приятную музыку. Камеры убрали и тщательно проветрили (охранники иногда запрещали заключенным посещать туалет).

Но Зимбардо все равно слегка паниковал. Он боялся, что родственники заметят состояние заключенных и начнут бить тревогу. В ответ на эти сомнения, опытный Карло Прескотта ему сказал:

— Просто убеди их, что эксперимент приносит пользу обществу, — и, усмехнувшись, добавил. — Вы, белые, обожаете подчиняться всяким правилам.

Свидания прошли на удивление гладко. Родственников встречала молодая и обаятельная секретарша, носившая титул «мисс Стэнфорд». Как и в настоящих тюрьмах гостей попросили зарегистрироваться и подождать полчаса. Некоторые родственники начали было возмущаться такой бюрократией, но узнав об «исключительной важности исследования», успокоились и охотно приняли участие в инсценировке. Карло оказался абсолютно прав.

В тот же день по Стэнфорду поползли слухи, что выпущенный вчера номер 8612 собирается со своими товарищами напасть на тюрьму и освободить заключенных. Зимбардо пришел в ярость: «Они хотят сорвать мой эксперимент! Они хотят разрушить мою тюрьму!».

По его приказу охранники сняли с камер двери и решетки. Заключенным надели на головы бумажные пакеты и отвезли в грузовом лифте на пятый этаж, где их всех заперли в чулане.

План был простой: когда номер 8612 ворвется в университет, Зимбардо покажет ему пустую тюрьму. Он скажет, что эксперимент закончен, а когда нападавшие уйдут, заключенных вернут обратно в камеры.

Зимбардо ждал вторжения. В этот момент в коридор заглянул его коллега — преподаватель психологии Гордон. Он поинтересовался, как проходит эксперимент, а потом спросил:

— А что является независимой переменной в вашем исследовании?

Этот невинный вопрос вызывал у Зимбардо приступ ярости: «Безопасность моей тюрьмы под угрозой, а этого яйцеголового бесплодного теоретика волнуют такие пустяки!».

Но проходили часы, а на тюрьму никто не нападал. Внезапно психолог понял, что он просто поверил пустым слухам и позорно сел в лужу. Кто за это все ответит?!

Но уже было ясно кто. И с молчаливого согласия «тюремной администрации» издевательства над заключенными продолжились с новой силой.

День 4

После встречи с родственниками номер 819 стал совсем плох. Утром он в бессильной ярости разорвал подушку, и охранники запихали его в карцер.

За весь день его выпустили оттуда только два раза. В первый раз — чтобы он почистил унитазы. Во второй — чтобы поучаствовал вместе с остальными в перетаскивании тяжелых ящиков с места на место (такую работу заключенным обычно придумывали охранники).

В это же время «Стэндфордскую тюрьму» посетил католический священник. Когда-то он был капелланом исправительных учреждений Восточного побережья. А потому Зимбардо попросил его пообщаться с заключенными и оценить реалистичность созданной им тюрьмы.

Священник поочередно побеседовал с каждым заключенным. Удивительно, но почти все они представились номерами, напрочь забыв свои христианские имена. Священник выслушал их жалобы и, полностью войдя в роль, спросил:

— А что вы сделали, чтобы выйти отсюда?

Он посоветовал им нанять юриста и написать прошение о помиловании. Заключенные с радостью ухватились за эти идеи: они уже не различали иллюзию и реальность.

Во время этой встречи внезапно выяснилось, что номер 819 выглядит совсем уж неважно. У него под глазами были темные круги, а во время разговора со священником он постоянно плакал.

Зимбардо (возможно из-за присутствия священника) отвел номер 819 в свою комнату. Он сказал ему отдыхать и обещал принести что-нибудь поесть.

Увидев это, охранники построили остальных заключенных в «тюремном дворе» и заставили скандировать:

— Номер 819 — плохой заключенный! Номер 819 плохо себя вел!

Слушая это, Зимбардо восхищенно подумал: «Как же далеко мы продвинулись за эти дни! Еще недавно эти люди хихикали и совершали нахальные выходки. А сегодня — это слаженный хор, которому позавидовал бы любой гитлерюгенд-фюрер!»

Вернувшись в свой кабинет, психолог застал номер 819 в истерике. Он тоже слышал этот «слаженный хор» и теперь рыдал, свернувшись на кушетке. Зимбардо попытался его успокоить:

— Не плачь! Сейчас ты переоденешься и пойдешь домой!

— Я не могу! — ответил номер 819. — Господин суперинтендант, вы слышали? Из-за меня их всех сейчас наказывают. Я должен вернуться и показать, что я не слабак!

— Эй, парень, очнись! — сказал ему психолог. — Ты не номер 819 — тебя зовут Стюард! И я не суперинтендант — я доктор Зимбардо. И это всего лишь эксперимент, а не настоящая тюрьма!

Студент ошарашенно уставился на психолога. В этот момент он напоминал Зимбардо ребенка, которого разбудили во время кошмарного сна. Иллюзия Стюарда расселась и он, наконец, смог уйти домой. Увы, но иллюзия самого психолога никуда не делась.

В тот же день на место Стюарда в тюрьму поступил новый заключенный — номер 416. Его держали в резерве, и он был рад, что тоже сможет поучаствовать в эксперименте.

Радость была недолгой. Если остальные уже утратили связь с реальностью и привыкли к тюремным порядкам, то для новичка все увиденное стало настоящим шоком. К своему ужасу, он понял, что отличие этой тюрьмы от настоящей лишь в том, что ей управляют психологи.

Номер 416 объявил голодовку, в знак протеста против жестокого обращения с заключенными. Охранники уже отвыкли от сопротивления, а потому начали давить на него всеми доступными средствами.

К нему посылали других заключенных — он не ел. Его соседей по камере обещали наказать, лишив свиданий и одеял. Он извинился перед ними, но по-прежнему отказывался есть.

Его заперли в карцере, и остальные заключенные стали по очереди его оскорблять. В руки ему вложили две сосиски: он должен был их держать до тех пор, пока не съест. Но парень оказался непробиваем. В ответ на все крики охранников он лишь что-то тихо говорил про «ненасильственный протест» и про какого-то Ганди, о котором тюремщики никогда не слышали.

День 5

Визит священника вдохновил Зимбардо на еще одно «реалити-шоу». На пятый день он решил провести «пересмотр дел» и рассмотреть прошения о помиловании.

Присяжных изображали 20 студентов-психологов, а судью играл Карло Прескотта, бывший заключенный. В свое время Карло десятки раз подавал прошение о помиловании и всегда получал отказы. Он искренне ненавидел всю американскую тюремную систему. Но оказавшись в судейском кресле, он мгновенно вошел в роль и сам начал отклонять одно прошение за другим.

Во время этого спектакля Зимбардо посетила еще одна дьявольская идея. Он предложил заключенным отказаться от оплаты за участие в эксперименте в обмен на освобождение. Большинство с радостью на это согласились (и их снова обманули).

Ситуация выглядела абсурдно. Испытуемым уже давно было плевать на деньги, но они по-прежнему покорно подчинялись охранникам и переносили все издевательства. Они уже забыли, что это всего лишь эксперимент.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы исследования продолжались еще неделю. Но вмешался случай.

На пятый день в «Стэндфордскую тюрьму» зашла Кристина Мэслаш, только недавно получившая должность преподавателя психологии. Она была невестой доктора Зимбардо, и в тот день они собирались вместе поужинать.

Дожидаясь Зимбардо, она немного пообщалась с одним из охранников, и он показался ей на редкость обаятельным и дружелюбным. А вскоре психологи позвали ее в свою комнату и предложили посмотреть на то, что происходит на «тюремном дворе». Там Кристина увидела того же охранника. Но это был уже совсем другой человек: грубый, агрессивный, получающий наслаждение от издевательств.

В этот момент мимо кабинета психологов проходила процессия заключенных, которых охранники вели в туалет. Надзиратели приковали их цепями друг к другу, а на голову надели бумажные пакеты. Зимбардо обрадовался:

— Крис, ты только посмотри!

— Я все уже видела, — ответила Кристина и отвернулась.

Зимбардо пришел в ярость от ее «безразличия».

— Тебе что, неинтересно? Это же настоящая лаборатория человеческого поведения! Нам посчастливилось наблюдать то, что ни один психолог еще не видел!

Ассистенты Зимбардо начали ему вторить и упрекать девушку в непрофессионализме. Кристина встала — по ее щекам бежали слезы:

— Я не пойду с тобой ужинать. Я иду домой.

Зимбардо догнал ее на крыльце:

— Как ты сможешь стать хорошим исследователем, если эксперимент вызывает у тебя такие эмоции?! Здесь побывали уже десятки преподавателей, и ни один из них не реагировал так, как ты!

— Даже если весь мир считает, что там не происходит ничего плохого — меня это не волнует, — ответила Кристина. — Это не заключенные и не испытуемые. Это обычные мальчишки, над которыми издеваются другие мальчишки, утратившие моральные ориентиры. Эти ребята в камерах страдают, и именно ты несешь за это ответственность!

Слова невесты подействовали на Зимбардо, как ледяной душ. Он, наконец, очнулся от дурмана, в котором находился все это время.

— Я завтра же прекращу этот эксперимент! — обещал он.

Конец «Стэндфордской тюрьмы»

Уходя вечером из университета, Зимбардо попросил охранников больше не издеваться над заключенными. Но остановить их было уже невозможно.

Утром тюремщики снова попытались накормить номер 416. Услышав очередной отказ, они пришли в ярость и заставили всех заключенных отжиматься. Под конец они просто размазали кашу по лицу непокорного студента.

Вскоре в тюрьму пришел юрист, нанятый теткой одного из заключенных. Увидев, что это только эксперимент, он перестал относиться к ситуации серьезно и втянулся в игру. Заключенных привели в комнату свиданий, и юрист начал расспрашивать их о жалобах.

Они подробно рассказали ему обо всех издевательствах, и он обещал к понедельнику «подготовить отчет и добиться освобождения под залог». Когда он собрался уходить, заключенные в ужасе закричали:

— Ты не можешь уйти просто так! Мы не в состоянии больше ждать! Разве мы не можем уйти вместе с тобой?

— Сожалею, но это не в моей компетенции, — ответил юрист и вышел из комнаты. Заключенные пришли в отчаяние.

В этот момент к ним подошел Зимбардо:

— Ребята, эксперимент закончен. Вы свободны и сегодня же можете уйти домой.

Выражение их лиц не изменилось: они больше не верили психологу и ожидали подвоха. Он повторил:

— Мы, исследовательская группа, решили досрочно прекратить эксперимент. «Стэндфордская окружная тюрьма» закрыта.

До них, наконец, дошло, что это правда. Заключенные начали смеяться и похлопывать друг друга по плечу. Возможно, это была самая счастливая минута в их жизни.

А вот охранники, узнав об окончании эксперимента, сильно расстроились. Они переживали, что не получат денег за второю неделю. Да и сама работа им очень понравилась.

Заключение

В эксперименте участвовали абсолютно нормальные парни — без патологий, не склонные к жестокости, с интеллектом выше среднего. Но надев соответствующие маски, одни из них почти сразу превратились в садистов, а другие – в покорных жертв.

Даже сам Зимбардо настолько вошел в роль суперинтенданта тюрьмы, что начал забывать, кто он на самом деле. Сегодня психолог считает тот эксперимент неэтичным и, вспоминая о нем, до сих пор испытывает чувство вины.

Эксперимент наглядно подтвердил тезис о том, что среда и общество определяют поведение человека, или как писал Маркс — «бытие определяет сознание».

Зимбардо утверждает, что люди теряют моральные ориентиры, когда становятся частью аморальной системы. И неважно, кем они были раньше — система выдаст им новые роли, навяжет новые правила жизни и новые ценности.

В качестве примера такой системы психолог приводит фашистскую Германию. Считается, что источниками зла в ней были исключительно Гитлер и его сподвижники, гестапо и войска СС. Но это не так.

Фашистская Германия — это также инженеры, архитекторы и химики, работавшие над созданием концлагерей. Это гигантская пропагандистская машина, где тысячи журналистов и художников занимались дегуманизацией «недочеловеков». Это врачи, которые выкачивали кровь у детей в лагере Красный Берег и выбирали, кого из евреев отправить в газовую камеру.

Может быть, в других условиях эти люди смогли бы оставаться нормальными. Но система превратила их всех в чудовищ.

P.S. Дальнейшая судьба участников

Дуг Карлсон (заключенный №8612) защитил диссертацию по психологии, посвятив ее чувству стыда и вины. В ее основу лег его опыт участия в Стэндфордском тюремном эксперименте. После этого он более 20 лет проработал психологом в исправительных учреждениях США.

Крейг Хейни, который когда-то выпустил Дуга-8612 на свободу, стал доктором права и философии. Сегодня это ведущий консультант Америки по условиям содержания в тюрьмах. Он тесно сотрудничает с адвокатами и представляет интересы заключенных.

Кристина Мэслаш работает профессором психологии в Калифорнийском университете. Главная тема ее исследований — дегуманизация и профессиональное выгорание. Она пытается ответить на вопрос: почему профессионалы начинают обесчеловечивать тех людей, которым должны помогать? Широкую известность получило ее исследование жестокости и профессионального выгорания у американских медсестер.

Филип Зимбардо посвятил свою дальнейшую жизнь борьбе за улучшение тюремных условий. Он неоднократно привлекал внимание общественности к различным злоупотреблениям властей. В частности, в 2004 году он проводил расследования в тюрьме Абу-Грейб, в которой американские военные пытали и убивали иракцев.

Кристина Мэслаш и Филип Зимбардо поженились через год после тюремного эксперимента.

P.P.S. Влияние на культуру

Под впечатлением от данного эксперимента немецкий писатель Марио Джордано написал книгу Black Box ( Черный ящик ) 1999г.

Сюжет книги лёг в основу сценария немецкого фильма Das Experiment ( Эксперимент )

В 2010 году Пол Шойринг известный сейчас сериалом «Побег» сделал ремейк немецкого фильма, который вышел под названием The Experiment

В 2015 году в прокат вышел фильм Стэнфордский тюремный эксперимент который попытался максимально точно воспроизвести события оригинального эксперимента.

Начнем с того, что рыбы под названием лосось не существует. Есть семейство лососевых, подразделяющееся на несколько родов:
тихоокеанский лосось, к которому относятся виды американских лососей, сима, горбуша, нерка, кета, кижуч, чавыча;
атлантический (благородный) лосось – семга и форели; голец; хариус; сиг; таймень; ленок; палия. [1]

Оба рода лососей мечут икру в пресной воде и погибают после нереста в течение 2–4 недель. У рыбы начинается ускоренное старение (прогерия), включается программа самоуничтожения. Этот феномен получил название феноптоз. Смерть лососей не бессмысленна. Тела рыб служат кормом для беспозвоночных, которыми питаются вылупившиеся из икринок мальки.

Ученые выяснили, что механизм запрограммированной смерти можно выключить. Для этого рыбе достаточно заразиться личинками (глохидиями) пресноводной жемчужницы Margaritifera margaritifera. Паразитическая фаза глохидий длится 300–350 суток. Это гораздо дольше, чем 2–4 недели, в течение которых погибают отнерестившиеся рыбы. Чтобы выжить и продолжать развиваться дальше, личинки не дают включиться лососевой программе смерти. Зараженные особи остаются жить в пресной воде, вынашивая паразитов до тех пор, пока они не смогут жить самостоятельно.

Благодаря жемчужнице представители лососевых рыб могут нереститься не один раз, а вплоть до шести! Продолжительность жизни может достигать 13 лет! Более того паразиты заботятся о здоровье хозяина. Они увеличивают сопротивляемость лососевых к опухолям и грибковым поражениям, повышают иммунитет и стрессоустойчивость.

Зараженные глохидиями рыбы могут выжить после асфиксии, ожога жабр и ран от крючков. Для асфиксии рыбе достаточно побыть вне воды 45– 60 секунд, после этого в течение 5 суток рыбы умирают. А вот лососи, вынашивающие жемчужниц, остаются жить. Не все, чуть более половины (53 %), но на фоне стопроцентной смертности незараженных рыб это впечатляющий показатель.

Термический ожог жабр от прикосновения пальцев человека также смертелен для незараженных рыб, 13% зараженных лососей выживают. Раны от крючков могут послужить причиной смерти для 17% неинфицированных глохариями рыб и лишь для 3% инфицированных. [2]

На фоне этих цифр начинаешь понимать, что так называемая «гуманная» рыбалка «словил, сфотографировался, выпустил» в подавляющем большинстве случаев совершенно бессмысленна и жестока. Рыбы умирают лишь для того, чтобы люди могли при случае похвастаться редким кадром. Это как убить амурского тигра ради фото, где гордый охотник попирает ногами то, что еще недавно было красивым и сильным зверем.

Ареал обитания моллюска Margaritifera margaritifera не охватывает места нереста тихоокеанского лосося. А вот семга, форели и хариусы имеют шансы прожить долгую и здоровую жизнь.

Из-за массового промысла лососевых рыб и речного жемчуга, загрязнения воды в реках промышленными отходами, численность европейской жемчужницы сокращается. Обычно в популяциях насчитывается 10–100 тыс. моллюсков. Крупнейшая популяция, 80 млн. жемчужниц, находится в реке Варзуга. И как следствие там же наблюдается обильное количество семги.

В окрестностях Варзуги не имеется промышленных предприятий, по ее течению не сплавляют лес, на реке нет массового браконьерства, поскольку она труднодоступна. Получаются идеальные условия для сосуществования моллюсков и рыбы: чистая вода и минимальная добыча.

Ученые уверены: для того, чтобы не потерять и жемчужницу и лососевых рыб, необходимо прекращать загрязнять реки и начинать искусственно распространять Margaritifera margaritifera в подходящих местах. [3]

Интересно, а кем надо заразиться человеку, чтобы жить подольше?

P.S.
Если вам понравилось читать о полезном взаимодействии животных, не пропустите предыдущие статьи: Дружелюбные актинии и Их незабываемая улыбка

Потому что она уже идёт

Не мы это начали. Уже в древнем Египте делали протезы. Два больших пальца ноги, искусно изваянных из дерева и гипса, археологи нашли на мумиях. Наши предки, не знавшие электричества и слова «киборг», охотно создавали искусственные части тела — на том уровне умений, что был им доступен. Классический образ старого пирата включает не только попугая на плече, но и деревянную ногу. Если осколок отрывал кисть, человек мог рассчитывать на железный крюк. В ближнем бою это даже помогало: можно считать крюк первым примером бионического «усиления».

В музеях хранятся протезы рук и ног, крепимые ремнями и сделанные из подручных материалов, даже из ножки стула. Предков ничуть не смущало соединение природного с искусственным, они искали любые способы облегчить жизнь. Хотя без науки их выбор оставался скудным. Но учёные подтянулись.

На исходе ХХ века импланты и протезы стали привычным делом. Для многих вставная челюсть — столь же органичная часть старости, что и очки. Но пусть она ещё не делает человека киборгом, с кохлеарным имплантом он становится им без оговорок. Прибор ловит звук микрофоном и переводит сигнал в электрические импульсы, компенсируя потерю волосковых клеток в кохлеарном ядре. В сети полно видео, где глухие впервые пробуют такие устройства. Они вдруг слышат мир, и переживают опыт очень эмоционально. Им ничуть не жаль, что они киборги.

Больным сердечникам вживляют пейсмейкеры — устройства, задающие сердечный ритм. Могут поставить и механическое сердце: но пока протезы сердца недолговечны, их нужно менять каждые 3—4 года. Зато искусственная почка уже способна «жить» в теле до сорока лет. Слепые могут воспользоваться ретинальным имплантом из фотодиодов, стимулирующим нервные окончания сетчатки. Или другой способ — подавать сигнал прямо в зрительную кору. Впервые это сделал Уильям Х. Добелл (William H. Dobelle) в 1978-м, вживив электроды в затылочную часть головы пациента. На матрицу из 68 электродов шли данные от камеры, и человек видел вспышки (фосфены) в разных частях зрительного поля. В 2002 году Добелл усовершенствовал протез, и слепой смог сесть за руль и проехаться по территории института.

На искусственных ногах теперь можно сносно ходить, а то и бегать. Механические руки слушаются нервную систему, сгибаются в суставах и позволяют взять виноградину. Очень скоро прототипы станут коммерческим продуктом. К сердцу и почке прибавятся искусственные печень и лёгкие. Далее — искусственные ткани, включая кровь.

Пока медицина не всесильна, инвалиды и больные с поражёнными органами живут среди нас. Чтобы ощутить масштаб, достаточно представить, что все эти люди могут стать киборгами. Новость не в том, что человек соединяется с техникой, а в том, что процесс ускоряется и охватывает всё тело.

Потому что она доступна

Кевин Уорик (Kevin Warwick), профессор кибернетики Университета Рединга (Англия), имплантирует в себя электронные детали с конца 1990-х. В руку между кистью и локтем он зашил матрицу из микроэлектродов, связав их с волокнами срединного нерва. Матрица обменивалась сигналами с компьютером — нехитрая схема позволила Уорику проделать ряд фокусов. Он управлял роботизированной рукой и чувствовал её скорость и силу давления. Подключив матрицу к аудиодатчикам, он ощущал ультразвук и различал препятствия с плотно закрытыми глазами. Жена не избежала хобби профессора — тот вживил матрицу и ей. Подключив сенсоры, они общались по интернету не только голосом, но и нервными сигналами.

Уорик стал пионером киборгизации, но развитие технологий откроет её всем желающим. Уже пара лет как искусственные кисти рук печатаются на 3D принтерах, и цена таких протезов в разы ниже обычных. Федерико Чиккарезе (Federico Ciccarese), создатель протеза YouBionic, видит двойную выгоду: «Со временем его можно будет улучшить, обновив программное обеспечение, как на смартфоне». Простые протезы за $50 печатает сообщество e-NABLE, и покупатели нашлись уже в 40 странах. В гонку включился и российский стартап Can Touch, напечатавший первые кисти рук и занятый разработкой новой версии.

Мы стремительно входим в эпоху DIY. Манипуляторы, микросхемы, импланты — всё это можно будет сделать дома и тут же опробовать. Это вопрос дешёвых компонентов и открытого кода, придуманного и выложенного «биохакерами». И это уже происходит в сообществах типа OpenBCI. Сделаться киборгом станет просто.

Нет смысла задаваться вопросом «зачем?». Джерри Джалава потерял указательный палец в аварии. И раз уж освободилось место, он соорудил протез пальца с USB флешкой на 2 Гб. Люди многое делают просто потому, что это становится возможным, и затем это постепенно входит в культурную практику. Смельчаков, решившихся на апгрейд, пока единицы. Ими движет любопытство. Но на их примере проступают очертания будущего. Тренд «сделай сам» и удешевление электроники приближают массовую киборгизацию. За пионерами придут ранние последователи, и заверте…

Потому что растёт зависимость от техносреды

Большинство контактов между людьми идут через экран. Деятельность на работе поддерживается приложениями, а смартфон лучше знает, чем нам заняться и куда пойти. Мы вынуждены заводить всё больше паролей, ибо всё большая часть жизни завязана на взаимодействие с программами. Техника становится «умной»: следуя заветам Энди Кларка (Andy Clark), автора книги «Natural-Born Cyborgs: Minds, Technologies, and the Future of Human Intelligence», мы выносим вычисления из мозга вовне — и тем самым укрепляем симбиоз с машинами. Частичка нашего разума уже распределена между ними. Это ни хорошо, ни плохо — впрочем, зависит от точки зрения — но процесс неумолим.

«Сложное переплетение мозга, тела и технологии образует когнитивную машину, которую следует обозначить как мы», — так пишет Кларк, и спорить с ним всё труднее. Но усложняется и сама техносфера. Она удивляет новыми умениями, проникает всюду, мы делегируем ей всё больше. С неотвратимостью понедельника на нас надвигается интернет вещей. Мы не выдержим этот переход, если не научимся общаться с электронными «вещами» интуитивно, не кликая и не печатая.

Программист Амаль Граафстра (Amal Graafstra) вживил между указательным и большим пальцем на обеих руках по RFID-чипу. Сканеры в его доме считывают данные. Чтобы открыть дверь или включить ноут, ему не нужны ключи и пароли — достаточно взмаха ладонью. На сайте Dangerous Things он продаёт «наборы биохакера» для желающих поступить так же и на краудфандинге собрал сумму в пять раз больше, чем ожидал.

Он не сторонник фитнес-браслетов, умных часов и всех этих wearables. Быть увешанным гаджетами, следить за ними — не практично. Граафстра предрекает яркое будущее implantables — устройствам внутри тела, мониторящим здоровье и отсылающим данные вовне. Имплант всегда при вас, всегда включён, не мешает одежде, и его нельзя потерять.

Техносреда усложняется и вот в каком смысле: она лучше понимает человека. Появляется индивидуальный подход. Сегодня браузер предлагает товары и услуги на основе прошлых покупок, завтра он предложит фильм или ресторан под ваше текущее настроение. Техника станет адаптивной, она будет подстраиваться под эмоции пользователя в режиме реального времени. Ей понадобится наша биометрия. А значит, мы подключим датчики.

Трекинг психоэмоциональных состояний будет необходим для жизни в современном мире. Нас ждёт пересмотр страховой системы и запрет вождения авто без интерфейса, следящего за уровнем внимания. За рулём больше никто не уснёт. Впрочем, полный запрет вождения нас ждёт тоже.

Потому что уже не страшно

Одно дело поместить в себя прибор величиной с зажигалку и другое — имплант размером с рисовое зёрнышко. Устройства мельчают. По мере их движения в сторону «микро» барьер входа для киборгизации будет снижаться. Площадь матрицы BrainGate, которую в 2012 году вживили в моторную кору Кэти Хатчинсон, 58-летней парализованной женщины, сравнима с буквой «м» в этой фразе. На матрице уместилась сотня электродов, что позволило Кэти управлять рукой-роботом силой мысли. Впервые за 15 лет она смогла взять банку с кофе и утолить жажду без посторонней помощи.

Сенсоры и стимуляторы ужимаются до размеров «нано». Они вводятся инъекцией и включаются внешним магнитным полем (ранее мы писали об этом). Пройдёт несколько лет, и наночастицы будут прописывать в клиниках.

Связь тела с техникой становится менее инвазивной. Если в прошлом электрод — грубая проволока, то теперь это гибкие волокна толщиной с волос. На небольшой подложке можно уместить тысячу штук. Импланту не нужна батарея или кабель, тянущийся сквозь ткань к внешнему источнику питания. В Стэндфордском университете опробован пейсмейкер, получающий энергию снаружи через особый тип электромагнитных волн. И самое главное — всё это хозяйство становится более и более биосовместимым.

Прочь металлы, встречайте углеродные нанотрубки и биополимеры! Электроника теперь умеет растягиваться вместе с тканью, не раня клетки и не теряя с ними контакта. Тончайшие плёнки, крепимые на кожу силой Ван-дер-Ваальса, содержат сенсоры, электроды, термометры и прочие микроустройства, которые никак не мешают владельцу. Их называют электронными тату, с ними можно плавать.

Такая электроника превосходно размещается не только снаружи, но и внутри организма. Джон Роджерс (John A. Rogers) из Университета Иллинойса совместно с медиками оборачивает в тату органы (например, сердце). Детекторы разного типа снимают данные сразу во многих точках, и врачи получают более полную картину болезни.

Как биосовместимость довести до предела? Даже если имплант столь же эластичен и мокр, что и живая ткань, вы должны уметь легко от него избавиться. Учёные работают над «растворимой электроникой» на основе полимеров. В Университете Айовы создали антенну, которая отправила данные и затем по команде извне полностью разложилась. Уже есть растворимые батареи, скоро появятся транзисторы, электроды, светодиоды и так далее. Так что если вы передумаете быть киборгом, достаточно будет послать сигнал.

Потому что расширяет возможности

Некоторые люди имплантируют себе под кожу крошечные магниты и таким образом приобретают способность ощущать магнитные поля. Студентка манчестерского университета Ребекка Дэви свободно обводит руками форму поля микроволновки. Под подушечкой пальца её левой руки находится магнит размером с кунжутное семечко. Ребекка чувствует его подрагивания, когда приближается к источнику магнитного поля. Нервная система быстро обучается интерпретировать механический сигнал как информацию о свойствах пространства.

Знакомый нам Уорик различал ультразвук, но тем же путём, подключив к нервам микросенсор, можно научиться чувствовать и инфракрасный свет или радиацию. Нас пронизывают невидимые волны разной природы — любая из них к услугам киборга. Следующие поколения будут воспринимать больше явлений, мир для них станет ярче.

Киборги поневоле — инвалиды — доказывают, что мозг пластичен и готов к симбиозу с техникой. У слепых он получает тактильные или звуковые сигналы от прибора и переводит их в данные для зрения. Для управления рукой-роботом мозгу хватает сотни точек считывания, хотя нейронов в нём порядка 86 миллиардов. Больным болезнью Паркинсона помогает глубокая стимуляция током — да, длинный электрод введён им в голову, но лучше быть киборгом и чувствовать себя здоровым человеком.

Нательные устройства будут не только снимать биометрию — они помогут достичь нужного состояния. Это касается не только избавления от депрессий, но и расслабления или, наоборот, повышения внимания. Первые продукты уже выходят на рынок, спустя несколько лет нас захлестнёт волна гаджетов, стимулирующих мозг. Неинвазивные будут ограниченно успешны. За ними придут эффективные устройства, прямо подсоединяемые к нервной системе. По команде пользователя они усилят пластичность мозга и активируют (либо притормозят) нужные цепи нейронов. Используя гаджет, люди будут быстрее учиться, лучше запоминать и принимать более взвешенные решения.

При помощи нейроинтерфейса люди смогут подключить свой мозг к мозгу другого человека, как это сделал Мигель Николелис (Miguel Angelo Laporta Nicolelis) из Университета Дьюка, подключив друг к другу мозги двух крыс. А недавно он через нейроинтерфейсы объединил в команду мозги трех обезьян. Силой мысли приматы вместе управляли виртуальной конечностью на экране, не зная друг о друге. В этом опыте угадывается прообраз нейронета — новой сети коммуникации, где люди передают не тексты, картинки или голосовые пакеты, а смыслы и состояния, извлекаемые из данных активности мозга.

Следующий соблазн, которого не избежать — подключение к мозгу систем искусственного интеллекта. Есть классы задач, с которыми ИИ справляется на порядки лучше. Мы умножим свою вычислительную мощь, продлив аппарат мышления за пределы черепной коробки. Это сделает нас киборгами в квадрате, но взамен мы, возможно, получим когнитивное усиление такого уровня, что станет обидно за бесцельно прожитые годы.

Потому что подчёркивает индивидуальность

Основатель Cyborg Foundation британец Нил Харбиссон (Neil Harbisson) — сам настоящий киборг. Из его затылка торчит антенна, по дуге огибающая голову сверху и свисающая у лба. Она переводит цвета в звуки. Нил родился с черно-белым зрением, но благодаря вживлённому устройству различает более широкую палитру, нежели обычные люди. Помимо основных цветов он чувствует ультрафиолетовый и инфракрасный.

Антенна стала частью его тела (она имплантирована в кость черепа) и частью зрительной системы. Первое время Харбиссону приходилось помнить, какая нота связана с конкретным цветом, но потом восприятие адаптировалось. Он говорит: «Когда я стал видеть цветные сны, я понял, что мозг и прибор стали единым целым». С антенной он снялся на фото для паспорта: она такая же часть его самости, что и цвет глаз.

Эта история не только про усиление способностей. Помимо желания видеть цвет Харбиссон искал способ заявить о себе. Он кибер-активист, музыкант и художник — ему хотелось удивить мир. То же стремление движет руферами, звёздами YouTube или участниками конкурсов талантов. Те, кто не так смел, борются за лайки в инстаграме, заказывают оригинальную одежду или ищут свой стиль в письме. Это всеобъемлющая тяга. Запрос на то, чтобы быть уникальной личностью, заметен всюду. Мы отчаянно не хотим быть как все.

Киборгизация даст ответ на этот запрос. Способы соединить человека с техникой ограничены лишь фантазией — стать уникальным здесь почти так же просто как снять видео на смартфон. Люди оценят возможность не только ярко выглядеть, но и ощущать мир непохоже, по-своему. Они будут собираться в сообщества (ещё одна базовая потребность) и породят россыпи новых меньшинств. Структура социума усложнится. Резко возрастёт разнообразие людей, и к этому нужно быть готовым — прежде всего, общественным институтам, стоящим на традиционных ценностях.

Этот довод, в отличие от предыдущих, не вытекает из технического прогресса. Он опирается на известную природу человека, и её никогда не стоит игнорировать. Порой она пересиливает любые прогнозы. Интернет открыл нам свободный доступ к богатству мировой культуры, дал возможность учиться и слушать великих людей, совместно решать проблемы и заниматься творчеством. Но основной траффик в сети — порно. Самые популярные ролики в соцсетях — видео с котиками. Отцы WWW мечтали не об этом.

Так будет и с киборгизацией. Она подарит полноценную жизнь инвалидам, усилит способности человека и откроет путь освоения других планет — но поистине массовой она станет, вероятно, совсем по иным причинам.

Автор — Денис Тулинов