Рубрика: Статьи

Грибы и деревья

Самый часто встречающийся вид симбиоза у грибов – с высшими растениями. Грибница и корень дерева срастаются в единый грибокорень. Благодаря такому объединению гриб получают от растений углеводы, которые те способны вырабатывать. А деревья, в свою очередь, употребляют легкорастворимые минеральные вещества, которые мицелий вытягивает из почвы и перерабатывает в удобную форму. [1]

Одни грибы сотрудничают с несколькими видами деревьев. Например, белый гриб прекрасно уживается с пятьюдесятью деревьями. [2] Осенние опята одаривают своей благосклонностью около 200 видов деревьев. [3] А вот деликатесные рыжики весьма избирательны. Они растут только в «дружбе» с елями и в соснами. Называются соответственно – еловый и сосновый. [4]

Лишайники

Когда в следующий раз поедете в лес, присмотритесь к лишайникам. Эти необычного вида образования смотрятся весьма цельно, но не являются единым организмом. Лишайник — симбиотическая ассоциация – крепкая пожизненная «дружба» грибов и водорослей. Грибы дают водорослям среду, в которой они могут выжить. Водоросли же отдают продукты своего фотосинтеза. Примечательно, что лишайники образуются лишь при скудном питании, увлажнении и освещении. Улучшенные условия существования приведут к гибели лишайника – связи симбионтов разрушаются, водоросли начинают жить самостоятельно, а грибы могут не выжить. [5] Но пока они вместе, у них все отлично. И не говорите, что вам не случалось хотя бы раз в жизни залюбоваться их почти инопланетной красотой.

Грибы и орхидеи

Отношения грибов с орхидеями и вовсе отдельная тема. Ведь некоторые орхидеи не просто извлекают выгоду из этого симбиоза, а буквально не могут без него жить! В зрелых семенах орхидей отсутствуют углеводы – источник энергии для деления клеток и, соответственно, развития семени в растение. А в течение жизни грибы доставляют орхидеям воду и минеральные соли. Что от этого взаимодействия выигрывают сами грибы, ученые пока не выяснили.

Кстати, есть отдельная группа орхидей с особой «привязанностью» к грибам – гнездовки. Эти поразительные растения полностью лишены хлорофилла и не способны фотосинтезировать. Все, что им остается – питаться за счет гриба-симбионта. [6]

Микотизм – так называется тип питания растений, осуществляющийся за счет грибов, поселяющихся на корнях. [7]

Грибы и фауна

Те, кто читал, «Умные муравьи. Часть 2», уже знают, что муравьи разводят грибы, чтобы строить ловушки. Они заботливо переносят споры на новые места обитания.

Южноамериканские муравьи Atta пошли еще дальше. Они делают нечто вроде грядок в своих гнездах. Пережевывая нежные части листьев, муравьи таким образом готовят субстрат для произрастания грибов, которые составляют их единственную пищу. Сначала муравьи кормят и выращивают продукцию в своем грибном саду, а затем поедают ее. Подобными агрономическими изысканиями также занимаются муравьи Apterostigma и Cyphomyrmex. Термиты – самые знатные грибоводы. Только в роде Termes есть более 30 видов, которые жить не могут без грибов. [8]

У некоторых представителей муравьев существуют настоящие висячие сады. Другие выращивают продукцию, напоминающую кольраби.

Представители муравьиного царства тщательно заботятся о своих грядках. Удобряют их останками насекомых и продуктами собственного пищеварения. Облизывают, чтобы слюна, содержащая антибиотики не позволяла развиваться сорнякам и вредным бактериям. Прищипывают грибницу. Кстати, в основу известного противогрибкового препарата «Нистатин» положены вещества из муравьиной слюны. [9]

Одно из интересных содружеств грибов – с североамериканским кокардовым дятлом. Дело в том, что это птица для строительства жилица выбирает себе не умирающие, а здоровые деревья. Чтобы выдолбить дупло при таких условиях, дятлу может понадобиться до 10 лет. Хитрая птица переносит споры дереворазрушающих грибов в «ранки» коры. Древесина становится более мягкой, что облегчает труд по обустройству нового гнезда.

Успешное сотрудничество грибов и дятлов обеспечивает жильем и других лесных обитателей, любящих селиться в дупле – насекомых, сов, змей, белок, певчих птиц. [10]

Многообразие симбиотических отношений, в которые вступают грибы, поразительно. Здесь описаны наиболее интересные случаи. Чтобы рассказать обо всех видах грибного симбиоза, потребуется издать целую книгу. Возможно, многотомник. =)

P.S.

Если вам понравилось, прочитайте и другие наши статьи о симбиозе различных организмов:

Их незабываемая улыбка
Дружелюбные актинии
Лосось и жемчужница – симбиоз, продлевающий жизнь
Умные муравьи. Часть 1: Симбиоз с растениями
Умные муравьи. Часть 2: Симбиоз с грибами, тлей и другими муравьями
Птицы-симбионты

Бинтуронги обитают в тропических лесах разных районов Юго-Восточной Азии: от островов Индонезии до Индии.

Весь бинтуронг странный: шерсть длинная и жесткая, по цвету от темно-серого до черного, а морда – светлая, украшенная длинными белыми усами. На ушах – длинные кисточки. Лапки короткие и довольно неуклюжие. Кстати, при ходьбе бинтуронг наступает на всю лапу, как медведь, а не только на ее кончик, как другие виверровые. Весит этот зверек до 15 кг. Длина тела достигает примерно 1,35 метра, причем половина этой величины приходится на пушистый хвост.

Хвост бинтуронга удивителен, ведь он помогает ему лазать по деревьям и даже брать предметы. Вообще, в Старом Свете бинтуронг – единственное плацентарное животное с хватательным хвостом. Так как бинтуронги значительную часть времени проводят, лазая по деревьям, такой хвост им весьма кстати.

Питаются эти ребята разнообразно: примерно 70% рациона приходится на фрукты, которые они срывают с деревьев своим подвижным хвостом. Остальные 30% диеты – белок: мелкие птицы, лягушки, насекомые, яйца и даже падаль. Между прочим, бинтуронги не только по деревьям хорошо лазают, а еще и отлично плавают и ныряют. Благодаря этому в их рационе также числятся рыба, ракообразные и моллюски.

А вот прыгать бинтуронги опасаются – уж больно коротки лапки. Поэтому, несмотря на преимущественно древесный образ жизни, передвигаются они медленно и осторожно. Активны эти животные, в основном, по ночам.

Живут бинтуронги поодиночке или небольшими группами: самец, самка и их детеныши. В таких группах царит матриархат. Кстати, то, что самка не прогоняет папашу после появления детенышей, для виверровых – исключение. Почему мамы-бинтуронги этого не делают? Ответ прост и умилителен: у этих животных очень спокойный характер. Папочка не будет вредить малышам, а мамочка – его выгонять.

Еще одно исключение составляет их распространенность: ареал бинтуронгов так велик, что в данный момент они не находятся под угрозой вымирания. Хотя люди все-таки приносят им проблемы: в некоторых регионах поедают их мясо, а также используют в традиционной медицине.

Бинтуронги хорошо приручаются, но широкого распространения в качестве домашних животных не получили. Дело в обильном и частом мочеиспускании и специфическом запахе. Кстати, кому-то в запахе мочи бинтуронга почудился поп-корн. И биологи из Университета Дьюка (Duke University, США) в 2016 году решили всерьез заняться этой загадкой: они взяли образцы мочи у 33 самцов бинтуронга из природного парка Северной Каролины, и подвергли их тщательному анализу. Применив метод газовой хроматографии-массовой спектрометрии они обнаружили 29 химических соединений, среди которых — 2-ацетил-1-пирролин (2-AP) – то самое соединение, которое придает поп-корну его характерный аромат. Самцы пахнут сильнее самок. Ученые сделали предположение, что этим сильным запахом бинтуронги метят территорию, а заодно и сообщают свою половую принадлежность благодаря разной концентрации.

 

Ну и напоследок, если вы еще не влюбились в этого симпатягу, вот вам умилительное фото бинтуронга с малышами. Только посмотрите на эти глаза!

Случайна ли эволюция?

Вот как обычно выглядят аргументы противников эволюционной теории:

Вероятность самозарождения жизни фактически равна нулю. Если мы положим в пробирку все вещества, из которых состоит организм, и тщательно ее потрясем, у нас не получится ни одной живой клетки. И даже если мы будем ее трясти миллионы и миллиарды лет, у нас все равно ничего не выйдет. Жизнь слишком сложна, чтобы появиться сама по себе!

А вот еще более «красивый» и популярный пример:

Теория эволюции несостоятельна, ибо порядок не может возникнуть из беспорядка. Если через свалку пройдет торнадо, он никогда не сможет собрать из отдельных деталей Боинг-747.

Не будем обращать внимания на то, что креационисты постоянно путают теорию эволюции и теорию абиогенеза, которая изучает появление жизни. В любом случае, ошибка здесь будет одна и та же.

Как вы заметили, креационисты считают эволюцию игрой слепого случая. Мол, природа бросила несколько раз кости и на Земле появилась жизнь. Бросила еще раз — и амеба чудесным образом превратилась в человека.

Но в том-то и дело, что эволюция совсем не случайна: ее направляет естественный отбор. И это вовсе не одноразовый отбор, как в примерах с пробиркой и Боингом. Нет, этот отбор повторяется снова и снова, накапливая изменения по нарастающей.

Чтобы было понятно, в чем разница между одноразовым и нарастающим отбором, проведем небольшой эксперимент. Возьмем шесть любых монет:

Вопрос: сколько раз нужно будет их подбросить, чтобы они все выпали орлом? Легко посчитать, что вероятность этого события равна 1/64. Но лично у меня сейчас получилось это сделать с 41-й попытки:

Это был одноразовый отбор.

А теперь немного изменим условия и используем нарастающий отбор. Сейчас мы будем повторно бросать только те монеты, которые выпали решкой:

На этот раз мы достигли цели всего за четыре попытки.

По такому же принципу работает и эволюция. Она не начинает каждый раз все с чистого листа, а использует свои предыдущие достижения. Она не только сохраняет благоприятные для организма изменения, но и постоянно добавляет к ним все новые и новые полезные качества.

Именно благодаря нарастающему отбору, на Земле и появились сложные организмы. Они не возникли из ниоткуда, а развились из более простых и примитивных существ, которые непрерывно накапливали в своих генах полезные мутации.

Этот процесс не был мгновенным: он происходил на протяжении сотен миллионов лет. А это значит, что у эволюции было достаточно времени для превращения примитивных бактерий в высокоразвитые организмы.

Однако это еще не все. Со временем эволюция изобрела несколько приемов, которые помогают ей создавать очень сложные системы с минимальными затратами.

Прием №1. Модульная сборка

Зачем разрабатывать сложную систему с нуля, если ее можно быстро собрать из уже готовых и проверенных блоков?

Например, человеческое тело, как мы помним, состоит из триллионов клеток. Однако самих клеток насчитывается всего около 230 разновидностей, и этого вполне достаточно для создания любых органов.

Сами же эукариотические клетки (то есть клетки с ядром) когда-то появились благодаря симбиозу совсем уж примитивных бактерий. Митохондрии образовались из альфа-протеобактерий, пластиды — из цианобактерий, а в роли клетки-хозяина выступили обычные археи.

Увы, это не мы первые придумали модульное программирование.

Прием №2. Фракталы

Фрактал — это объект, составленный из похожих на него объектов. А те, в свою очередь, тоже состоят из таких же объектов, и так повторяется множество раз.

Например, возьмем три точки (я нарисую квадратики – так нагляднее):

Каждую из них заменим такими же тремя точками:

Повторим эту операцию несколько раз, и в результате получим вот такой сложный рисунок:

Этот фрактал называется «салфетка Серпинского».

Такие же «самоподобные» образования умеет создавать и живая материя. Вот только несколько из них:

«Неупрощаемая» сложность

Однако у креационистов есть еще одно возражение:

Многие органы могут появиться только целиком и сразу. От недоразвитого сердца, глаза или крыльев никакого проку нет, поскольку они не будут нормально работать. Следовательно, они никогда не смогут возникнуть в результате постепенных эволюционных преобразований.

Эту претензию предъявляли еще Чарльзу Дарвину (на что он отвечал, что полглаза — это лучше, чем вообще ничего). Однако в наши дни у нее появилась более «научная» формулировка. В 1996 году Майкл Бихи выдвинул концепцию «неупрощаемой сложности», которая быстро стала популярной у креационистов.

Ее суть в следующем:

В живом организме есть множество слаженных систем. Они состоят из частей, которые непрерывно взаимодействуют друг с другом. Если хотя бы одна из частей исчезнет, то вся система перестанет работать.
Такие системы не смогут образоваться в результате эволюции. Системы-предшественники не будут иметь некоторых деталей, а значит они не смогут и работать.

Майкл Бихи приводит много примеров такой «неупрощаемой сложности»: бактериальный жгутик, защиту жука-бомбардира и другие системы живых организмов.

Ошибка здесь в том, что мы видим лишь конечный результат эволюции. Сейчас эти системы действительно стали «неупрощаемыми»: глаз не будет работать без хрусталика, а сердце — без митрального клапана.

Но если проследить развитие того или иного органа, то картина окажется совсем другой. Ведь изначально все органы были просто «выгодными», и лишь после миллионов лет эволюции стали «необходимыми».

Например, мы не можем жить без печени. Однако впервые она появилась только у хордовых, тогда как их предшественники отлично обходились и без нее. Например, у моллюсков роль печени выполняют довольно простые пищеварительные железы.

Представления о «неупрощаемых системах» возникают лишь из-за незнания эволюционных процессов. На самом же деле абсолютно любую систему можно упростить.

Давайте для примера рассмотрим эволюцию глаза.

Вопреки аргументам креационистов, даже самый простой и примитивный орган зрения уже дает организму несомненные преимущества:

1. Если появится одна клетка, чувствительная к свету, организм сможет различать тьму и свет.

2. Если этих клеток станет больше, чувствительность к свету возрастет.

3. Если слой клеток изогнется, организм сможет определить направление источника света.

4. Если глаз покроется слоем прозрачных клеток, он будет защищен от внешней среды.

5. Если прозрачные клетки научатся фокусировать свет, увеличится четкость изображения.

Тут кто-нибудь наверняка возразит:

— Это ведь только гипотезы! Вы ведь не знаете, как это было на самом деле?

Во-первых, мы можем найти все эти этапы эволюции у других животных. Например, изогнутый пласт светочувствительных клеток (рис 3) мы обнаружим у пиявок. Во-вторых, весь этот эволюционный путь млекопитающие отчасти повторяют во время эмбрионального развития:

Что же касается бактериального жгутика и защиты жука-бомбардира, о которых писал Майкл Бихи, то об их эволюции подробно рассказывается в этих видео:

Однако кое в чем Майкл Бихи все же прав. Если орган действительно представляет собой «неупрощаемую систему», он никогда не сможет сформироваться в процессе эволюции.

Именно по этой причине ни у одного животного нет колес. Да, колеса — это очень удобная штука, которая бы позволила организму увеличить скорость перемещения без лишних энергозатрат. Оттолкнулся — и покатил по лесным дорожкам в поисках пищи.

Но тут возникают две проблемы. Во-первых, от незавершенных колес животному нет никакой пользы.

А во-вторых, колеса не могут быть связаны с организмом: они должно свободно вращаться вокруг оси. Да, теоретически их можно выращивать, а потом отсоединять от организма. Однако в то время, пока эволюция формировала бы этот механизм, животное не получало бы никаких преимуществ для выживания.

Заключение

Итак, давайте еще раз перечислим основные ошибки креационистов.

Первое: эволюция вовсе не является случайным процессом. Благодаря естественному отбору, она накапливает и преумножает полезные изменения, а значит вполне способна двигаться от примитивных организмов к сложным.

Второе: «неупрощаемая сложность» — это миф. В действительности у любого «неупрощаемого» органа есть своя история, которая всегда начиналась с какой-нибудь довольно простой мутации.

К сожалению, большинство креационистских заблуждений бездумно кочуют из книги в книгу на протяжении десятков лет. И у всех вышеперечисленных ошибок одна и та же причина — слабое знакомство с современной наукой и хроническое нежелание с ней знакомиться.

Ушастая сова и узкоротая змея

Совы отнюдь не против полакомиться змеями, особенно, если последние неядовиты и малы размером.[1] Казалось бы, безобидные узкоротые змеи полностью отвечают этим требованиям. Небольшие, до 30 см., пресмыкающиеся питаются насекомыми и их личинками, внешность их сходна с дождевыми червями, они неагрессивны. [2]

Почему бы не съесть такую малютку? Однако сова не зря именуется мудрой. Вместо того чтобы употребить «червячка» в пищу, птица аккуратно ловит его и относит к себе в гнездо к вылупившимся птенцам.

Так в совиной семье появляется домохозяйка, отвечающая за чистоту дома. Дело в том, что принесенная добыча не всегда полностью съедается птенцами. Тушки мелких грызунов, их кровь, остатки мяса привлекают различных насекомых. А змейке только этого и нужно, ведь они – основа ее рациона. Пресмыкающееся отлично питается, одновременно поддерживая гигиену в гнезде.

Орнитологи считают, что выросшие вместе с домохозяйкой совята меньше подвержены болезням, смертности, вырастают более крепкими и развитыми, поскольку источники инфекции в виде насекомых быстро уничтожаются. [3] Что происходит с узкоротой змеей после того, как совята вырастают, ученых почему-то не интересует…

Страусы и зебры

Зебры обладают отличным обонянием, но при этом у них есть сильный недостаток — слабое зрение. [4] Приходится полагаться на глаза более высоких товарищей — страусов. Кстати, в переводе с греческого языка эти птицы называются воробей-верблюд.

Рост и зрение страусов позволяют издалека заметить хищников. Они незамедлительно спасаются бегством, зебры тоже не зевают.

Выгода полосатых лошадок понятна. А какая польза воробьям-верблюдам? Возможно, они пользуются обонянием зебр. Ведь львы способны незаметно подкрасться в высокой траве. А может гигантским птицам просто нравится играть.

Интересно, что страусы с удовольствием пасутся и с антилопами, так же предупреждая их об опасности. [5] А зебры с жирафами, рост которых еще выше, чем у страусов. [6] Как видно на фото, иногда все четыре вида держатся вместе.

В зоопарке, где нет угрозы для жизни, эти представители фауны прекрасно могут содержаться в одном вольере. Такие отношения могут перерастать в нечто, что люди называют дружбой.

Страусы с нежностью относятся не только к зебрам, но и жирафам. Подобными примерами могут похвастаться несколько зоопарков, в частности Москвы, Саратова, Чикаго. Самая трогательная и знаменитая история, облетевшая весь мир, о жирафе Веа и страусе по имени Вильма. Эта парочка все время проводит вместе. Некоторые, особо романтичные посетители флоридского зоопарка Буш Гарден, видят тут даже не дружбу, а любовь. [7]

Медоуказчик и медоед

Умному человеку уже из названия понятно, в чем заключается суть взаимовыгодного сотрудничества двух симбионтов.

Медоуказчик (пчелиная кукушка) – небольшая птичка, родственник дятлов. Птица может переваривать пчелиный воск и ест его с удовольствием. Но, самостоятельно добраться до него не может. [8]

Медоед – млекопитающее, относящееся к семейству куньих. Является самым бесстрашным животным на Земле. Кстати, про медоеда у нас тоже выходила отдельная подробная статья.

Несмотря на то, что основной рацион лысого барсука (рателя) составляет белковая пища, к меду он особенно пристрастен, за что и получил свое основное название. [9]

Найдя пчелиное гнездо, медоуказчик разыскивает рателя и криками привлекает его внимание. Лысому барсуку остается лишь следовать за птицей, которая приводит его точно к лакомству. Вволю наевшись меда и личинок, хищник покидает разоренное гнездо. Теперь пчелиная кукушка может отведать воска и оставшихся личинок. [10]

Услугами медоуказчика пользуется и человек. Люди из кенийского племени Ндоробо называют птиц «экочирои» и считают своими друзьями. Отправляясь за медом, люди подзывают птицу, обещая ей всяческие блага, например красивые бусы. Пчелиная кукушка отводит собирателей к меду и терпеливо ждет своей доли добычи. [11]

Если кому-то подобное мировоззрение покажется смешным, представьте жизнь, где единственным источником сладкого является мед. Тогда отношение к птице племени Ндоробо станет понятным.

P.S.

Если вам понравилось, прочитайте и другие наши статьи о симбиозе различных организмов:

Их незабываемая улыбка
Дружелюбные актинии
Лосось и жемчужница – симбиоз, продлевающий жизнь
Умные муравьи. Часть 1: Симбиоз с растениями
Умные муравьи. Часть 2: Симбиоз с грибами, тлей и другими муравьями

Что же сделал Кондратьев? Он взял статистические данные с 1791-го по 1925-й год и очистил их от шума при помощи метода, известного, как «скользящее среднее». Смысл метода в том, что мы рассматриваем каждую точку закономерности не саму по себе, а как совокупность точек, вокруг неё. Значения в этих точках мы усредняем и получаем значение в данной точке.

Например, для точки под номером 100 мы берём точки с 90-й под 111-ю, суммируем значения, делим на 21 и получаем среднее. Это будет движущееся среднее с шагом 10: 10 точек назад, 10 точек вперёд и сама текущая точка.

Этим методом действительно можно относительно неплохо сгладить шум и выделить реальный сигнал: ведь шум, в результате своей случайной природы, обращается в ноль при усреднении на достаточно длинном отрезке, с неслучайным же сигналом это не происходит.

Иными словами, можно из экономических данных — например, из товарных цен в США в пересчёте на золото — выделить «тренды». И потом эти тренды представить в виде некоторой функции. Примерно вот это и сделал Кондратьев. И, как я подозреваю, многие другие аналитики экономики.

И вот как выглядит график этих самых цен.

Здесь синяя часть графика — то, что использовал сам Кондратьев, а правая — современные данные.

Вообще говоря, в подобных «сырых» данных углядеть циклы не так-то просто. Несколько «горбов» и правда просматривается в правой части, но вот левая не выглядит цикличной. Разве что в минимумах некоторую цикличность углядеть действительно можно. В общем, это сильно отличается от тех синусоид, которые часто используют для иллюстрации этой экономической закономерности.

И тут нам на выручку приходит математика: мы вычисляем для данных скользящее среднее и видим закономерность.

Я, правда, не нашёл тот вариант, который делал сам Кондратьев, поскольку не смог найти его книгу, однако для примера я могу показать несколько подобных анализов, взятых из сборника «Кризисы и прогнозы в свете теории длинных волн».

Вот, например, «Средние значения темпов прироста денежной массы США, 1867—1994 гг. (%) и девятилетняя скользящая средняя».

Как видите, поначалу циклы тоже не просматриваются, но при помощи скользящего среднего их удаётся увидеть.

Или вот ещё один пример. «Динамика годовых темпов роста мирового ВВП (%) за 1945—2007 гг.: рост мирового ВВП на душу населения (%)».

Будь на графике только сами точки, не каждый смог бы сходу разглядеть волнообразный тренд в них. Но после усреднения методом LOWESS (LOcally WEighted Scatterplot Smoothing — ещё один метод сглаживания, подобный скользящему среднему, но несколько более продвинутый) закономерность становится очевидной. Даже сам автор статьи, из которой я взял этот график, отмечает:

Однако кондратьевская составляющая мировой экономической динамики становится особенно наглядной, если мы наложим на вышеприведённые графики линии LOWESS.

Наконец, хотелось бы привести третий пример — уже не из этого сборника статей. Причём, я специально сначала не укажу, что именно на нём изображено. Просто, предположим, на нём взаимосвязь неких двух величин. Точнее, эта взаимосвязь здесь дана уже после применения скользящего среднего.

Мы снова видим очевидную циклическую структуру. Сначала наступает спад около 500, потом в районе 1300 подъём, потом в 1800 снова спад, а в 2200 снова подъём. Да, как и в случае с экономическими циклами, здесь есть некоторая неравномерность колебаний. Однако она — снова, как и в случае с экономическими циклами — видимо, имеет своё объяснение.

Спады и подъёмы должны наступать где-то через 500—600 условных единиц, но первый раз что-то там затянулось (война была или что-то вроде того), поэтому подъём сместился с 1000 на 1300, хотя, как мы видим, на 1000 он уже набирал обороты.

Вторая волна колебаний была меньше, чем первая, это, видимо, вызвано тем, что второй цикл уже пытались регулировать, тогда как первый оказался полной неожиданностью.

И да, можно было бы сгладить ещё лучше — чтобы совсем ровная кривая получилась, но, извините, я это всё делал довольно быстро, поэтому не всё так гладко, как у профессиональных экономистов.

Однако теперь настало время сказать, что изображено на графике. Что это за циклический процесс. Что за данные были в начале. Чего это я сглаживал.

Сглаживал я набор случайных чисел от —1 до 1. По оси Икс отложен просто их порядковый номер. С шагом сглаживания около 500 получается вот такое.

«Но как?!» — спросите вы. Вот так. Случайные числа только в среднем распределены равномерно, однако на локальных отрезках вполне возможен перекос в ту или иную сторону. Когда мы начинаем их усреднять, то в самом начале перекоса, например, в положительную сторону, мы будем видеть небольшое превышение нуля, но чем дальше к центру перекоса, тем ближе мы к плюс единице. Однако перекос через какое-то время сменяется перекосом в другую сторону, и там мы пронаблюдаем тот же эффект, но уже в сторону минус единицы.

В силу равновероятности перекосов, скользящее среднее даст нам что-то, напоминающее колебания. А все отклонения мы задним числом объясним при помощи богатой фантазии. Ну там, «они подготовились к процессу», «они затянули», «была война» и так далее.

Что интересно, кроме самых очевидных макроколебаний, мы при желании можем найти и более локальные. Например, в данном примере весьма хорошо видно «вторую волну» колебаний вокруг «основного тренда». Вызываются они ровно тем же эффектом: возможностью и равновероятностью перекоса относительно текущего значения «тренда». Только уже в масштабах поменьше.

Ну а потом мы можем всё это ещё более тщательно сглаживать и «открыть» целую кучу «объективных» циклов чего-то там. Например, экономики.

Причём, особенно хорошо это удастся, если «сырые» данные с самого начала будут уже усреднёнными — по годам, скажем. Тогда в них самих уже частично будет заложен вот этот самый «эффект от усреднения».

Это, разумеется, не говорит о том, что в экономике нет циклов. Они вполне могут быть, но вот таким методом их существование нельзя доказать. Поскольку сам метод отлично генерирует подобного рода закономерности.

Глядя на памятник свободе человека, можно заметить, что там нет не только свободы, человека там тоже нет. Нет и фигуры, которая аллегорически бы представляла народ. За плугом нет пахаря, который бы вдавливал плуг в землю, делая глубокие борозды. Из этого следует, что дракон, каким бы могучим он не был, пашет не эффективно. Этот дракон просто возит плуг как ему вздумается, может быть он даже кругами по полю ходит, ведь этого дракона никто не направляет, не указывает ему, где надо пахать и как.

Наконец, напрашивается мысль, что дракон мог съесть пахаря, а потом пойти пахать. Эту мысль об опасности дракона-власти подтверждает и автор идеи памятника. На открытии памятника он предложил ежегодно собираться тем людям, чьи права нарушаются, и зачитывать свои фамилии дракону-власти. Наверно это нужно, чтобы дракон устыдился. Тут получается, что у кровожадного дракона-власти, который при этом работает на тех, кого он ест, психологические проблемы, или головы поссорились. Может, одна голова ест, а две работают.

Этот курьезный памятник в Костроме, позволяет понять, как представители власти представляют себе власть. Во-первых, по их мнению права человека и свобода человека существуют только благодаря работе властей. Однако, они не представляют, даже на уровне идеи, народ ради которого работают. Они просто гордятся самим фактом своей работы. Власть они представляют при этом мощной и опасной силой, к тому же ничем не ограниченной. Таким образом, народу, в этой парадигме, остается только надеяться, что власть не будет его угнетать, и что работа власти будет для него полезна.

Автор — Лилия Светлова

Кабарга очень скромна по размерам: в высоту она достигает всего лишь 50-70 см., а в длину – до 1 м. Вес животного – 11-18 кг. Продолжительность жизни в природе — 10-14 лет. Они ведут одиночный образ жизни, лишь изредка встречаются группы до трех особей. Скрытны и пугливы. Быстро бегают, высоко прыгают, ловко взбираются по скалам.

Ни у самцов, ни у самок кабарги нет рогов. А самая яркая черта внешности – острые клычки с режущими краями, которые торчат изо рта у самцов на 5-7 см.  Они придают самцу грозный вид, но они полностью травоядные: питаются лишайниками, хвоей, травами и листьями кустарников.

Но у кабарги есть еще одна особенность, которая стала гибельной для этих животных. Знакомы ли вы с понятием «мускус»? Да, это то  сильно пахнущее вещество, применяемое в парфюмерии: оно фиксирует аромат, объединяет его ноты, придает аромату чувственность, и т.д. Так вот мускус — это самое дорогое вещество животного происхождения. И его источником, в том числе, является кабарга — его выделяет специальная железа на брюшке у самцов рядом с мочеполовым каналом. У молодых особей он выделяется в пастообразном виде, а зрелых — в виде мелких «зерен». Самцы кабарги оставляют мускусные метки, чтобы в гон привлекать самочек. Люди же активно применяют мускус кабарги для парфюмерии и в медицинских целях: вплоть до середины 19 века в Европе его использовали как лекарство от всех болезней — прописывали при нервных расстройствах, инфекциях, астме, параличе, и т. д., и т. п., вплоть до профилактики выкидышей и сглаза; также мускус применяется в традиционной восточной медицине (как же они любят зверьков переводить…).

 

Старинная реклама одеколона с мускусом кабарги.

Впрочем, не только на востоке считают, что мускус кабарги способен растворить камни в почках, поднять энергию Ци, стабилизировать давление, исцелить сердце и повысить потенцию. Веруны во всемогущество мускуса встречаются и среди наших соотечественников. Видимо, это те же лица, что уповают на барсучий жир, бобровую струю и всякое такое.

И все бы ничего, но зоологи-то бьют тревогу: кабарга стремительно исчезает с лица Земли. А содержать это животное в неволе, чтобы специально разводить на мускус — дело очень сложное и затратное: животные нервные, пугливые, требующие очень специфических условий. И это не говоря уже о том, что «отнять» у самца мускус и при этом не убить его и не навредить его здоровью — та еще «веселая» задачка. Однако кабаргу научились довольно успешно разводить на фермах в России и Китае.

Тем не менее, цена на мускус остается очень и очень высокой: в парфюмерии используется преимущественно искусственный мускус, ведь настоящий себе могут позволить только очень и очень дорогие марки. И, как мы понимаем, дороговизна сырья стимулирует браконьерство и незаконную торговлю мускусом.

А почему бы вместо этого не доставить что-нибудь на МКС?

Дело в том, что МКС находится на ближней околоземной орбите — примерно 400 км. Самое близкое расстояние от Земли до Марса — 50 000 000 километров. Однако, поскольку полёт — это не телепортация, пролететь именно такое расстояние, а не большее, не удастся, поскольку Марс во время полёта тоже будет продолжать лететь.

Но даже если взять этот минимум, то легко видеть, что расстояния слегка различаются — примерно в 100 000 раз.

Кроме того, для вывода на околоземную орбиту надо набрать первую космическую скорость, для полёта же к Марсу — минимум вторую (а желательно и побольше). При этом топливо в ракете сгорает не мгновенно, в результате чего при разгоне до больших скоростей большинство топлива тратится на разгон топлива же — того, которое будет использоваться на следующих стадиях. Из-за этого количество топлива, требуемое для разгона до нужной скорости, возрастает нелинейно относительно этой скорости.

Из этого вытекает несколько следствий.

Во-первых, каждая ракета, которая способна донести что-то до Марса, способна вывести это что-то (а реально и в разы более массивное) на околоземную орбиту. Но обратное уже неверно: не каждая ракета, выводящая что-то на околоземную орбиту, может доставить это что-то на Марс.

Таким образом, доставка чего-то на МКС этой ракетой никак не свидетельствовала бы, что эта ракета пригодна и для полёта к Марсу.

Во-вторых, доступная для доставки на Марс полезная масса будет сильно меньше, чем доступная для доставки на околоземную орбиту. Однако одно в другое можно пересчитать, а потому доставка к Марсу доказывает, что и на околоземную орбиту бо́льшую массу тоже можно доставить. Обратное же снова неверно (просто потому, что ракета, вполне возможно, вообще не в состоянии обеспечить набор требуемой скорости).

В-третьих, процесс дальнего запуска ощутимо более сложен, нежели околоземного. Если ракета с ним справилась, то справится и с околоземной доставкой. Обратное, как вы теперь уже догадались, и здесь тоже неверно.

Поэтому доставка чего-то на МКС и дальние полёты — совершенно разные по своей доказательной силе вещи.

Зато доставить еду на МКС было бы полезно!

Безусловно. Это было бы полезно. Однако в данном случае цель — разработать не только способ дешёвых околоземных полётов, но и способ дешёвых дальних. Что никак не умаляет пользы снабжения МКС ценными ништяками, но одновременно с тем эта очевидная польза не умаляет стремления летать далеко, но дёшево.

Можно было бы подумать, будто «правильные космопроходцы» в этом случае сначала бы доставили бы что-то на МКС, а потом уже рванули бы к Марсу, но как такое сделать?

Для «попутной» доставки на МКС надо выйти на околоземную орбиту, подрулить к МКС, состыковаться, передать ништяки, отстыковаться и снова начать разгон. Без маневровых двигателей такое невозможно — то есть на борту вместо почти бесплатного балласта появится весьма дорогое оборудование. В случае аварии оно будет потеряно. И в случае успеха тоже — ведь возврат на Землю не планировался.

Но мало того, если потом предполагается разгон, то с МКС надо стыковаться с очень большим количеством топлива на борту. Что, соответственно, потребует гораздо более мощных маневровых двигателей. Что снова приведёт к резкому росту стоимости.

Однако самое главное, что такое — очень опасно. Тестовый запуск. Непроверенная на эксперименте ракета, с кучей топлива стыкуется к Международной Космической Станции, которую собирали по частям кучу времени, и в которой, к тому же, сидят живые люди. Кто бы вообще пошёл на такое?

Иными словами, стыковка с МКС при тестовом запуске к Марсу исключает непосредственный полёт к Марсу.

Что же касается просто стыковки с МКС, то SpaceX это уже проделывал, поэтому ещё раз доказывать свою способность организовать такое, им уже не надо. Можно просто возить туда что-то полезное при не тестовых запусках.

А почему загрузка ниже заявленной? В чём тогда смысл?

Как говорилось выше, загрузка ниже заявленной по двум причинам.

Первая из них: та загрузка, которую вы считаете «заявленной», — это для околоземной орбиты. В зависимости от источника, откуда вы её взяли, — либо низкая околоземная, либо геостационарная.

Если той же ракетой совершать дальний полёт, то загрузка с неизбежностью будет ниже той, которая возможна при околоземном полёте: поскольку скорость нужна выше, а потому гораздо больший процент топлива приходится разгонять при взлёте, чтобы сжечь его чуть позже. Из-за этого снижается полезная масса — иначе требуемое количество топлива просто не влезет в ракету.

У данной ракеты разница примерно в четыре раза. То есть, если уже удалось запустить к Марсу тонну, то на низкую околоземную орбиту той же ракетой можно привести минимум четыре.

Вроде бы не так много, у Протона-М больше. Однако это — первый запуск. Протон-М при первом запуске вывел на околоземную орбиту две тонны. А тут — тонна к Марсу.

Вторая причина: полёт — тестовый. Причём первый. Предельные параметры сильно повышают риск неудачи, а потому зачастую при первом тесте используют сильно заниженные: чтобы оно не взорвалось прямо на космодроме, а куда-то всё-таки полетело. Из чего потом можно будет собрать информацию о дефектах и исправить их перед следующими испытаниями. И таким образом итерационно получить уже регулярно используемый агрегат.

Правда, с Falcon Heavy пока неизвестно, будут ли использовать именно его, однако данные о поведении конструкции всё равно важны, поскольку другие их ракеты всё-таки не отличаются от данной прямо сразу вообще по всем своим деталям.

Постойте, они же не попадут на Марс! Обманули?

Да, они не сумели запустить ракету вовремя, поэтому на орбиту вокруг Марса корпус автомобиля с манекеном не попадёт.

Однако при этом данный корпус пересечёт орбиту Марса вокруг Солнца с большим запасом, что явственно свидетельствует о том, что такой ракетой можно доставлять космические корабли как минимум вот такой массы на Марс.

И, видимо, даже дальше — вплоть до пояса астероидов, до которого в этот раз не долетят, но вообще-то долететь было бы можно, поскольку в этот раз не хватит самой малости.

Иными словами, промах мимо Марса никак не снижает доказательную силу сего эксперимента: для реального полёта надо только лишь не прозевать запуск или, если уж прозевали, скорректировать параметры полёта.

А в чём вообще ценность всего этого?

Ну, типа, ведь и тяжёлые ракеты раньше делали, и на Марс аппараты запускали, и даже дальше? В чём тут прикол вообще?

Прикол тут в том, что в этот раз, во-первых, сильно дешевле, а во-вторых, уже не путём напряжения всей сверхдержавы разом, а почти что частным порядком. Что вселяет изрядный оптимизм на перспективы дальнейшего исследования космоса.

Цену на запуск Протонов пришлось снизить именно из-за Falcon‘ов Маска. И теперь у него тестовый запуск Falcon Heavy стоил несколько меньше, чем у Протонов штатные.

Если это можно делать малыми силами, но в больших объёмах, то запускать можно больше и лучше. То же, что Маск не сам лично всё с нуля разработал, а взял у НАСА — ну так отлично. Из этого следует, что и остальные тоже могут взять и сделать. И что технологический уровень развития человечества сейчас уже таков, что не только два—три самых продвинутых гения всея планеты могут такое осилить, но и, как многие в своих вопросах пишут, «такой заурядный человек, как Маск» со своей командой.

Замечательно же.

Ну и что? У СССР тоже был проект «Энергия»!

Так я только «за». Давайте летать на «Энергии». Которая, к тому же, будет столь же дешёвой в эксплуатации, что и ракеты Маска.

А, кстати, где она?

Охота с ловушками

Южноамериканские муравьи устраивают настоящие ловушки для насекомых, значительно превышающих их по размерам. Они создают на стебле растения нечто вроде надстройки с множеством небольших отверстий, забираются внутрь и ждут. Когда ничего не подозревающее насекомое садится на стебель, охотники, находящиеся в засаде, фиксируют конечности жертвы через окошки-бойницы. Остается убить добычу, разделать и доставить в муравейник.

Джером Оливер и его коллеги из университета Тулузы провели исследования и выяснили, что неотъемлемой частью ловушки является грибок. Надстройка создается из подручных материалов, грибок живет на ней и укрепляет ее. [1]

Группа ученых под руководством Селин Лерой изучали в южных Аппалачах мирмекохорию – процесс распространения муравьями семян растений. [2] Исследователи уверены, что муравьи размножают нужный им плесневый грибок. Более того, растение и грибок потребляют в пищу жизненные отходы муравьев. Чем больше едят муравьи, тем интенсивнее развивается растение и грибковая плесень.

Эти трехсторонние отношения завораживают. Растения получают питательные вещества и защиту от муравьев. Муравьи получают место для жизни, помогают рассеивать и размножать гриб. Гриб удерживает структуру ловушки, получает место для жизни и переносит питательные вещества из муравьиных отходов в растение.
Селин Лерой называет это трехсторонним мутуализмом. [3]

Животноводство

Примерно 10 тыс. лет назад человечество решило, что охотничье счастье переменчиво, и лучше держать под рукой постоянный запас мяса. Результатом такого решения стало одомашнивание коз и овец. [4]

Подобно людям муравьи разводят представителей животного царства ради еды. Они существуют в симбиозе с тлей. Для любителей садов и огородов это не новость. Владельцы дачных участков знают: если появились муравьи, появится и тля.

Тля, высасывая соки из растений, переваривает их, выделяя медвяную росу. Сладкоежки-муравьи с удовольствием поглощают плоды ее жизнедеятельности. Слегка пощекотав тлю, муравей поглощает медвяную росу и хранит ее в специальном отсеке тела, чтобы покормить нерабочих особей.

Лакомки строят из кусочков растений нечто вроде загонов для скота. В случае необходимости, хозяева переносят питомцем в челюстях. Муравьи охраняют своих кормилиц от божьих коровок, клещей и других врагов. А также ограждают «стадо» от муравьев-захватчиков, желающих увеличить поголовье собственного «скота». [5]

Рабовладение

Муравьи-рабовладельцы весьма оригинально решили проблему увеличения рабочих особей, занимающихся добыванием пропитания, охраной и уходом за подрастающим поколением. Красные агрессоры нападают на муравейники, где живут представители других видов, менее воинственных. Цель набега – похищение куколок.

Похищенные куколки вырастают у хозяев и становятся рабочими особями. Они делают для красных муравьев все то, чтобы они делали в муравейнике для особей своего вида. [6] Более того, похищенные миролюбивые муравьишки перенимают образ жизни хозяев и так же нападают на соседние муравейники для захвата куколок.

Существует несколько подобных видов. У большинства челюсти имеют саблевидную форму, пригодную для боев, но не приспособленную для работы и ухода за потомством. В России кроваво-красные муравьи-рабовладельцы такой формой челюсти не обладают. Известны даже колонии, не содержащие муравьев других видов. [7]

Конечно, это не рабство в прямом смысле этого слова. Скорее напоминает традицию древних славян: они не имели рабов, и если пленный по какой-то причине оставался жить в племени, он обладал теми же правами, что и пленившие его. Похоже, не так ли?

P.S.

Если вам понравилось, прочитайте и другие наши статьи о симбиозе различных организмов:

Их незабываемая улыбка

Дружелюбные актинии

Лосось и жемчужница – симбиоз, продлевающий жизнь

Умные муравьи. Часть 1: Симбиоз с растениями

Немного физики

Для начала небольшое пояснение для тех, кто физикой никогда особо не интересовался. Я не буду использовать формулы и сложные термины, а всю теорию буду безбожно упрощать. Если же вы хорошо знаете термодинамику, то лучше пропустите этот раздел во избежание приступов праведного гнева. Итак, начнем.

Как вы помните, XIX век стал веком пара. По рельсам бегали паровозы, по морям плавали пароходы, а на заводах массово устанавливали различные паровые машины. Естественно, что перед инженерами и учеными была поставлена задача — выжать максимум из всей этой техники. И для решения этой задачи появился новый раздел физики — термодинамика.

Первоначально она в основном изучала превращение энергии пара в механическую работу. Но со временем термодинамика вышла за пределы паровых котлов и стала заниматься вообще всеми системами, которые состоят из большого числа каких-нибудь частиц (например, молекул).

А к таким системам относится почти все, что мы с вами видим вокруг себя. Это и накачанный воздухом мяч, и бутылка с водой, и письменный стол, и наша планета, и даже вся вселенная.

У термодинамики есть несколько законов, которые обычно называют началами. Первое начало — это, по сути, всем знакомый закон сохранения энергии, но с поправкой на особенности термодинамических систем.

А вот второе начало более необычное. Оно было открыто еще в XIX веке, когда в центре внимания термодинамики в основном находились так называемые тепловые машины. К таковым относятся все механизмы, которые умеют превращать тепло в механическую энергию: паровая машина, современный двигатель внутреннего сгорания и даже реактивный двигатель.

Выяснилось, что заставить тепловую машину работать можно лишь тогда, когда в ней есть хоть какая-нибудь разница температур. То есть в любой из таких машин должны присутствовать источник тепла с высокой температурой и источник с низкой температурой. Если же у нас есть только один источник тепла, то как бы сильно мы его ни нагревали, мы ничего от нашей машины не добьемся.

Из этого наблюдения ученые и вывели второе начало термодинамики. В настоящее время у него существуют десятки формулировок. Вот, например, одна из них:

Никакое устройство не может извлечь работу из системы, которая вся целиком находится на одном потенциальном уровне.

Если же у нас есть два разных энергетических уровня, то система придет в движение. Например, тепло потечет от горячего тела к холодному, а электрический ток побежит от анода к катоду. И чем больше эта разница между потенциалами, тем больше полезной работы может совершить система.

Поэтому второе начало можно сформулировать еще вот так:

Поток энергии в системе всегда направлен от высокого потенциала к низкому.

Теперь представим, что мы каким-то образом изолировали систему от внешнего мира, и в нее больше не проникают ни вещество, ни энергия. Что произойдет в этом случае?

А в этом случае разность между потенциалами будет постепенно уменьшаться. Горячее тело со временем остынет, а холодное — нагреется. И это значит, что будет уменьшаться и количество энергии, которую мы могли бы превратить в полезную работу.

Чтобы измерить эту безвозвратно потерянную полезную энергию, ученые придумали специальную величину — энтропию. Чем больше энергии было безвозвратно потеряно, тем выше в системе энтропия. Из этого следует еще одна формулировка второго начала:

В любой изолированной системе полная энергия остается постоянной, а полная энтропия с течением времени возрастает.

Или более строго:

В изолированной системе энтропия остается либо неизменной, либо возрастает в неравновесных процессах.

А теперь обратите внимание: в самом начале в нашей системе наблюдался какой-то элементарный порядок, например, деление на горячую и холодную часть. Но после увеличения энтропии, система стала приходить в беспорядочное, хаотичное состояние. И как доказал австрийский физик Больцман, энтропия — это и есть мера неупорядоченности системы.

На самом деле энтропия понятие сложное, поэтому для его объяснения часто прибегают ко всяким метафорам. Например:

К сожалению, метафоры не совсем точно отражают реальность. Например, осколки льда выглядят более хаотично, чем графин с водой. Но в действительности у жидкой воды энтропия значительно выше.

Итак, надеюсь, что со вторым началом термодинамики мы разобрались. Еще раз: в любой изолированной системе энтропия со временем возрастает или, в идеальном случае, остается неизменной.

Креационизм и второе начало

Второе начало термодинамики оказало огромное влияние не только на физику, но и на философию. Именно из него выросли такие понятия, как «демон Максвелла», «вечный двигатель второго рода» и «тепловая смерть вселенной».

Как ни странно, но популярно второе начало и у креационистов. Они регулярно поминают его в своих проповедях и посвящают ему обширные статьи. А все потому, что в нем креационисты видят один из главных доводов против теории эволюции.

Вот как выглядят типичные их рассуждения:

Ваша эволюция — это самопроизвольное упорядочивание материи. Во время эволюционных процессов неживые молекулы (нуклеотиды и аминокислоты) якобы сами собой образуют живые и упорядоченные системы. И эти системы не просто существуют: они порождают себе подобных и даже развиваются в сторону большего порядка.

Но согласно второму закону термодинамики, все системы стремятся к увеличению энтропии и возрастанию хаоса, а не к порядку! Если мы, например, оставим без присмотра свою «Ладу Калину», то со временем она заржавеет и развалится, а не превратиться в сверкающий лимузин.

И это значит, что второй закон термодинамики фактически запрещает любую самоорганизацию материи. Более того, без вмешательства извне вообще невозможна никакая жизнь! Ведь энтропия (от которой за версту несет чем-то инфернальным) рано или поздно ее уничтожит.

Эволюционисты не знают, как объяснить это противоречие. А потому вся теория эволюции существует исключительно в их фантазии.

Что из этого следует? Правильно: приходите к нам на собрание в следующее воскресенье.

А как на самом деле?

Оставим за скобками вопрос, насколько применимо понятие энтропии к эволюции. И не будем обращать внимание на весьма вольную трактовку креационистами второго начала. Перейдем непосредственно к их главной претензии.

Как вы помните, сперва термодинамика занималась изучением тепловых машин. А поэтому давайте и мы для начала внимательно посмотрим на эти машины.

На чем основана их работа? Если отбросить технические детали, то она сводится к преобразованию хаотично движущихся частиц в упорядоченное движение колес или рычагов. Нарушает ли это второе начало термодинамики?

Нет, не нарушает. Машины работают за счет разрушения химических связей топлива, а это приводит материю в состояние еще более высокой энтропии. Тем более что машина превращает в механическую работу только часть энергии топлива, а остальная рассеивается в виде бесполезного тепла.

Тут кто-нибудь может возразить:

— Но ведь это механизмы, созданные человеком!

Но тепловые машины, которые преобразуют хаос в упорядоченное движение, есть и в природе. К ним относятся морские течения, циклоны, муссоны, пассаты, тайфуны и многое другое. А одним из самых впечатляющих примеров природных тепловых машин считаются ячейки Бенара. Вот, например, результат их работы:

Точно такими же тепловыми машинами являются и все живые организмы. Это и отдельные органеллы (например, рибосомы и митохондрии), и целые клетки, и многоклеточные организмы, и даже экосистемы.

Им всем, как и обычным машинам, для работы необходимо свое топливо. Растениям для нормального роста нужна солнечная энергия и минеральные вещества из почвы. Корова, чтобы совершать свою «полезную работу», должна есть траву, а волку для этого нужно есть зайцев.

Более того: такой тепловой машиной является вся биосфера Земли. Она потребляет солнечную энергию и утилизирует излишки тепла в космическое пространство.

Ошибка креационистов в том, что второе начало термодинамики применимо только к изолированным системам, которые не обмениваются с внешней средой ни веществом, ни энергией.

Однако ни Земля, ни биосфера, и ни одно живое существо не изолированы от окружающей среды. Они не существуют сами по себе: они постоянно потребляют внешнюю энергию, а потому являются открытыми системами.

Что же касается энтропии, то все «живые тепловые машины» уменьшают ее лишь в одной точке пространства и лишь на короткое время. При этом уменьшается она всегда за счет внешней среды, где энтропия из-за этого возрастает.

Заключение

На самом деле описание жизни и эволюции в категориях термодинамики — тема действительно очень интересная. Однако она гораздо сложнее, чем это пытаются представить креационисты и отнюдь не сводится к поверхностным суждениям. Сегодня термодинамика биологических процессов является одним из перспективных направлений биофизики, которая изучает физические аспекты жизни во всех ее проявлениях.

Сама же неравновесная термодинамика, в сферу которой как раз попадают жизнь и эволюционные процессы, сформировалась только в XX веке. В наше время она активно развивается, и вполне возможно, что впереди нас ждут новые открытия в области эволюционной теории.