Если отмести чисто эмоциональные составляющие этого вопроса, сводящиеся к «почему только это, мне обидно, да?!», то, конечно, 99% типа аргументации отпадёт. Да и вообще «у вас тут надо учиться пятнадцать лет, а вон тот чел обещает все карты вселенной за три занятия раскрыть» — так себе аргументация.
Однако остаток-то — 1% — вполне содержательный: «вы это что же, предлагаете нам просто поверить, что надо именно вот так и никак иначе?».
Да нет, собственно. Напротив, предлагается строго обратное: не верить. А проверять.
Причём проверять не всё вообще, а только то, что касается описания устройства мира. Вам, например, совершенно не обязательно проверять научным методом своё желание послушать сейчас Iron Maiden. Потому что желание — это целевая установка, а научный метод имеет дело только с описательными.
Разница между ними вот в чём: описательные установки говорят о том, как есть, а целевые — о том, как вам или кому-то ещё хотелось бы, чтобы было.
«Зимой в России иногда идёт снег» — это описательная установка, а «вот бы сейчас на лыжах покататься» — целевая. Такие установки несводимы друг к другу и не выводимы друг из друга.
Из того, что в России зимой бывает снег, никак не следует, что вам именно этого и хотелось. Лично я бы, например, хотел, чтобы тут никогда не было ниже +20. И никакого снега.
Из того, что вам хочется покататься на лыжах, никак не следует, что сейчас выпадет снег. И даже то, что вы умеете кататься на лыжах, не следует.
Так вот, наука и научный метод работают только с описательными высказываниями. Точнее, они могут работать и с целевыми тоже, но воспринимать их там всё равно будут, как описательные. То есть, например, можно научно исследовать Васю Пупкина со всеми его желаниями, и попытаться спрогнозировать, в какие именно моменты у него возникает желание покататься на лыжах. Или вычислить, как построить убедительную речь, которая побудит Васю кататься на лыжах. Или даже придумать, как правильно воткнуть Васе электроды в мозг, чтобы это желание у него возникало по нажатию кнопки.
Но какие бы описания мира и Васи лично учёные ни сделали, ни одним из них нельзя доказать, что Вася должен хотеть покататься на лыжах. Или что не должен хотеть.
Вот эта часть — целевая — она вне науки. А внутри науки — вся описательная.
Ну как, например, с автомобилем: он может доставить вас из Москвы во Владивосток, но никак не говорит вам о том, что вам вообще надо из Москвы во Владивосток, — это вы уже сами решаете.
При этом, разумеется, в частном случае вполне возможно научно обосновать, что вам именно туда и надо. Ну, например, именно там сейчас можно пронаблюдать в живой природе моржа с тремя бивнями. И если вы хотите его пронаблюдать, то вам надо попасть во Владивосток. А вы в Москве. А самолёты с поездами запретили, поэтому теперь только на автомобиле. Что-то типа такого.
Всё логично. Однако, как легко заметить, тут всё равно есть нечто, добавленное к логическим следованиям (обозначенных словами «если…, то…» и «поэтому») и к описательным утверждениям («самолёты запретили», «только там есть спец-морж»). А именно: чисто целевое утверждение — что вы хотите на этого моржа посмотреть в живой природе. Без этой вненаучной части рассуждение бы просто не срослось.
То есть, даже если ваши цели соизмерялись логически, хотя бы часть из них появилась откуда-то ещё. Из этики, морали, врождённых рефлексов или даже из-за того, что какой-то учёный нажал кнопку, пускающую ток через электроды в вашем мозге.
И вот тут мы подходим к тонкому различию в мотивациях.
Если вы, например, решаете узнать, кто же всё-таки повелевает этим миром, то наука вполне способна дать обоснование того, что нет никаких причин предполагать, что это — бог или дьявол. Да и вообще, что они есть. Да и вообще, что кто-то подобный этим миром повелевает.
Правда, доказать их несуществование она не может — только обосновать, что выбор этих сущностей в качестве правителей мира ни на что, кроме чьих-то персональных желаний, не опирается, и, если их всё-таки взять в качестве ответа на ваш вопрос, то с тем же успехом можно было бы взять любые другие — что миром, скажем, управляют покемоны и розовые пони.
Но вот если вы скажете: «я хочу считать, что миром повелевает бог, потому что мне приятно так думать», — то наука ничего не сможет вам на это ответить. Как максимум, она сможет вам сказать, что, например, ваше желание для душевного спокойствия верить в абсолютную силу молитвы противоречит вашему желанию не умереть от той болезни, которую вы случайно подцепили. Поэтому вам надо бы децл определиться: что вам лучше — подужать веру в абсолютную силу молитвы и принять-таки рекомендованные врачами таблетки или не трогать свою веру, но в обмен на это побыстрее уйти в загробные миры, а заодно и проверить, правда ли они существуют.
Как видите, тут нет однозначности — только лишь заявление о противоречии двух вещей, из-за которого вам придётся сделать выбор, который, в свою очередь, зависит от ваших целей.
Но при отсутствии подобных противоречий наука действительно ничего не может вам сказать. Ведь если ваша цель — верить для спокойствия, то, если вы будете верить, эта цель действительно будет достигнута.
Другое дело, когда вы, на основании своей веры попытаетесь настаивать, что бог действительно есть. Тут вам правильный учёный скажет, что ваша цель — верить для спокойствия — это всё-таки просто ваша цель. И из неё нельзя вывести описательное утверждение: «бог правда есть».
Однако вы ведь вполне можете на это сказать: «да мне побоку, можно или нельзя, я ж хочу». И учёному снова будет нечего на это ответить.
А всё потому, что для ответа на вопрос «нужно ли вам?» требуется некая цель: зачем вам вообще требуется описание устройства мира? Для душевного спокойствия? Для развлечения? Для красного словца?
Не, ну правда, если ваша цель в этой области — развлечение, то ведь, несмотря на нехилый развлекательный потенциал в том устройстве мира, которое есть на самом деле (поиск примиряющей и объединяющей теории для квантовой механики и теории относительности некоторых очень сильно развлекает), мир, в котором есть колдуны, зомби и кучно шастающие по земле замаскированные рептилоиды, ещё более развлекателен.
Научный метод же, он для другой цели: мы хотим получить такое описание мира, которое позволяет максимально хорошо делать сбывающиеся прогнозы. Потому что благодаря такой способности мы сможем наизобретать кучу всяких ништяков — колесо, антибиотики, айфон и чесалку для спины.
К счастью, этих ништяков хотят почти все люди на Земле, поэтому у сторонников научного метода появляется офигенный козырь: вышеописанный выбор — прими или сдохни — можно навязывать в товарных количествах.
Хочешь развлекать себя мыслью о богах и рептилоидах, поэтому тебе мешает научный метод? Не, ну чо, тогда ближайшие сто лет — без айфонов.
Хотя, подожди, какие ещё «сто лет»? Без лекарств-то? Лет пять ещё и баиньки.
Хотя, подожди, какие ещё «пять лет» без азотных удобрений? Как запасы с этого урожая доедим, так и того, в верхнюю тундру.
То есть, с одной стороны, налицо существенное ограничение применимости метода, но с другой стороны, так уж чудесным образом совпало, что желания, из которых с неизбежностью следует необходимость его применения, — ну, типа, не умереть, например, в ближайшие пару недель или лучше даже лет — есть почти у всех.
А те, у кого их нет, один хрен, с нами тут очень ненадолго.
Однако даже так остаются другие вопросы. Например, с чего вы взяли, что можно только так? Вон же есть куча других методов, чем они хуже?
Ну, большинство из этих методов хуже тем, что они не обладают одним ценным свойством, которое тоже лучше сначала пояснить на примере.
Например, часто можно услышать что-то в таком духе: «а чо вы отвергаете всякие там паранауки и религиозные практики? Вдруг там тоже что-то такое есть, а вы со своим пуризмом это упустите?».
ОК. Предположим, что мы — частные детективы. И нам надо найти некого человека. И я, такой, говорю: «давайте искать — заходим прямо в ближайший к нам подъезд и вламываемся в ближайшую к нам квартиру!». Не, ну а вдруг искомый человек правда там, а мы, не вломившись, его упустим? Что не так-то в этом методе?
А вот что.
Во-первых, так мы будем искать его очень долго. Поскольку квартир очень много, и вероятность, вломившись наугад, сразу попасть в ту, где он засел, весьма мала. На перебор всех квартир у нас уйдут миллионы лет. А найти его, есть подозрение, всё-таки надо чуть быстрее.
Мы опустим детали, относящиеся только к самой метафоре (ну там, жильцы этих квартир будут очень недовольны, а искомый из-за поднятого в прессе шума будет в курсе, что его ищут, и где именно), поэтому «во-вторых» будет: на такой поиск у нас уйдёт уйма ресурсов. Не, ну серьёзно, двери-то не забесплатно взламываются. Амортизация инструмента, выплата компенсаций жильцам, нам самим в это время кушенькать надо, всё такое.
Но самое интересное — это замаскированное «в-третьих». В-третьих, аки рояль в кустах, внезапно обнаруживается, что у нас, вообще говоря, нет никаких способов этого человека опознать. Кроме «я так чувствую: это — он». То есть даже если нам повезёт, и мы, вламываясь наугад, довольно быстро вломимся в нужную квартиру, то мы всё равно не сможем узнать, что именно вот этого чела в ней мы и ищем. Поэтому, хотя до того на основании «я так чувствую» мы уже сто тысяч невинных сдали в отделение и нас теперь туда больше не пускают, именно искомый вполне может по личным же ощущениям быть нами отпущен.
Мало того, что адски долго и адски затратно, так ещё и нет никакого способа понять, что искомое вообще найдено.
При этом, если бы мы вламывались не просто в ближайшую квартиру, а обкуривались бы анашой и в своих видениях пытались разглядеть номер следующей квартиры, куда следует вломиться, то от этого не стало бы ни быстрее, ни надёжнее.
Таки да, все методы, кроме научного, страдают вот от этого: долго, дорого и, самое главное, невозможно понять, чего это мы вообще сейчас нашли.
Иными словами, даже если в области, «которую наука отвергла», и правда скрывается что-то ценное, в рамках тех методов, что там используются, оно будет неотличимо от всего остального. Потому что «я так чувствую» не объективно. Ты вот так чувствуешь, а я — вот эдак. Кто прав? Неизвестно. И проверить нельзя — вся проверка сводится к потрясанию регалиями, которые каждый из нас выдал сам себе, и к давлению на эмоции.
Но, как мы помним, из «мне приятно так думать» принципиально нельзя вывести «так оно и есть».
Кроме того, если мы спорим, клёвая это песня или не клёвая, то субъективность нам не особо мешает. Песня вполне может быть клёвой для одного и неклёвой для другого. А вот ядерный реактор, если мы не угадаем, взорвётся сразу для всех, независимо от того, какое субъективное мнение у них было.
Собственно, под собирательным названием «научный метод» как раз и объединено множество способов найти что-то относительно быстро и относительно дёшево, и, самое главное, проверить, то ли мы нашли. Работает ли оно. Причём проверить так, чтобы проверка не была привязана к личности проверяющего, а потому всё это дело не свелось к вышеописанному «у меня планка для медалей длиннее и список академий, где я — академик, тоже».
Суть в том, что все такие способы попадают в научный метод, а не только какие-то избранные.
Знаете, как одним словом называется «альтернативная медицина, которая правда работает»?
«Медицина».
Если в каком-то ещё методе тоже есть так же работающие способы, то он всё равно будет работать хуже, чем научный метод, поскольку в научном методе эти способы тоже есть, но в альтернативном методе вдобавок к ним есть ещё и неработающие, а в научном — наоборот, вдобавок есть ещё и другие работающие.
Ну или этот «альтернативный метод» полностью совпадает с научным, а просто называется иначе.
Наконец, часто произносится ещё и такая фраза, которой пытаются спасти нечто, как претендента на годную альтернативу. Особенно часто я это слышал про «диалектическую логику», но и про другое (например, про религию) такое тоже говорят.
«А что вы прицепились-то? Наш метод нужен не для получения правильного ответа, а для вдохновления. Он нам подсказывает, где искать ответ, и даёт мотивацию его искать. А сам ответ мы уже ищем научным методом».
Тут, понимаете, в чём штука. Какого-то учёного вполне может вдохновлять прослушивание группы Iron Maiden. Однако странно было бы думать, что научные открытия он совершает методом Айрон Мэйдена — альтернативным научному. Вообще без разницы, что вас вдохновляет — музыка, вино, девочки, молитва, медитация или обзор окрестностей с небоскрёба в GTA. Вообще без разницы, что вас подвело к идее — прочтение Гегеля, Бабеля или Библия. Да хоть «Гарри Поттера». Источник вашего вдохновения — ваше личное дело. Которое, к тому же, может быть для вас ещё и самоценным, а потому вообще никто не должен докапываться к тому, что вы его делаете.
Начинают цепляться-то к вам не потому, что вам пришла идея поимки бозона Хиггса в тот момент, когда вы, обнажённый, разглядывали фотографию Джобса. А потому, что вы объявили альтернативой научному методу: «надо раздеться и взять в руки портрет Его в джемпере». По каким там эмоциональным чертогам металась предыдущие двадцать лет ваша душа, никому не известно, но почти наверняка у других людей душа металась по другим чертогам, поэтому ласковая улыбка Джобса никак не поможет им поймать бозон Хиггса номер два.
Но зато, благодаря вашему безудержному пиару этого «альтернативного» или «дополнительного» метода, некоторая часть людей вместо изучения инженерии и теоретической физики плотно подсядет на разглядывание фотографий, что понизит вероятность новых свершений в области разглядывания очень маленьких объектов физической реальности.
А некоторые представители этой новой плеяды, так и вообще будут считать, что наличие фотографии Джобса у них в руках является отличным и единственно приемлемым доказательством верности их чудесных прозрений.
Не надо путать свои личные эмоциональные привязанности, которые объективно помогают лично вам жить и творить, с методами, которые объективно приносят результат, соответствующий вышеозвученной цели: как можно быстрее получать как можно лучше проверяемые способы как можно лучшего прогнозирования событий.
И не надо путать следование именно вот этой цели и ещё какой-то. Обретение душевного спокойствия, наслаждение искусством, художественная литература и компьютерные игры, любовь, дружба и общение — это всё очень круто, полезно и приятно, однако это не то «познание реальности», о котором идёт речь в научном методе. Количество ваших впечатлений действительно возрастает, но не ваша способность строить сбывающиеся прогнозы. Вы действительно узнаёте других людей, себя, мелодии и картины, но вы что-то узнаёте и когда просто смотрите по сторонам. Однако всё это — просто неупорядоченные данные. Само их получение может быть очень приятным, но оно само по себе даёт вам способность строить прогнозы не более, чем вламывание в ближайшую квартиру помогает найти искомого человека.
