Метка: Будущее

Разработчики законопроекта полагают, что такое регулирование необходимо для защиты жизни и здоровья граждан, а также в антитеррористических целях, при этом поправки не вводят никаких новых ограничений или запретов на собственно использование беспилотных воздушных аппаратов.

«Цель (поправок) упорядочить законодательство, поскольку массовое использование беспилотников стало возможным совсем недавно, и многие правовые вопросы, в первую очередь, касающиеся безопасности использования БВС и защиты жизни и здоровья граждан, остаются неурегулированными», — отметил Пискарёв.

«В соответствии с Воздушным кодексом РФ любые БВС весом от 250 грамм подлежат учёту, а о планируемом полете, его месте и времени обязательно необходимо уведомлять соответствующие органы. Человек, который просто купил в интернете дрон и решил запустить его на улице без соответствующего разрешения, уже нарушает закон, за это предусмотрен административный штраф», — сказал он.

Пискарёв напомнил, что в Москве использование беспилотников — коптеров, дронов, авиамоделей — в пределах МКАД полностью запрещено с 2016 года, но не законом, а приказом Министерства транспорта.

За последние годы число нарушений закона с использованием БВС выросло вдвое.

«Было несколько случаев, когда дроны приближались к авиационной технике во время военных парадов и их репетиций — так было в Екатеринбурге и в Хабаровске, и лишь мастерство лётчиков позволило избежать столкновения и самых трагических последствий. А в 2016 году из-за очень низко летящего дрона чуть было не пострадали дети — школьники, приехавшие на экскурсию на Куликово поле. Очевидно, что дополнительные меры регулирования здесь необходимы, и наши правоохранительные органы и спецслужбы должны иметь все необходимые полномочия, чтобы обеспечить безопасность граждан», — сказал В. Пискарёв.

Такое регулирование, по его словам, есть в США, Канаде, Китае, странах Евросоюза.

Дмитрий Петровский. ( Нет не с него я рисую буржуев на своих карикатурках. Но мог бы с него Д.К.)

Ольга Глацких.

Как вот на такие, все более частые “оговорки” наших государственичков не бесится простому гражданину РФ?
Все чаще слышится ропот: “Если государства ничего нам не должно, но продолжает утверждать что мы ему всюду должны, то зачем нам такое государство?”
И все чаще государственные пропагандисты не справляются с ответом на этот вопрос.

Нет, конечно есть наивные люди которые заявляют: “Ну эти просто дураки! Вот и несут херню. Это частное мнение, а не госполитика!”

У меня для таких наивных кадров две темы призадуматься.
1) Что дураки делают на не самых крайних властных местах? Зачем они там? Как преодолели “защиту от дурака”, если такая была? Нет ли шансов что и на местах, в том числе и повыше, люди не поумнее? А?
2) “Что у умного на уме, у дурака на языке”. Вот и все чем отличается их дурость от государевой мудрости. Или что, наше правительство за последнее время приняло дохера решений показывающих нам как оно нас любит и как о нас заботится? Какие например? Пенсионная реформа?))

“Что вы пристали к правительству! Без него бы мы в говно утонули! Они строят нам дома и мостят улицы, лечат нас, защищают от преступности и внешнего врага!” – продолжают вопить идиоты.

Хватит! Я 30 лет самозанятый (ага тот самый, новая цель для обобрать) я на работе херни про “начальство что нас кормит” наслушался! Не надо мне эту хуйню на всю карту страны растягивать.
Государство исполняет приказы правящего класса. Прикажут буржуи, забьют чиновники и на дороги и на преступность. Да будто они сейчас не заибивает? У нас дороги для отмывки бабла, а о полицаях вспоминают тока когда надо митинг или забостовку разогнать.
Или может кто-то видел Вексельберга с кайлом в забое? )

“Вы что хотите майдана! Или как в Сирии (Ливии)! Кругом же враги!” – заходятся в визге дебилы.

Нет, понятное дело, не хотим мы майдана и Ливии. Но вот вопрос, майдан это единственная альтернатива зажравшимся богатеям, потерявшим совесть?
Вариантов всего два? Выбирать нам надо между грабежом с убийством и ли грабежом с изнасилованием?

Кругом враги, кто ж спорит. Но почему это должно волновать только нас?
Почему бы власти не обеспокоится и не перестать, делать заявления, принимать законы и совершать акты, направленные на понижение лояльности населения?
Чего они добиваются? Чтоб в случае внешней агрессии, народ их от оккупантов не мог отличить?
Не страшно им?

О чём это свидетельствует? Если называть вещи своими именами, то, увы, о деградации и самой Нобелевской премии, и мирового научного сообщества, которое этой наградой традиционно увенчивается. Причём, почтенные шведские академики, чтобы застраховаться от мнимых «ошибок», вступили в прямое противоречие не только с духом, но и буквой завещания Альфреда Нобеля. Ведь он завещал награждать «тех, кто за предшествующий (!) год внёс наибольший вклад в прогресс человечества». «ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ ГОД». Вместо этого премиями награждают достижения предыдущих десятилетий, столетий (а нынче даже — и прошлого тысячелетия).

Если называть вещи своими именами, то те, кому было доверено исполнение завещания Нобеля, его душеприказчики, попросту прикарманили завещанные деньги и распоряжаются ими по собственному усмотрению, в прямом и грубом противоречии с волей завещателя.

Хотя кто бы возражал против награждения хоть бы и г-на Эшкина, если бы только его открытия и впрямь были сделаны в «предшествующем году»! Но ведь это очевидно не так. Из биографической справки: «В 1992 году, после 40-летней карьеры, в течение которой он внёс вклад во многие области экспериментальной физики, Эшкин уволился из Bell Labs и вышел на пенсию.» То есть лауреат уже четверть века отдыхает на пенсии, и тут-то его и догнала Нобелевка.
Могут сказать, что присуждение премий за самые недавние открытия повлечёт большой риск ошибочных награждений? Да, повлечёт. Но во-первых, такие явно ошибочные награждения в истории Нобелевок всё равно были. А во-вторых, именно таков был замысел Нобеля: всемерно ускорять прогресс человечества, двигать науку вперёд, что, разумеется, невозможно без высокого риска научных ошибок. «И гений, сын ошибок трудных», как справедливо заметил главный русский поэт. Нобелю и в голову не приходило отдавать свои деньги на то, чтобы увенчивать последними предсмертными лаврами хладеющие чела маститых старцев, которые вслед за этим вот-вот возлягут во гроб. Увы, всё вышло не так, как распорядился Нобель. А шведского промышленника попросту ограбили…

Недавно на конференции SIGGRAPH в Ванкувере, Канада, был представлен робот, симулирующий выражения лиц людей, соответствующие определённым эмоциям (Simulative Emotional Expression Robot, SEER). Робот был создан японским художником Такаюки Тодо (яп. 藤堂高行, англ. Takayuki Todo). Установка включает в себя голову и шею, и у неё есть два режима — поддерживать зрительный контакт и подражать выражению лица собеседника, стоящего ближе всего к роботу. Может показаться, что это тривиальная задача, так как у человека на такие действия не уходит особых усилий. Но, чтобы научить технику человеческой мимике и зрительному контакту, требуются сложные математические вычисления. На вход установке поступают данные с камеры, встроенной в робота, а на выходе мы имеем движения глаз, бровей и век, и положение головы. Иногда робот сбивается, но в целом его работу можно оценить как хорошо повторяющую естественные выражения лиц людей. Если бы голосовой помощник Siri обладала такими умениями, мы бы точно гораздо внимательнее её слушали.

Из-за того, что у робота овал и пропорции лица — детские, он вызывает скорее приязнь, чем страх. Техника овладевает человеческими качествами, но это при взгляде на SEER не вызывает тревоги.

Ранее также разрабатывались роботы, призванные вызывать положительные эмоции. Например, робот Pepper, который распознаёт эмоции собеседника и подстраивает под них своё поведение.

Подготовка материала — Александра «Renoire» Алексеева

— Было бы весьма грубо сравнивать GEO с видеоигрой, хотя определенное сходство все же имеется. В видеоиграх также присутствует некоторое виртуальное пространство, чьи законы определяются игровой логикой и ограничиваются реализацией. Такие игромиры могут быть в чем-то похожи на наш физический мир, если такова была задумка разработчиков. Но как правило, даже самые реалистичные игры предлагают лишь безумно упрощенную модель нашего реального мира.
— А отличие GEO в том, что он реалистичнее игромиров?
— Он не просто реалистичнее виртуальных пространств, предлагаемых видеоиграми. GEO — это сама реальность, воплощенная в виртуальности.
— Вы хотите сказать, что…
— Да. GEO — это калька нашего мира. Наиболее точное представление известной нам физической модели устройства вселенной на базе компьютера.
— Поразительно! Получается, что мир GEO существует по тем же правилам, что и наш собственный?!
— И да, и нет. GEO — это программа, исполняемая комплексом вычислительных машин по определенным правилам. Но если рассматривать систему изнутри, то на все наши действия мы получим точно такую же реакцию, как и в нашей собственной реальности.
— Фух! Думаю, что для простоты понимания, можно остановиться на том, что вселенная GEO — это точное виртуальное воплощение нашей вселенной.
— Пусть так.
— Но что было главной целью вашей разработки? Ведь вы же не ограничились переносом физических законов мироздания на базу компьютера?
— Безусловно нет. Хотя разработка виртуального пространства по правилам нашей реальности, само по себе является крайне сложной и безумно интересной задачей, мы не ограничивались только лишь ею. В конце концов, что-то подобное уже вполне успешно делали наши западные коллеги для прогнозирования эволюционных процессов в галактике. Нашей целью было создание виртуального разума, неотличимого от человека. Homo virtualis — вот ради чего мы трудились.
— Искусственный интеллект, равный человеческому? Я не думала, что такое вообще возможно!..
— Это очень сложная задача, но решить ее вполне возможно. Хотя стоит отметить, что до нас за нее никто не брался на столь серьезном уровне.
— Даже гордость берет за отечественную науку. Другие просто не справлялись?
— На самом деле все гораздо прозаичнее — никому это было не нужно.
— Неожиданно!
— Все очень просто. Искусственный интеллект, неотличимый от человеческого, имеет весьма малый практический смысл. Если брать каждый отдельный аспект человеческой жизни, то окажется, что человек вовсе не венец творения. На каждое дело, на каждую задачу можно найти или создать сущность, которая справится лучше человека. Сильной стороной человека является универсальность. Мы способны пусть и посредственно решать разнообразный спектр задач. Это помогало человеку выжить, как биологическому существу, на раних этапах зарождения нашего вида. Тоже самое прослеживается и в животном мире. Наибольшей эффективности достигают животные с явной специализацией, но животные универсалы обладают лучшей выживаемостью в условиях меняющейся среды.
— Кажется, я поняла к чему вы ведете. Человек не создает интеллект посредственного универсала, а создает интеллект специалиста. Что-то, что сможет справиться с задачей лучше него.
— Именно так. Искусственный интеллект — это инструмент, который должен восполнить наши собственные слабости, а не унаследовать их. Если рассматривать на примере, то в полицейском управлении нужна машина по скоростному распознаванию лиц, а не компьютер со способностями тридцатилетнего аналитика, обрабатывающего 100 фотоснимков в минуту, зато умеющего писать матерные частушки.
— Думаю, что это очень наглядный пример! Но зачем тогда вы взялись за эту задачу? Неужели только ради научного интереса?
— Не только. Инициаторами нашего проекта была группа талантливых ученых историков и социологов. По результатам многолетних исследований они пришли к выводу, что за всю известную историю человечества, человеческий разум не претерпел практически никаких изменений…
— Подождите, вы не находите нелепым сравнивать, скажем, вас и какого-нибудь античного земледельца?
— При таком сравнении вся разница сведется к образованию, воспитанию, окружению, образу жизни и социальным моделям общества — т.е. ко всему тому, что человек приобретает в течении жизни. Возьмите младенца из прошлого, перенесите в наше время, и он вырастет совершенно обычным для нас человеком.
— Хм…
— Вы никогда не замечали, что труды античных и средневековых философов продолжают оставаться актуальными даже в наше время? Т.е. технологические справочники устаревают за несколько лет, а «справочники» человеческого разума все так же свежи, хотя с их авторами нас разделяют подчас не одно столетие?
— Да. Вы меня убедили. И как постулат о неизменности человеческой натуры подтолкнул вас к созданию GEO?
— Поскольку человек, как существо разумное, оказался некоторой константой, а переменным оказывается лишь его окружение, то наши коллеги пришли к выводу, что будь у них некоторый черновик человеческого социума, то можно было бы безопасно прогнозировать поведение человека в различных ситуациях и исследовать законы развития всего человечества. Можно было бы предсказывать, к чему приведет то или иное изменение в нашем обществе, какие именно события порождают ту или иную реакцию в социуме.
— И в качестве такого черновика был задуман GEO?
— Именно так!
— Очень любопытно! Но зачем вам потребовалось воплощать точный аналог всей вселенной в рамках GEO. Может быть было достаточно реализовать только модель человеческого разума?
— Это потребовалось в рамках чистоты эксперимента. Перед нами стояла первостепенная задача воплотить точный аналог человеческого разума. Убедиться в том, что нам это удалось можно было только поместив его в такие же условия, в каких развивалось человечество.
— Кажется, я поняла. Если виртуальный социум GEO пришел бы к тем же результатам, что и наше общество, это бы свидетельствовало о том, что вы справились со своей задачей.
— Все верно.
— Хорошо. Продолжим наше обсуждение. Сколько времени длилась разработка GEO?
— Сказать по правде GEO до сих пор дорабатывается и изменяется. Но если вы имеете в виду сроки от начала разработки до готовности к запуску проекта… Разработка началась в 2023 году и продолжалась шесть лет.
— Постойте, у меня отмечено, что проект был запущен в 2030 году?
— Все верно. Перед самым запуском GEO, финансирование проекта было заморожено в связи с экономическим кризисом. После шести лет работы всех сотрудников отправили в неоплачиваемый отпуск на целый год. В течении этого срока существование GEO стояло под большим вопросом. К счастью, Анатолий Борисович, на тот момент еще руководитель проекта, сумел добиться возобновления финансирования. Нам даже удалось вернуть большинство ключевых специалистов, которые к тому времени уже трудились на других местах.
— Что ж, хорошо, что все благополучно разрешилось. Запуск все-таки состоялся. А как скоро вы получили полезный результат?
— К сожалению, не сразу. Как это часто бывает в нашей работе, запуск выявил ряд существенных недоработок по самым принципиальным вопросам.
— Расскажите по подробнее.
— Когда человечество GEO достигло в своем развитии медного века, т.е. вступило в эпоху, о которой в нашей истории мы обладаем более или менее достаточной информацией, обнаружилось, что социальные формы общества не совпадают с ожидаемыми. Тому могло быть несколько объяснений — или существует разница в условиях существования наших подопечных, или мы обладаем неправильными представлениями о собственной истории, или наш виртуальный человек не соответствует образу и подобию его творцов.
— И что же оказалось?
— Подтвердился третий вариант. Что само по себе было очень неприятно.
— Почему? Ведь если вы нашли ошибку, то достаточно было просто ее исправить и продолжить исследование?
— Дело в том, что требовались весьма кардинальные изменения в искусственном интеллекте нашего человека. Мы переделали реализацию нашего человека, получив, как мы их называли, новых людей или людей 2.0. Но перед нами встала проблема обратной совместимости.
— Я вас не вполне понимаю…
— Когда мы говорим о виртуальном разуме высокого порядка, то очень важным моментом является накопление опыта. На основе приобретенного опыта, наш искусственный интеллект развивается, учится принимать решение, выстраивает модели поведения и т.д. Мы обнаружили, что полученный «бракованным» разумом опыт несовместим с исправленным разумом. Т.е. мы не могли просто подменить существующую реализацию виртуального разума и продолжить свои наблюдения.
— Теперь мне ясно. И что же вы предприняли?
— Поначалу мы решили обеспечить плавный переход на новую реализацию человека. Мы внедрили постепенное приращение разумов новой формации. Среди нарождающихся поколений населения GEO мы подмешивали некоторый процент людей 2.0. С каждым циклом этот процент должен был увеличиваться.
— Разумное решение.
— Нам тоже так казалось. Однако ничего не вышло.
— Почему не вышло?
— Мы обнаружили, что несмотря на то, что с каждым поколением процент прироста людей 2.0 увеличивался, их общее число оставалось крайне мало. Когда мы стали искать причины подобного явления, обнаружилось, что выживаемость наших новых подопечных крайне мала. Они практически не могли существовать совместно с людьми старой версии.
— Речь ведь не о каких либо физических проблемах?
— Нет, дело было в существенной социальной несовместимости.
— И что же вы предприняли?
— Был разработан план по масштабной перезагрузке виртуального человечества. В рамках этого плана планировалось вызвать глобальный катаклизм, который должен был уничтожить большую часть человеческого сообщества GEO.
— Ого! Вот это размах! И как происходил Армагеддон?
— Мы несколько увеличили среднюю температуру планеты, что привело к обильным таяньям льдов и подъему уровня мирового океана. Кроме того мы уменьшили расстояние между Землей и ее спутником, с тем чтобы спровоцировать мощные приливные эффекты. Эти меры привели к глобальному потопу.
— Постойте, но разве тем самым вы бы не уничтожили и оставшихся людей 2.0?
— Естественно, что мы учли этот момент. Мы произвели определенные внушения представителям второй версии людей, с тем, чтобы они подготовились к катаклизму.
— А как выглядело это внушение?
— Весьма по-разному. У кого-то возникало непреодолимое желание переехать в другие более безопасные районы. Кто-то воспринял внушение как некоторый сверхъестественный опыт и начал готовиться к предстоящей катастрофе, строить плавательные средства и т.д.
— Но разве глобальный потоп не уничтожил бы также существующую флору и фауну?
— Ну во-первых, многие из людей 2.0 спасали не только себя, но и некоторых животных, преимущественно сельскохозяйственных. А во-вторых, масштаб потопа был не настолько огромен, чтобы нанести ущерб всем живым существам. Нам достаточно было затопить только районы расселения людей, а они тяготеют к водоемам, рекам и морям, имеющим связь с мировым океаном.
— Но ведь не все поселения находились вблизи морей или крупных рек? Кто-то ведь проживал и в высокогорной местности?
— Да, поселения, незатронутые потопом действительно существовали, но в большинстве своем они вымерли из-за несовместимости существующего в них населения старой версии и нарождающийся популяции людей 2.0. Такие народы исчезли, оставив после себя только развалины опустевших городов.
— Удивительная история. Я вот только не могу понять. Зачем нужны были сложности с потопом? Почему нельзя было просто удалить всех людей старой версии?
— Такой вариант даже не ставился на обсуждение и тому есть веские причины. На ранних этапах существования GEO мы иногда по необходимости практиковали метод «изъятия» человека. Но это приводило к значительным трудностям. Дело в том, что любой человек порождает огромное число связей с другими людьми, так или иначе, становясь частью чужого опыта, чужой памяти. И когда такой человек просто изымается, то у всех людей, кто его знал или слышал о нем, возникает пустая область памяти, куда может ссылаться их собственный опыт.
— Вот оно что. И что происходило с людьми, затронутыми изъятием?
— В лучшем случае опустевшая область памяти заполнялась ложными воспоминаниями. В худшем разум человека начинал давать сбой. Человек просто сходил с ума.
— По этой причине вы отказались от процесса изъятия?
— Да. Но не в полной мере. Вместо изъятия мы стали производить, так называемое, естественное удаление человека. Имитировать его гибель от болезни, несчастного случая и т.д.
— Что вы и проделали в случае с потопом…
— Именно так. Хотя будем откровенны, это было весьма непростым решением.
— Почему? Все выглядело вполне разумно.
— Не в этом дело. Тут остро встал вопрос морального характера.
— Не поняла вас.
— За время работы, наблюдений и исследований начинаешь привязываться к своим подопечным, начинаешь им сопереживать. И когда перед тобой встает вопрос уничтожения целых наций со всем их населением, то с этим далеко не просто смириться.
— Подождите, очень странно это слышать. Они же не настоящие, это же просто компьютерная программа! Они ничего по-настоящему не чувствуют!
— Они чувствуют ровно так, как мы их этому научили. И коль скоро мы делали их по образу нас самих, то и чувствуют они все, как мы с вами. Пусть природа их ощущений отличается от нашей, но их восприятия, их эмоции, горе и радости точно такие же, как у нас. В этом случае понятие настоящего размывается. И если смотреть на происходящее в GEO из самого GEO, то все становится настоящим. Их смерть становится настоящей смертью, их боль становится настоящей болью.
— Это нелегко понять, честно говоря.
— Да, для этого нужно не один год жить вместе с GEO…
— Но вам все же пришлось пойти на этот шаг.
— Да, хотя мы и встретили значительное противодействие со стороны части наших коллег. Возглавил это сопротивление руководитель проекта Вязимцев Анатолий Борисович. Он очень активно выступал против нашего решения.
— Им двигали именно моральные побуждения?
— Да. К сожалению никакой действительной альтернативы никто не мог предложить. А мы, как ученые, должны были исходить именно из практической пользы. Существование GEO определялось не альтруистическими мотивами, а научной ценностью исследования. Мы должны были устроить потоп, потому что того требовала польза дела.
— И что же ваш руководитель?
— Он не смог согласиться с этим решением и был вынужден покинуть проект. К сожалению, после этого он полностью оставил науку и занялся религиозной деятельностью, даже основал свою секту.
— Кажется, я слышала об этом. Он ведь даже опубликовал какие-то книги?
— Да, он написал религиозно-мистическое произведение «Бог есть, и он программист».
— Поразительная метаморфоза. Итак, после этого вы стали руководителем проекта?
— Да. И скрепя сердце, мы устроили потоп и устранили старую версию человека. После чего очистили хранилище душ…
— Хранилище душ?
— Это устоявшееся в нашем проекте название для области системной памяти, куда попадает виртуальная личность человека после его жизненного цикла. В целях экономии ресурсов системы, мы многократно переиспользуем освободившиеся личности.
— Очень интересно. А они что-нибудь помнят о своей предыдущей жизни?
— Нет. Мы проводим предварительную очистку. Конечно у личностей, используемых повторно, есть некоторое отличие от новосозданного человека, некоторый отпечаток накопленного при жизни опыта, но это касается только ряда системных моментов и не влияет на его новую жизнь.
— Занятно. И сколько душ обычно находится на сохранении?
— Сейчас хранилище почти пустое. Население GEO переживает демографический взрыв, поэтому личности, которые попадают в хранилище, почти сразу запрашиваются вновь. Более того, нам регулярно приходится создавать новые, чистые личности, поскольку количество людей постоянно растет. Но на ранних этапах развития цивилизации GEO, когда общая численность населения росла очень медленно или в течении долгого времени не изменялась, численность личностей в хранилище душ могло достигать сотен тысяч.
— Очень интересно. Вы упоминали, что в некоторых случаях проводили изъятие человека из вселенной GEO. А зачем вы это делали?
— В зависимости от ситуации. Время от времени нам требовалось подталкивать социум GEO к тем или иным решениям, создавать предпосылка для нужной ситуации. Иногда для этого требовалось изымать некоторых людей. Хотя именно такой метод применялся достаточно редко. Обычно хватало воздействий иного рода.
— Т.е. в некоторых случаях вы напрямую взаимодействовали с населением GEO?
— Да.
— Может быть даже общались, контактировали с ними?
— Несколько раз приходилось, особенно на ранних этапах развития цивилизации. Но потом мы столкнулись с определенными ограничениями.
— Поясните, пожалуйста.
— Поначалу мы полагали, что естественным ограничением на взаимодействие с представителями GEO может быть только уровень их миропознания. Т.е. пока они еще недостаточно глубоко проникли в законы существования их вселенной, нам можно было нарушать эти законы, устраивать чудеса, как мы их называли. Получалось, что чем больше виртуальный человек познает свой мир, тем меньше остается область, в которой мы можем манипулировать напрямую, поскольку эта область ограничивалась сферой непонимания людей.
— Звучит разумно.
— Да, но когда мы использовали наиболее простые формы взаимодействия с виртуальным человеком, такие как внушение или прямое общение, это, как правило, воспринималось как сверхъестественный опыт. Иногда это приводило к непредсказуемым результатам.
— Например?
— Благодаря таким вмешательствам в цивилизациях GEO зародилось не одно религиозное течение, отличное от традиционных.
— Традиционных?
— Т.е. тех религиозных воззрений, которыми жители GEO пытались объяснить природные законы. И которые должны были вытесняться и отмирать по мере развития миропознания и научной мысли.
— Понятно. А направления новых сект были иными?
— Да. Их основатели проповедовали о некоторых сверхъестественных сущностях, т.е. о нас, о разработчиках. И хотя мы конечно существуем, но с точки зрения законов вселенной GEO нас нет.
— И потому вы отказались от прямого взаимодействия с жителями GEO. Это на что-то повлияло?
— Нам стало несколько сложнее провоцировать требуемые ситуации и подводить к интересующим нас событиям, но потом мы наработали методику, в которой используем только природные, естественные рычаги.
— А можно несколько примеров?
— Например, изменение климатических процессов, с тем чтобы вызвать миграцию крупных социальных групп. Сдвиги литосферных плит, для перекраивания естественных географических границ и т.д.
— Да, у вас широкий арсенал средств. Вы упоминали, что разработали хранилище душ для экономии ресурсов системы. Ваши технологические мощности сильно ограничены?
— Мы используем комплекс сверхмощных компьютеров, но, когда речь идет об обработке целой Вселенной, никакие мощности не будут достаточными. Через некоторое время после запуска GEO мы обнаружили, что очень быстро приближаемся к пределу используемых ресурсов. Нам пришлось срочно озаботиться вопросом производительности. К счастью нам удалось найти несколько нетривиальных решений, которые позволили нам сэкономить потребляемые мощности.
— И что же вы придумали?
— Мы разработали концепцию наблюдателя. Непосредственной обработке подвергаются только те области виртуального пространства, в которой присутствует разумный наблюдатель.
— Боюсь, что мне не вполне понятно.
— Приведу простой пример. Когда из комнаты выходят всю люди — время в ней останавливается и ничего не происходит.
— Занятно. А когда человек снова зайдет в комнату, он не обратит внимание на то, что в ней ничего не изменилось?
— А в ней все изменится сообразно естественному ходу времени. Как только в области пространства появляется наблюдатель, эта область просчитывает свои свойства согласно прошедшему времени.
— Вот оно что. Да, это хорошее решение.
— С внедрением этой концепции связано несколько забавных моментов.
— Интересно послушать.
— Мы, к сожалению, допустили некоторые ошибки в системе определения наличия наблюдателя, и иногда это приводило к некорректному поведению пространства. Так, например, в эпоху цифровых технологий GEO у пользователей персональных компьютеров не переключалась языковая раскладка, если при этом не смотреть на значок выбранного языка.
— Ха! Это и правда забавно! Так что же получается, что жители GEO уже создают свои собственные компьютеры?
— Да. И, честно говоря, технологический прогресс практически сводит на нет полезный эффект концепции наблюдателя.
— В связи с чем?
— В связи с существенным расширением понятия наблюдатель. Теперь туда попадают не только сами люди, но и все многочисленные вспомогательные устройства, камеры наблюдения, метеозонды, телескопы и т.д. Технический прогресс раздвинул границы осязаемого пространства в гигантском масштабе.
— И это создает значительную нагрузку на вычислительную систему?
— Именно так. Ко всему прочему, значительную нагрузку создает все возрастающее население GEO. Как я уже говорил, цивилизация GEO переживает демографический бум. Население увеличилось в тысячи раз, если сравнивать с периодом бронзового века.
— Да уж. Не говоря уже о периоде, когда людей в GEO вообще не существовало.
— Ну вообще-то, такого периода не было.
— Как так? Вы же говорили, что вселенная GEO — это точное воплощение нашей. Значит, с момент зарождения вселенной до появления человека прошло несколько миллиардов лет.
— И да, и нет. Вселенная GEO появилась сразу вместе с ее разумными обитателями. Но измеряемые свойства вселенной таковы, будто бы она прошла пятимиллиардный путь развития.
— Вот оно что…
— Да. И непосредственной эволюции живых существ на протяжении сотен миллионов лет тоже не было. Все существа в GEO появились сразу в том виде, в котором они есть, хотя по всем признакам они и будут являть продукт эволюции.
— Получается, что вам пришлось самим закопать в землю останки вымерших существ, таких как динозавры?
— Можно и так сказать.
— Забавно! Итак, на базе GEO было проведено множество социальных экспериментов и исследований. Какое на ваш взгляд было самым запоминающимся?
— Полагаю, что наиболее запоминающимся и наиболее масштабным было одно из последних исследований. Оно же, по мнению многих, было наиболее аморальным.
— И чем же заключалось это исследование?
— Перед нами была поставлена задача экспериментальным путем подтвердить или опровергнуть возможность возникновения тотальной войны в условиях развитой и тесно связанной цивилизации.
— Тотальная война?
— Да. Война, в которой боевые действия ведутся не только вооруженными силами воюющих сторон, но где все общество трудится лишь для достижения военных целей.
— Страшно себе представить…
— Именно. По мнению ряда исследователей, всеобщий характер войны противоречит ряду объективных причин. Во-первых, привлечение всех сил общества к военным действиям должно было натолкнуться на значительное социальное противодействие. Конечно, в обществе всегда есть некоторый процент людей, которые обладают определенными эмоциональными и физическими качествами, делающие их пригодными для боевых действий. Но для остальных людей — врачей, пекарей, почтальонов, такой род занятий будет противоестественным.
— А вторая причина?
— Ее диктует экономическая целесообразность. Поскольку развитые народы сильно связаны друг с другом, как экономически, так и культурно, то считалось, что тотальный конфликт просто напросто невыгоден.
— И что же показал эксперимент?
— Эксперимент показал, что приведенные мною доводы, были верны лишь отчасти. Стран GEO, затронутые экспериментом, сравнительно легко сползли в пучину мировой войны. Нам пришлось совсем немного усилить противоречия в конкурирующих экономиках и продвинуть на некоторые важные посты людей с не совсем компетентными представлениями по военным и политическим вопросам.
— Значит, война разразилась?
— Да.
— Получается, что это полностью опровергает ваши доводы?
— Не совсем так. Как показал практический опыт, тотальный конфликт действительно оказался экономически нецелесообразен. Ни одна из стран участниц не получила от него выгод достаточных, чтобы покрыть понесенный ущерб. Причем это было выяснено на достаточно раннем этапе.
— Почему же война на этом и не закончилась?
— Потому что в дальнейшем шел вопрос не о получении выгод, а об уменьшении понесенного ущерба за счет поражения противника.
— Вот оно как…
— Также частично верным оказалось утверждение о социальном протесте людей, вовлеченных в мировую войну. Участие в войне действительно невыносимым бременем легло на людей, предназначенных для мирных родов занятий. Это приводило к значительным психологическим потрясениям. По мере затягивания войны, страны участницы переживали сильные социальные волнения. В нескольких странах, на фоне растущего напряжения, произошли революции.
— Но общий итог подтвердил возможность мировой войны?
— Да. Несмотря на свой противоречивый характер, мировая война вполне возможна.
— Пугающая правда.
— Дальнейшее развитие эксперимента было еще страшнее.
— Разве эксперимент не закончился?
— Нет. Теперь нам надо было проверить возможность погашения социального протеста населения, участвующего в тотальном конфликте.
— И вы спровоцировали еще одну войну?
— Да. И на этот раз это оказалось еще проще. Свой вклад в зарождение новой войны внесли проблемы, нерешенные и порожденные предыдущим конфликтом. Но теперь уже выяснилось, что предварительная психологическая подготовка населения к войне может уменьшить социальный протест у значительной доли населения.
— Ваши слова вырисовывают пугающие перспективы. И сколько человек погибло?
— По результатам двух мировых войн погибло почти девяносто миллионов человек.
— Кошмарная цифра! Теперь я начинаю понимать вашего бывшего руководителя…
— О чем я и говорил…
— Ну что же… Не хотелось бы заканчивать на столь печальной ноте, но, к сожалению, наше эфирное время подходит к концу. Мы вынуждены попрощаться с Сергеем Юрьевичем и пожелать ему и его проекту дальнейшего развития.
— Боюсь, что дальнейшего развития не будет.
— Что вы имеет в виду?
— В ближайшие месяцы проект GEO будет закрыт.
— Но по какой причине?
— Как я уже говорил, потребляемые мощности существенно выросли из-за роста нагрузки. Поддерживать проект GEO в рабочем состоянии без дальнейшей модернизации практически невозможно. А увеличения финансирования нам не удалось добиться…
— И что же будет с GEO?
— Сердце GEO, его вычислительный центр, будет отключено. Базы данных будут стерты. Вселенная GEO прекратит свое существование.
— Подождите, а как же население GEO?
— Все население GEO, все его жители, каждый виртуальный человек, такой разный и уникальный, исчезнут вместе со своей реальностью…
— Я потрясена. Должно быть вам невообразимо грустно от этой мысли?
— Это действительно так. И дело даже не в том, что GEO был моим самым значительным достижением… Меня терзают переживания иного рода… Знаете, ведь мой бывший руководитель написал мне однажды. Уже после своей отставки… В последнее время я все чаще вспоминаю его слова.
— И что же он написал?
— Всего три строчки:
«Я мощь обрел: творить миры,
Гасить галактики и разрушать державы.
Я мощь обрел, но вот обрел ли право?»

BlackFly работает на электроэнергии, которую потребляет в меньшем количестве, чем современные электрокары. А его аккумулятор заряжается всего за 25 минут! А еще в него встроена функция «вернуться домой», которая заставляет BlackFly на автопилоте возвращаться на базу.

Есть у BlackFly и типичный недостаток для всех разрабатываемых летающих автомобилей: летает не быстро и не далеко. По заявлениям создателей, без подзарядки аппарат может пролететь около 25 миль (около 40 км), развивая скорость до 62 миль в час (около 100 км/ч). К сожалению, именно эти скромные характеристики делают подобные аппараты неконкурентоспособными, о чем мы уже писали в статье TommorowLand — Будущее вокруг.

При этом производители заявляют, что стоимость «черной мухи» будет сопоставима со стоимостью внедорожника, что должно сделать аппарат доступным.

На разработку BlackFly ушло 9 лет.  А прежде чем представить аппарат публике, создатели провели основательное тестирование: они совершили 1000 полетов, преодолев на «мухе» суммарно около 10 000 миль.

Будем надеяться, что все так хорошо, и не за горами то будущее, когда мы сможем слетать за хлебушком как в «Пятом элементе». А пока ловите видео:

Все долгие годы, пока Светлов и его команда работали над проектом, перед внутренним взором старенького ученого разворачивалась картина ослепительно прекрасного будущего. Он видел новых людей: могучих, величественных и красивых, как статуи советских рабочих, взирающих на нас с фасадов стареющих домов культуры. Настоящих колоссов – здоровых и крепких, избавленных от врожденных уродств, наследственных болезней и родовых травм.

Несмотря на сложное техническое исполнение, идея доктора Светлова была очень проста. Берутся клетки мужчины и женщины, и из них создается эмбрион — точно так же как это делали при искусственном оплодотворении раньше, но с одним важным дополнением: теперь ученые могли выбирать, какие гены унаследует будущий ребенок, а от какого родительского «багажа» избавится. Большие карие глаза? Замечательно. Наследственная гемофилия? Нет. Очищая исходный материал от всего лишнего, постороннего, они могли создать комочек жизни, который ожидало более счастливое и здоровое будущее по сравнению со всеми предыдущими поколениями людей. А затем этот зародыш помещается в инкубатор – высокотехнологичный аппарат, очень точно имитирующий условия материнской утробы. Здесь ему предстояло развиться в нормального взрослого малыша. В течение всей искусственной беременности эмбрион регулярно и правильно питался, находился в постоянном покое. Инкубатор не мог вдруг начать нервничать, получить травму или сорваться и закурить. Для ребенка такие условия были однозначно безопаснее естественной беременности. И это не говоря о том, что с наступлением срока ребенка легко и гарантированно без травм можно извлечь из такого инкубатора.

А уж насколько все это должно облегчить жизнь женщин! Не нужно подрывать здоровье долгой и тяжелой беременностью. Не нужно рисковать собой и мучиться во время естественных родов. Будущая мать могла продолжать полноценно работать, вести активную жизнь, заниматься спортом, путешествовать, есть любимые блюда, не боясь навредить ребенку. И, если заболеет, принимать лекарства и получать медицинскую помощь без последствий для плода.

Обдумывая все это, доктор Светлов улыбался. Он представлял, что уже через несколько поколений люди будут вспоминать о традиции естественной беременности и родов с тем же чувством, с каким мы — прижигание ран каленым железом, распространенное в средние века. Варвары! Мазохисты! Но что поделать – у них не было других методов. Хорошо, что они есть у нас.

Стул тихонечко скрипнул, когда доктор Светлов усаживался за рабочее место. Ученый поправил разъехавшуюся стопку папок с документами, стряхнул пылинки с телефона и с нескрываемым удовольствием принялся перечитывать пресс-релиз об изобретении, разосланный институтом еще вчера. Впереди был долгий и насыщенный день.

Первый звонок не заставил себя ждать. В трубке раздался мягкий женский голос:
— Доброе утро! Вас беспокоит компания «Фарма». Мы получили ваш пресс-релиз и хотели бы поинтересоваться, не нужны ли вам витамины?
— Что простите? – растерялся ученый.
Девушка на том конце провода кокетливо рассмеялась.
— Мы хотели предложить сотрудничество вашему институту. Так сказать, куем железо пока горячо. Вы же уверены, что ваша разработка быстро войдет в массы, так?
— Безусловно… – Ответил профессор, и девушка тут же оборвала его:
— Ну вот! А чтобы выращивать детишек в инкубаторах вам обязательно будут нужны витамины. И мы надеемся, что объемы будут не меньше, чем те, которые сейчас прописывают беременным наши специалисты. А если говорить начистоту, то лучше бы их увеличить.
— Почему? Зачем? – Окончательно растерялся доктор.
— Ну как почему? – Слегка раздраженно ответила собеседница. – Я же говорю вам: мы хотим предложить вам сотрудничество. Если у вас все получится, нам хотелось бы не терять прибыли от продажи витаминов, которые, кстати, очень хорошо возросли после того как мы наладили отношения с медицинскими учреждениями. Больше врачи не будут выписывать их будущим мамашам. Вы займете эту нишу, и мы заинтересованы в том, чтобы…
— Девушка! – воскликнул Евгений Степанович. – Не морочьте мне голову! Это исследовательский институт, а не базар!
— Вы ошибаетесь. Мы живем в мире, где базар, а точнее рынок, везде. И вам следует…
Что конкретно ему следует, доктор Светлов дослушивать не стал. Просто положил трубку.

Не успел Евгений Степанович успокоиться, как телефон зазвонил опять.
— Алло. Это сеть клиник «Мед М». Я говорю с доктором Светловым? — Осведомился грубый мужской голос.
— Все верно.
— Я по поводу вашего пресс-релиза. Я прошу. Нет. Я требую, чтобы вы отложили, а лучше прекратили внедрение вашей технологии!
— Что, простите? — Не поверил своим ушам доктор.
— Вы же столько людей по миру пустить собираетесь! Вам не стыдно? Акушеры и прочие там гинекологи… Вы же у них хлеб изо рта отобрать собираетесь!
Доктор Светлов едва удержатся от того, чтобы засмеяться:
— Вы говорите как луддит.
— Кто?! — Рявкнул мужчина в трубку.
— Луддиты — движение, которое восставало против внедрения машин в производство в начале XIX века. Они тоже считали, что прогресс отбирает рабочие места и его следует затормозить. Но подумайте, где бы мы оказались сейчас, если бы эти люди одержали верх? Я вам скажу: в средневековье!
— Вы это к чему?
— К тому, что, судя по тону, которым вы говорите об этих, как вы выразились, «прочих гинекологах», вам не очень-то есть до них дело.
— Нет! — Запротестовал собеседник, — Вы.. Вы вообще ничего не понимаете! Сопровождение беременности и родов — огромная экономическая ниша, которую вы собираетесь уничтожить!
— Я собираюсь не уничтожать. — Отрезал Светлов. — Я здесь для того, чтобы создавать. Создавать новый лучший мир. А то, что при этом нарушаются ваши личные финансовые интересы — не моя проблема!

Доктор со злобой бросил трубку, но она зазвонила опять.

— Это Гриша!
— Какой еще к черту Гриша?! — С нескрываемым раздражением спросил ученый.
— Ну как же, дядя Женя, не помните меня? Ваш племянник — Гриша Сыров!
Ученый с трудом извлек из памяти образ рыжего прыщавого юнца, приходившегося ему седьмой водой на киселе.
— Да, слушаю.
— Вы же знаете, что у меня типография?
— Нет не знаю, и не представляю, как это может относиться ко мне.
— Погодите-ка. Мне только что звонили из «Фармы» и сказали, что они договорились с вами о сотрудничестве. Мол, выбудете у них витамины закупать.
Евгений Степанович едва сумел подавить стон боли.
— Так вот хотел вам по-родственному попросить: вы уж похлопочите за меня, чтобы упаковки у витаминов были цветными там, из плотной бумаги, с тиснением и всякими наворотами.
— Чего?! — удивился доктор.
— Ну вот знаете, «Фарма» сейчас у нас прям очень крутые упаковки для своих беременных витаминов и мазей заказывает. Знаете почему? Потому, что они знают: любое дерьмо, завернутое в тач-кавер с цветностью 4 и 4 можно продать в 100 раз дороже, чем то же дерьмо в обычной бумажке. А если вы свою научную революцию провернете, то денежки от меня тю-тю. Если, конечно, вы не компенсируете это все, заказывая витамины для своих инкубаторов в таких же клевых упаковках. Вы только не переживайте: родаки обязательно раскашелятся. В смысле, опыт показывает, что люди готовы платить за любое дерьмо, если есть надежда, что оно подарит здоровье их детям…

Слушая это жужжание, доктор Светлов мысленно считал до десяти и, доходя до десятки, начинал с нуля. Таковы были его попытки не сорваться и не заорать на тупоумного юнца на том конце провода. Когда Гриша, наконец, заткнулся, Светлов сделал еще один очень глубокий вздох и как можно спокойнее сказал:

— У меня в планах не было закупать дерьмо. Ни в красивой упаковке, ни без.
— Но… — попытался что-то сказать Гриша, но слушать дальше его тираду Светлов не стал.

Положив трубку, пожилой доктор торопливо встал из-за стола и подошел к пошарпанному советскому шкафчику, стоявшему у стены чуть поодаль. Полированные дверцы тихонько скрипнули, распахивая свои внутренности, пахнущие застарелой бумагой. Евгений Степанович бросил обеспокоенный взгляд на часы — «Еще нет и одиннадцати!» — а затем угрюмый на телефон… И второй аргумент оказался весомее. Доктор ловко извлек из-за стройной стопки книг плоскую бутылочку коньяка и рюмочку. Налив полстопки, он опрокинул их в себя, наслаждаясь чувством тепла и расслабления, растекающимся от горла по всему телу.

На сей раз звонок заставил ученого вздрогнуть всем телом. Он поспешно спрятал коньяк и рюмку обратно и вернулся к столу.
— Алло? Это доктор Светлов?
— Да, а кто его спрашивает?
— Отец Сергей Сергиевского прихода. — Подчеркнуто окая сочным басом сообщил собеседник. — Мы крайне обеспокоены полученной информацией о том богопротивном умысле, который вы затеяли.
От такой формулировки доктор даже впал в ступор на пару секунд.
— Простите, а чем конкретно наша разработка противна богу?
— Как чем?! Вы же собираетесь вмешиваться в божий промысел! — Грозно и наставительно сообщил отец Сергей.
— Так, погодите! — Осадил его Евгений Степанович. — Давайте мыслить логически. Вы же утверждаете, что на все воля божья, так?
— Ну да, — настороженно ответил священник.
— Так вот если бы воли божьей не было, значит и человек в нашем инкубаторе бы и не зарождался.
— Ну, если так рассуждать… — Замялся отец Сергей.
— Значит богу все равно, как появляются люди. — Оптимистичным тоном, каким говорят с выпившими или сумасшедшими, подытожил доктор. — И вы сможете точно так же крестить их и принимать в лоно своей церкви. Разницы никакой. До свидания!

Едва ученый успел нажать кнопку «Разъединить», как трубка в его руках вновь зазвенела. Поставленный голос на том конце отрапортовал:
— Министерство обороны Российской федерации, генерал Стенобитов!
Светлов чуть не рявкнул в трубку «Здравия желаю», но вовремя прикусил язык. Тем временем генерал уточнил:
— С кем имею честь?
— Доктор Светлов, институт…
— Вы-то мне и нужны! — Бойко вклинился военный. — Мы получили ваш пресс-релиз. Добро! Нам очень понравилось. Готовы оставить заказ!
— Вы хотите заказать ребенка? — С недоверием уточнил доктор.
— Почему ребенка?- Немного удивленно переспросил генерал. — Одного ребенка нам мало. Мы думаем начать с пятисот. А там посмотрим, будем ли мы продлевать контракт.
Светлов почувствовал, как на спине проступил холодный пот.
— Какие еще пятьсот?
Генерал звонко рассмеялся в трубку.
— Вы же сделали аппарат по размножению людей! — Светлова аж передернуло от такой топорной формулировки, но генерал продолжил, — Мы хотим заказать у вас солдат. Это же здорово: не нужно бегать за новобранцами и они сразу будут рождены, чтобы умереть за Родину. Все в выигрыше!
— Кроме самих детей. — Заметил Светлов.
— Так они же искусственные. — Парировал генерал.
— Да нет, — возразил ученый. — Самые настоящие! Обычные живые люди, не хуже, а может и лучше нас с вами!
На том конце провода повисла тяжелая тишина, которая длилась не меньше минуты, а затем генерал Стенобитов холодно поинтересовался:
— Вы что, отказываетесь от денег?
— Да. — Не задумываясь ответил Светлов. — Если их цена равна счастью пятисот человек.
В трубке раздались короткие гудки, и Евгений Степанович тяжело выдохнул. Голова несчастного ученого уже начинала раскалываться от всех этих разговоров. Его полный боли взгляд вновь скользнул по полированному шкафу, в котором затаился коньяк. Но он удержался. Просто лег лбом на стол, накрыл голову руками и бездвижно провел в этой отчаянной позе пять тихих минут.

К сожалению, проклятый телефон зазвонил опять. Приятный девичий голос прощебетал:
— Вас беспокоят из Государственной думы. Я секретарь депутата Николая Николаевича Богатейко. Он хочет с вами поговорить по поводу вашего пресс-релиза. Сейчас я вас соединю.
В трубке заиграла мягкая музыка, призванная расслабить слушателя. Но Евгению Степановичу она не помогла. Во-первых, ученый был близок к нервному срыву, а во-вторых, звонок такого влиятельного представителя власти (а Богатейко уже много лет занимал депутатское кресло от властвующей партии) не сулил ничего хорошего.
— Здравствуйте, уважаемый. — В поставленной интонации Богатейко чувствовалась широкая плакатная улыбка. — Я прочитал пресс-релиз о вашем исследовании. И, признаюсь, он сделал мое утро. По поводу вашей работы мне только ленивый еще не позвонил! — Богатейко позволил себе доверительную усмешку, будто говорил со старым другом. — На вас, милый мой, жалуются: и Фарма, и «Мед М», и церковь и даже Министерство обороны! Одни требуют, чтобы вы все прекратили, другие, чтобы вы сотрудничали с ними и не сидели на своем изобретении, как собака на сене.
— Как собака? — Изумился ученый.- Я, наоборот, предлагаю его миру! Я во всеуслышание заявил о своей готовности отдать людям плоды рук своих. А вы говорите…
Богатейко громко рассмеялся в трубку.
— Вы же прекрасно понимаете, о чем я! Разумеется, я имел в виду не какую-то там абстрактную гуманистическую пользу, а вполне конкретный коммерческий барыш. Вы сделали кое-что, что отнимет деньги у одних и позволит их делать другим. И я не советую вам пытаться отнять кусок мяса у бывалых бизнес-акул. Сотрудничайте, уступайте.
Евгений Степанович чувствовал, как внутри у него все закипает.
— Я ученый, а не торговец. Цель моей жизни в том, чтобы принести эту самую, как вы выразились, абстрактную гуманистическую пользу. Я хочу подарить счастье людям, сделать их жизнь проще. А эти ваши акулы пытаются связать мне руки, наступить на горло счастливому будущему только ради того, чтобы поиметь свою прибыль. И отчего? От чужих страданий и никчемных затрат?
Богатейко многозначительно помолчал. Затем послышался тяжелый вздох.
— А как с вами еще? — С усталостью в голосе спросил он. — Вам хорошо и весело — вы придумали замечательную научную шутку. А нам с ней жить. Нам с ней делать деньги и обществом управлять. Спросите моего мнения: я бы вам вообще запретил кому-нибудь ваши разработки показывать! Они угрожают спокойствию и целостности общества.
— Это чем же?! — Возмущенно воскликнул ученый.
— Посудите сами. Если люди будут так легко плодиться через инкубатор, станет ли кто-нибудь, кроме радикально верующих, рожать по старинке?
— Нет, я думаю. — Ответил Евгений Степанович.
— Нет. Значит в какой-то момент люди решат кардинально подойти к вопросу контрацепции. Например, все поголовно стерилизуются, чтобы без страха заниматься всем, чем хочется. А когда придет время ребеночка завести — пойдут к вам и закажут. Так это будет работать?
— Примерно…
— А это значит, что никаких случайных беременностей больше не грозит?
— Получается, что нет…
— И откуда, скажите на милость, мы возьмем продавцов?
— Что, простите? — Вопрос показался Евгению Степановичу таким диким, что в начале он решил, будто ему померещилось. Но Богатейко повторил:
— Продавца. Обычного такого продавца, работающего за 20 000 рублей в месяц и живущего на съемной квартире. Вы прекрасно понимаете, что это огромный пласт общества. Люди без особого образования и каких-либо перспектив. Вы можете вообразить, что такие люди появляются из высокотехнологичного инкубатора в обществе с высоким самосознанием? Думаю, нет. Думаю, вы, как и я, понимаете, что продавец, как и, скажем, дворник, низкооплачиваемый заводской работник, грузчик и многие другие появляются на свет в неблагополучных семьях. Когда шестнадцатилетняя девочка беременеет от одноклассника, когда кто-то пьяный занимается сексом в туалете клуба, когда кто-то по глупости не пользуется контрацептивами. Тогда и появляются эти важные винтики общественной машины. Когда семья, из-за своих финансовых проблем, отправляет ребенка осваивать не науку, а простенькую работку за-ради куска хлеба. Не могу себе представить, чтобы у человека была возможность оплатить оплодотворение в инкубаторе и не было представления, чем и как он будет кормить и на какие деньги образовывать его. И из этого я делаю вывод: вы угрожаете обществу.

Евгений Степанович внимательно выслушал депутата, вздохнул и холодно ответил:
— А я думаю, что это не я угрожаю обществу. А вы и все вам подобные — те, кто считает, что это вообще нормально, что должны существовать люди, влачащие свою жизнь на съемных квартирах, вкалывая за копейки. С чего вы взяли, что продавец или дворник не может быть образованным человеком? Только из-за того, что образованный человек знает цену своему труду и не согласится работать за такие крохи. Вы не пытаетесь создать хорошие условия жизни для своих сограждан, ведь это означало бы, что вам требуется бороться с социальным расслоением. Уменьшать пропасть между вами и этим самым несчастным продавцом, которого вы презираете. И вы боитесь, что поднявшись, эти люди станут слишком сознательными, чтобы ими было легко помыкать.
— Возможно, — с усмешкой в голосе ответил Богатейко. — И вы подкинули мне замечательную идею: перепроверять, на какие научные исследования идут государственные деньги. Надеюсь, что больше на ерунду, подобную вашей, не потратится ни единого бюджетного рубля.
Богатейко повесил трубку, и Евгений Сергеевич почувствовал, что что-то у него внутри оборвалось.

Ученый резко встал и, подлетев к шкафу, налил себе еще стопку коньяка. Выпив, Евгений Степанович внимательно посмотрел на стопку, затем на бутылку и сделал еще два больших глотка прямо из горла. Этот день обещал свести его в могилу.

Телефон зазвонил вновь.
В трубке раздался уже знакомый ученому окающий бас:
— Это вновь отец Сергей Сергиевского приходу. Мы с вами недавно говорили.
— Да-да, я помню, – раздраженно ответил Евгений Сергеевич, уже хватаясь одной рукой за голову.
— Вот что меня по-настоящему смущает в вашей затее. Господь в наказание нам за грехи наши повелел рожать детей в муках… А вы.
— И все? – Оборвал его ученый.
— Ну да. – Опешил священник.
— Если вам так нужно, чтобы кто-то страдал, порадую вас: я уже страдаю! Благодаря вам лично и таким как вы я испытываю просто адские муки! А теперь всего доброго! – Последние слова прозвучали почти криком и завершились громким ударом трубки об аппарат.

Но телефон не унимался:
— Это снова Фарма. Мы еще раз перечитали пресс-релиз и пришли в ужас! Что значит никаких наследственных болезней?! Вы в своем уме? Куда прикажете нам сбывать лекарства? Да одни диабетики приносят нам примерно ххх рублей в год! Лучше знаете что? Добавьте парочку обязательных. А мы вам приплатим… А?

— Это «Мед М». Наши коллеги из Фармы сказали, что вы собираетесь избавлять младенцев от врожденных дефектов. Но вы, наверное, просто еще не поняли, какие убытки будут в медицинском секторе. Врачи, обслуживание палат, обследования. Это же огромный удар по экономике страны! Вы что, не патриот?

— Вы бы лучше придумали, как научно доказать разницу в генах между богатыми и бедными. Мол, се-ля-ви, богатые – это особенный сорт людей. Смиритесь. Я бы быстро всем этим вшивым профсоюзникам глотки-то позатыкал!

Звонки шли чередой один за одним. Звучали взволнованные и сердитые голоса, лились претензии. В какой-то момент все эти звуки: вкрадчивый шепот, яростный крик, звонок телефона слились в одну неразличимую какофонию. Оркестр звонящих жалобщиков гремел в ушах Евгения Сергеевича, наращивая громкость. И сквозь этот душераздирающий шум пробивался тонкий звук, иглой вонзающийся в его воспаленный мозг. Ученый ничего не видел и не осознавал. Он весь был погружен в этот шум. А потом раз – и все исчезло.

Спустя десять минут одна из лаборанток, зашедшая передать какие-то бумаги, обнаружила Евгения Сергеевича лежащим без сознания на полу кабинета. А на следующий день начальника доктора Светлова — директора института показали по всем каналам. Он стоял в новом дорогом костюме, с тщательно причесанными редкими волосами и пышными усами, улыбался. Рядом с ним стоял депутат Николай Николаевич Богатейко.
— Очень жаль, но нам так и не удалось до конца разгадать геном человека. – Делано печальным тоном говорил директор. – И, скорее всего, в ближайшие десятилетия нам не удастся этого сделать. Но мы не отчаиваемся. Уже сегодня вы можете избавиться от беременности, но получить симпатичного малыша, заказав его в нашем инкубационном центре! Вам всего лишь нужно оформить заявку, сдать генетический материал, приобрести пакет необходимых витаминов и медикаментов от наших партнеров «Фарма» и оформить пожизненное медицинское сопровождение малыша в «Мед М». Крещение ребенка в Сергиевском приходе – в подарок, за добровольное пожертвование. Наступило будущее! То будущее, которое мы заслужили! И, пожалуйста, не забывайте, что все это благодаря депутату Николаю Николаевичу Богатейко и его коллегам!
Эфир заполнили восторженные овации и крики «Браво!», записанные заранее.

А почему бы вместо этого не доставить что-нибудь на МКС?

Дело в том, что МКС находится на ближней околоземной орбите — примерно 400 км. Самое близкое расстояние от Земли до Марса — 50 000 000 километров. Однако, поскольку полёт — это не телепортация, пролететь именно такое расстояние, а не большее, не удастся, поскольку Марс во время полёта тоже будет продолжать лететь.

Но даже если взять этот минимум, то легко видеть, что расстояния слегка различаются — примерно в 100 000 раз.

Кроме того, для вывода на околоземную орбиту надо набрать первую космическую скорость, для полёта же к Марсу — минимум вторую (а желательно и побольше). При этом топливо в ракете сгорает не мгновенно, в результате чего при разгоне до больших скоростей большинство топлива тратится на разгон топлива же — того, которое будет использоваться на следующих стадиях. Из-за этого количество топлива, требуемое для разгона до нужной скорости, возрастает нелинейно относительно этой скорости.

Из этого вытекает несколько следствий.

Во-первых, каждая ракета, которая способна донести что-то до Марса, способна вывести это что-то (а реально и в разы более массивное) на околоземную орбиту. Но обратное уже неверно: не каждая ракета, выводящая что-то на околоземную орбиту, может доставить это что-то на Марс.

Таким образом, доставка чего-то на МКС этой ракетой никак не свидетельствовала бы, что эта ракета пригодна и для полёта к Марсу.

Во-вторых, доступная для доставки на Марс полезная масса будет сильно меньше, чем доступная для доставки на околоземную орбиту. Однако одно в другое можно пересчитать, а потому доставка к Марсу доказывает, что и на околоземную орбиту бо́льшую массу тоже можно доставить. Обратное же снова неверно (просто потому, что ракета, вполне возможно, вообще не в состоянии обеспечить набор требуемой скорости).

В-третьих, процесс дальнего запуска ощутимо более сложен, нежели околоземного. Если ракета с ним справилась, то справится и с околоземной доставкой. Обратное, как вы теперь уже догадались, и здесь тоже неверно.

Поэтому доставка чего-то на МКС и дальние полёты — совершенно разные по своей доказательной силе вещи.

Зато доставить еду на МКС было бы полезно!

Безусловно. Это было бы полезно. Однако в данном случае цель — разработать не только способ дешёвых околоземных полётов, но и способ дешёвых дальних. Что никак не умаляет пользы снабжения МКС ценными ништяками, но одновременно с тем эта очевидная польза не умаляет стремления летать далеко, но дёшево.

Можно было бы подумать, будто «правильные космопроходцы» в этом случае сначала бы доставили бы что-то на МКС, а потом уже рванули бы к Марсу, но как такое сделать?

Для «попутной» доставки на МКС надо выйти на околоземную орбиту, подрулить к МКС, состыковаться, передать ништяки, отстыковаться и снова начать разгон. Без маневровых двигателей такое невозможно — то есть на борту вместо почти бесплатного балласта появится весьма дорогое оборудование. В случае аварии оно будет потеряно. И в случае успеха тоже — ведь возврат на Землю не планировался.

Но мало того, если потом предполагается разгон, то с МКС надо стыковаться с очень большим количеством топлива на борту. Что, соответственно, потребует гораздо более мощных маневровых двигателей. Что снова приведёт к резкому росту стоимости.

Однако самое главное, что такое — очень опасно. Тестовый запуск. Непроверенная на эксперименте ракета, с кучей топлива стыкуется к Международной Космической Станции, которую собирали по частям кучу времени, и в которой, к тому же, сидят живые люди. Кто бы вообще пошёл на такое?

Иными словами, стыковка с МКС при тестовом запуске к Марсу исключает непосредственный полёт к Марсу.

Что же касается просто стыковки с МКС, то SpaceX это уже проделывал, поэтому ещё раз доказывать свою способность организовать такое, им уже не надо. Можно просто возить туда что-то полезное при не тестовых запусках.

А почему загрузка ниже заявленной? В чём тогда смысл?

Как говорилось выше, загрузка ниже заявленной по двум причинам.

Первая из них: та загрузка, которую вы считаете «заявленной», — это для околоземной орбиты. В зависимости от источника, откуда вы её взяли, — либо низкая околоземная, либо геостационарная.

Если той же ракетой совершать дальний полёт, то загрузка с неизбежностью будет ниже той, которая возможна при околоземном полёте: поскольку скорость нужна выше, а потому гораздо больший процент топлива приходится разгонять при взлёте, чтобы сжечь его чуть позже. Из-за этого снижается полезная масса — иначе требуемое количество топлива просто не влезет в ракету.

У данной ракеты разница примерно в четыре раза. То есть, если уже удалось запустить к Марсу тонну, то на низкую околоземную орбиту той же ракетой можно привести минимум четыре.

Вроде бы не так много, у Протона-М больше. Однако это — первый запуск. Протон-М при первом запуске вывел на околоземную орбиту две тонны. А тут — тонна к Марсу.

Вторая причина: полёт — тестовый. Причём первый. Предельные параметры сильно повышают риск неудачи, а потому зачастую при первом тесте используют сильно заниженные: чтобы оно не взорвалось прямо на космодроме, а куда-то всё-таки полетело. Из чего потом можно будет собрать информацию о дефектах и исправить их перед следующими испытаниями. И таким образом итерационно получить уже регулярно используемый агрегат.

Правда, с Falcon Heavy пока неизвестно, будут ли использовать именно его, однако данные о поведении конструкции всё равно важны, поскольку другие их ракеты всё-таки не отличаются от данной прямо сразу вообще по всем своим деталям.

Постойте, они же не попадут на Марс! Обманули?

Да, они не сумели запустить ракету вовремя, поэтому на орбиту вокруг Марса корпус автомобиля с манекеном не попадёт.

Однако при этом данный корпус пересечёт орбиту Марса вокруг Солнца с большим запасом, что явственно свидетельствует о том, что такой ракетой можно доставлять космические корабли как минимум вот такой массы на Марс.

И, видимо, даже дальше — вплоть до пояса астероидов, до которого в этот раз не долетят, но вообще-то долететь было бы можно, поскольку в этот раз не хватит самой малости.

Иными словами, промах мимо Марса никак не снижает доказательную силу сего эксперимента: для реального полёта надо только лишь не прозевать запуск или, если уж прозевали, скорректировать параметры полёта.

А в чём вообще ценность всего этого?

Ну, типа, ведь и тяжёлые ракеты раньше делали, и на Марс аппараты запускали, и даже дальше? В чём тут прикол вообще?

Прикол тут в том, что в этот раз, во-первых, сильно дешевле, а во-вторых, уже не путём напряжения всей сверхдержавы разом, а почти что частным порядком. Что вселяет изрядный оптимизм на перспективы дальнейшего исследования космоса.

Цену на запуск Протонов пришлось снизить именно из-за Falcon‘ов Маска. И теперь у него тестовый запуск Falcon Heavy стоил несколько меньше, чем у Протонов штатные.

Если это можно делать малыми силами, но в больших объёмах, то запускать можно больше и лучше. То же, что Маск не сам лично всё с нуля разработал, а взял у НАСА — ну так отлично. Из этого следует, что и остальные тоже могут взять и сделать. И что технологический уровень развития человечества сейчас уже таков, что не только два—три самых продвинутых гения всея планеты могут такое осилить, но и, как многие в своих вопросах пишут, «такой заурядный человек, как Маск» со своей командой.

Замечательно же.

Ну и что? У СССР тоже был проект «Энергия»!

Так я только «за». Давайте летать на «Энергии». Которая, к тому же, будет столь же дешёвой в эксплуатации, что и ракеты Маска.

А, кстати, где она?

Потому что она уже идёт

Не мы это начали. Уже в древнем Египте делали протезы. Два больших пальца ноги, искусно изваянных из дерева и гипса, археологи нашли на мумиях. Наши предки, не знавшие электричества и слова «киборг», охотно создавали искусственные части тела — на том уровне умений, что был им доступен. Классический образ старого пирата включает не только попугая на плече, но и деревянную ногу. Если осколок отрывал кисть, человек мог рассчитывать на железный крюк. В ближнем бою это даже помогало: можно считать крюк первым примером бионического «усиления».

В музеях хранятся протезы рук и ног, крепимые ремнями и сделанные из подручных материалов, даже из ножки стула. Предков ничуть не смущало соединение природного с искусственным, они искали любые способы облегчить жизнь. Хотя без науки их выбор оставался скудным. Но учёные подтянулись.

На исходе ХХ века импланты и протезы стали привычным делом. Для многих вставная челюсть — столь же органичная часть старости, что и очки. Но пусть она ещё не делает человека киборгом, с кохлеарным имплантом он становится им без оговорок. Прибор ловит звук микрофоном и переводит сигнал в электрические импульсы, компенсируя потерю волосковых клеток в кохлеарном ядре. В сети полно видео, где глухие впервые пробуют такие устройства. Они вдруг слышат мир, и переживают опыт очень эмоционально. Им ничуть не жаль, что они киборги.

Больным сердечникам вживляют пейсмейкеры — устройства, задающие сердечный ритм. Могут поставить и механическое сердце: но пока протезы сердца недолговечны, их нужно менять каждые 3—4 года. Зато искусственная почка уже способна «жить» в теле до сорока лет. Слепые могут воспользоваться ретинальным имплантом из фотодиодов, стимулирующим нервные окончания сетчатки. Или другой способ — подавать сигнал прямо в зрительную кору. Впервые это сделал Уильям Х. Добелл (William H. Dobelle) в 1978-м, вживив электроды в затылочную часть головы пациента. На матрицу из 68 электродов шли данные от камеры, и человек видел вспышки (фосфены) в разных частях зрительного поля. В 2002 году Добелл усовершенствовал протез, и слепой смог сесть за руль и проехаться по территории института.

На искусственных ногах теперь можно сносно ходить, а то и бегать. Механические руки слушаются нервную систему, сгибаются в суставах и позволяют взять виноградину. Очень скоро прототипы станут коммерческим продуктом. К сердцу и почке прибавятся искусственные печень и лёгкие. Далее — искусственные ткани, включая кровь.

Пока медицина не всесильна, инвалиды и больные с поражёнными органами живут среди нас. Чтобы ощутить масштаб, достаточно представить, что все эти люди могут стать киборгами. Новость не в том, что человек соединяется с техникой, а в том, что процесс ускоряется и охватывает всё тело.

Потому что она доступна

Кевин Уорик (Kevin Warwick), профессор кибернетики Университета Рединга (Англия), имплантирует в себя электронные детали с конца 1990-х. В руку между кистью и локтем он зашил матрицу из микроэлектродов, связав их с волокнами срединного нерва. Матрица обменивалась сигналами с компьютером — нехитрая схема позволила Уорику проделать ряд фокусов. Он управлял роботизированной рукой и чувствовал её скорость и силу давления. Подключив матрицу к аудиодатчикам, он ощущал ультразвук и различал препятствия с плотно закрытыми глазами. Жена не избежала хобби профессора — тот вживил матрицу и ей. Подключив сенсоры, они общались по интернету не только голосом, но и нервными сигналами.

Уорик стал пионером киборгизации, но развитие технологий откроет её всем желающим. Уже пара лет как искусственные кисти рук печатаются на 3D принтерах, и цена таких протезов в разы ниже обычных. Федерико Чиккарезе (Federico Ciccarese), создатель протеза YouBionic, видит двойную выгоду: «Со временем его можно будет улучшить, обновив программное обеспечение, как на смартфоне». Простые протезы за $50 печатает сообщество e-NABLE, и покупатели нашлись уже в 40 странах. В гонку включился и российский стартап Can Touch, напечатавший первые кисти рук и занятый разработкой новой версии.

Мы стремительно входим в эпоху DIY. Манипуляторы, микросхемы, импланты — всё это можно будет сделать дома и тут же опробовать. Это вопрос дешёвых компонентов и открытого кода, придуманного и выложенного «биохакерами». И это уже происходит в сообществах типа OpenBCI. Сделаться киборгом станет просто.

Нет смысла задаваться вопросом «зачем?». Джерри Джалава потерял указательный палец в аварии. И раз уж освободилось место, он соорудил протез пальца с USB флешкой на 2 Гб. Люди многое делают просто потому, что это становится возможным, и затем это постепенно входит в культурную практику. Смельчаков, решившихся на апгрейд, пока единицы. Ими движет любопытство. Но на их примере проступают очертания будущего. Тренд «сделай сам» и удешевление электроники приближают массовую киборгизацию. За пионерами придут ранние последователи, и заверте…

Потому что растёт зависимость от техносреды

Большинство контактов между людьми идут через экран. Деятельность на работе поддерживается приложениями, а смартфон лучше знает, чем нам заняться и куда пойти. Мы вынуждены заводить всё больше паролей, ибо всё большая часть жизни завязана на взаимодействие с программами. Техника становится «умной»: следуя заветам Энди Кларка (Andy Clark), автора книги «Natural-Born Cyborgs: Minds, Technologies, and the Future of Human Intelligence», мы выносим вычисления из мозга вовне — и тем самым укрепляем симбиоз с машинами. Частичка нашего разума уже распределена между ними. Это ни хорошо, ни плохо — впрочем, зависит от точки зрения — но процесс неумолим.

«Сложное переплетение мозга, тела и технологии образует когнитивную машину, которую следует обозначить как мы», — так пишет Кларк, и спорить с ним всё труднее. Но усложняется и сама техносфера. Она удивляет новыми умениями, проникает всюду, мы делегируем ей всё больше. С неотвратимостью понедельника на нас надвигается интернет вещей. Мы не выдержим этот переход, если не научимся общаться с электронными «вещами» интуитивно, не кликая и не печатая.

Программист Амаль Граафстра (Amal Graafstra) вживил между указательным и большим пальцем на обеих руках по RFID-чипу. Сканеры в его доме считывают данные. Чтобы открыть дверь или включить ноут, ему не нужны ключи и пароли — достаточно взмаха ладонью. На сайте Dangerous Things он продаёт «наборы биохакера» для желающих поступить так же и на краудфандинге собрал сумму в пять раз больше, чем ожидал.

Он не сторонник фитнес-браслетов, умных часов и всех этих wearables. Быть увешанным гаджетами, следить за ними — не практично. Граафстра предрекает яркое будущее implantables — устройствам внутри тела, мониторящим здоровье и отсылающим данные вовне. Имплант всегда при вас, всегда включён, не мешает одежде, и его нельзя потерять.

Техносреда усложняется и вот в каком смысле: она лучше понимает человека. Появляется индивидуальный подход. Сегодня браузер предлагает товары и услуги на основе прошлых покупок, завтра он предложит фильм или ресторан под ваше текущее настроение. Техника станет адаптивной, она будет подстраиваться под эмоции пользователя в режиме реального времени. Ей понадобится наша биометрия. А значит, мы подключим датчики.

Трекинг психоэмоциональных состояний будет необходим для жизни в современном мире. Нас ждёт пересмотр страховой системы и запрет вождения авто без интерфейса, следящего за уровнем внимания. За рулём больше никто не уснёт. Впрочем, полный запрет вождения нас ждёт тоже.

Потому что уже не страшно

Одно дело поместить в себя прибор величиной с зажигалку и другое — имплант размером с рисовое зёрнышко. Устройства мельчают. По мере их движения в сторону «микро» барьер входа для киборгизации будет снижаться. Площадь матрицы BrainGate, которую в 2012 году вживили в моторную кору Кэти Хатчинсон, 58-летней парализованной женщины, сравнима с буквой «м» в этой фразе. На матрице уместилась сотня электродов, что позволило Кэти управлять рукой-роботом силой мысли. Впервые за 15 лет она смогла взять банку с кофе и утолить жажду без посторонней помощи.

Сенсоры и стимуляторы ужимаются до размеров «нано». Они вводятся инъекцией и включаются внешним магнитным полем (ранее мы писали об этом). Пройдёт несколько лет, и наночастицы будут прописывать в клиниках.

Связь тела с техникой становится менее инвазивной. Если в прошлом электрод — грубая проволока, то теперь это гибкие волокна толщиной с волос. На небольшой подложке можно уместить тысячу штук. Импланту не нужна батарея или кабель, тянущийся сквозь ткань к внешнему источнику питания. В Стэндфордском университете опробован пейсмейкер, получающий энергию снаружи через особый тип электромагнитных волн. И самое главное — всё это хозяйство становится более и более биосовместимым.

Прочь металлы, встречайте углеродные нанотрубки и биополимеры! Электроника теперь умеет растягиваться вместе с тканью, не раня клетки и не теряя с ними контакта. Тончайшие плёнки, крепимые на кожу силой Ван-дер-Ваальса, содержат сенсоры, электроды, термометры и прочие микроустройства, которые никак не мешают владельцу. Их называют электронными тату, с ними можно плавать.

Такая электроника превосходно размещается не только снаружи, но и внутри организма. Джон Роджерс (John A. Rogers) из Университета Иллинойса совместно с медиками оборачивает в тату органы (например, сердце). Детекторы разного типа снимают данные сразу во многих точках, и врачи получают более полную картину болезни.

Как биосовместимость довести до предела? Даже если имплант столь же эластичен и мокр, что и живая ткань, вы должны уметь легко от него избавиться. Учёные работают над «растворимой электроникой» на основе полимеров. В Университете Айовы создали антенну, которая отправила данные и затем по команде извне полностью разложилась. Уже есть растворимые батареи, скоро появятся транзисторы, электроды, светодиоды и так далее. Так что если вы передумаете быть киборгом, достаточно будет послать сигнал.

Потому что расширяет возможности

Некоторые люди имплантируют себе под кожу крошечные магниты и таким образом приобретают способность ощущать магнитные поля. Студентка манчестерского университета Ребекка Дэви свободно обводит руками форму поля микроволновки. Под подушечкой пальца её левой руки находится магнит размером с кунжутное семечко. Ребекка чувствует его подрагивания, когда приближается к источнику магнитного поля. Нервная система быстро обучается интерпретировать механический сигнал как информацию о свойствах пространства.

Знакомый нам Уорик различал ультразвук, но тем же путём, подключив к нервам микросенсор, можно научиться чувствовать и инфракрасный свет или радиацию. Нас пронизывают невидимые волны разной природы — любая из них к услугам киборга. Следующие поколения будут воспринимать больше явлений, мир для них станет ярче.

Киборги поневоле — инвалиды — доказывают, что мозг пластичен и готов к симбиозу с техникой. У слепых он получает тактильные или звуковые сигналы от прибора и переводит их в данные для зрения. Для управления рукой-роботом мозгу хватает сотни точек считывания, хотя нейронов в нём порядка 86 миллиардов. Больным болезнью Паркинсона помогает глубокая стимуляция током — да, длинный электрод введён им в голову, но лучше быть киборгом и чувствовать себя здоровым человеком.

Нательные устройства будут не только снимать биометрию — они помогут достичь нужного состояния. Это касается не только избавления от депрессий, но и расслабления или, наоборот, повышения внимания. Первые продукты уже выходят на рынок, спустя несколько лет нас захлестнёт волна гаджетов, стимулирующих мозг. Неинвазивные будут ограниченно успешны. За ними придут эффективные устройства, прямо подсоединяемые к нервной системе. По команде пользователя они усилят пластичность мозга и активируют (либо притормозят) нужные цепи нейронов. Используя гаджет, люди будут быстрее учиться, лучше запоминать и принимать более взвешенные решения.

При помощи нейроинтерфейса люди смогут подключить свой мозг к мозгу другого человека, как это сделал Мигель Николелис (Miguel Angelo Laporta Nicolelis) из Университета Дьюка, подключив друг к другу мозги двух крыс. А недавно он через нейроинтерфейсы объединил в команду мозги трех обезьян. Силой мысли приматы вместе управляли виртуальной конечностью на экране, не зная друг о друге. В этом опыте угадывается прообраз нейронета — новой сети коммуникации, где люди передают не тексты, картинки или голосовые пакеты, а смыслы и состояния, извлекаемые из данных активности мозга.

Следующий соблазн, которого не избежать — подключение к мозгу систем искусственного интеллекта. Есть классы задач, с которыми ИИ справляется на порядки лучше. Мы умножим свою вычислительную мощь, продлив аппарат мышления за пределы черепной коробки. Это сделает нас киборгами в квадрате, но взамен мы, возможно, получим когнитивное усиление такого уровня, что станет обидно за бесцельно прожитые годы.

Потому что подчёркивает индивидуальность

Основатель Cyborg Foundation британец Нил Харбиссон (Neil Harbisson) — сам настоящий киборг. Из его затылка торчит антенна, по дуге огибающая голову сверху и свисающая у лба. Она переводит цвета в звуки. Нил родился с черно-белым зрением, но благодаря вживлённому устройству различает более широкую палитру, нежели обычные люди. Помимо основных цветов он чувствует ультрафиолетовый и инфракрасный.

Антенна стала частью его тела (она имплантирована в кость черепа) и частью зрительной системы. Первое время Харбиссону приходилось помнить, какая нота связана с конкретным цветом, но потом восприятие адаптировалось. Он говорит: «Когда я стал видеть цветные сны, я понял, что мозг и прибор стали единым целым». С антенной он снялся на фото для паспорта: она такая же часть его самости, что и цвет глаз.

Эта история не только про усиление способностей. Помимо желания видеть цвет Харбиссон искал способ заявить о себе. Он кибер-активист, музыкант и художник — ему хотелось удивить мир. То же стремление движет руферами, звёздами YouTube или участниками конкурсов талантов. Те, кто не так смел, борются за лайки в инстаграме, заказывают оригинальную одежду или ищут свой стиль в письме. Это всеобъемлющая тяга. Запрос на то, чтобы быть уникальной личностью, заметен всюду. Мы отчаянно не хотим быть как все.

Киборгизация даст ответ на этот запрос. Способы соединить человека с техникой ограничены лишь фантазией — стать уникальным здесь почти так же просто как снять видео на смартфон. Люди оценят возможность не только ярко выглядеть, но и ощущать мир непохоже, по-своему. Они будут собираться в сообщества (ещё одна базовая потребность) и породят россыпи новых меньшинств. Структура социума усложнится. Резко возрастёт разнообразие людей, и к этому нужно быть готовым — прежде всего, общественным институтам, стоящим на традиционных ценностях.

Этот довод, в отличие от предыдущих, не вытекает из технического прогресса. Он опирается на известную природу человека, и её никогда не стоит игнорировать. Порой она пересиливает любые прогнозы. Интернет открыл нам свободный доступ к богатству мировой культуры, дал возможность учиться и слушать великих людей, совместно решать проблемы и заниматься творчеством. Но основной траффик в сети — порно. Самые популярные ролики в соцсетях — видео с котиками. Отцы WWW мечтали не об этом.

Так будет и с киборгизацией. Она подарит полноценную жизнь инвалидам, усилит способности человека и откроет путь освоения других планет — но поистине массовой она станет, вероятно, совсем по иным причинам.

Автор — Денис Тулинов