Интересно, что в период конца XIX -середины XX века актуальным понятием был т.н. «Затерянный мир» - т.е. некие неоткрытые еще территории, на которых могли существовать самые невозможные с т.з. обыденности вещи. (Как «сохранившиеся» до наших дней динозавры в одноименном романе Конан-Дойла.) Этот самый «мир» искали везде: и на Земле в «экзотических странах» - которые еще казались наполненными неразгаданными тайнами. И вне ее – скажем, в ближнем и дальнем космосе, освоение коего людьми данного времени мыслился, как «продолжение» освоения нашей планеты. Впрочем, особой территориальной привязанности поиска «затерянного мира» не было: скажем, в науке он проявлялся через непрерывное «движение» к познанию все более «экстремальных» с обычной точки зрения условий.
В том смысле, что с каждым годом объекты изучения становились все менее и менее привычными: физики от обычных масштабов переходили или к объектам космической величины, или, наоборот, заглублялись в микромир; биологи переходили от изучения «обычных» организмов к тончайшим внутриклеточным механизмам; геологи с легкостью начинали оперировать миллионными временными отрезками и тысячекилометровыми площадями… В общем, «затерянным миром» было все, что лежало за рамками обыденности – будь то обыденность «территориальная», «масштабная» или еще какая-то.
Однако со временем ситуация изменилась – в том смысле, что с определенного времени эта самая «необыденность» потеряла свою привлекательность, перестала манить людей. Вместо этого расцветало обратное: необычайный культ «обыденности», быта – до того занимавшего совершенно логичное место «обеспечения комфорта», должного подготавливать людей к достижению высоких целей. В результате же свершившейся метаморфозы указанный быт вдруг оказался вознесенным на самые вершины бытия, сам став единственно возможной жизненной целью. (Кстати, при этом чуть ли не полностью утеряв свою прежнюю функцию создания комфортной жизни – в том смысле, что «понты» стали важнее комфорта.) Когда это произошло и почему – вопрос, разумеется, очень серьезный, но тут затрагиваться не будет. (Тем более, что в данном блоге указанный вопрос разбирался неоднократно, и будет разбираться еще не один раз.) Поэтому можно указать только, что с этого момента «нового пришествия обыденности» место «затерянного мира» занял «мир утерянный». Т.е., области, оставленные человеком после «смены парадигмы прогресса», связанного с указанным изменением.
* * *
Первым из таких мест, разумеется, стал Космос – а точнее, ближайшее к нам небесное тело, т.е., Луна.( Collapse )
Которая из достижимого человеком места – коим она выступала в конце 1960-начале 1970 годов – вновь превратилась в некую «потустороннюю реальность». Достичь которую и вернуться обратно не проще, нежели живым совершить путешествие в Страну Мертвых с последующим возвращением. (Наверное, тут не надо давать ссылки на многочисленных «лунных диссидентов», кои написали уже терабайты текста, посвященного тому, почему на Луну лететь нельзя. Причем, если еще недавно писалось о том, что нельзя было лететь американцам на «Аполлонах», то сейчас уже встречаются утверждения, что достичь нашего спутника человеку невозможно вообще.) Разумеется, писать про Марс и иные планеты на этом фоне уже излишне. Правда, исследования космоса продолжаются до сих пор – но «среднего человека» они практически не затрагивают. (В том смысле, что имеют значение на порядки меньшее, нежели имели в свое время.) Так что запуск спутников, наличие МКС и даже посылки межпланетных зондов ситуацию не меняет.
Впрочем, если бы «утерянные миры» заканчивались только Космосом, то это было бы еще терпимо. Это еще можно было бы объяснять «экономическими причинами» - ну, дескать, лунная (да и вообще, космическая) программа стоит огромных денег, которые можно потратить… Ну, мало ли на что потратить – скажем, на новые яхты, личные самолеты и дворцы для «лучших людей». Однако как объяснить то, что подобная участь ждала и другие, гораздо более «дешевые» проекты. Взять, например, идею освоения Мирового океана. На самом деле, в «образе будущего» периода расцвета человечества она находилась где-то рядом с освоением Космоса. (Скажем, в эталонном «мире Полудня» эта тема неоднократно упоминается.) Тогда планировалось, что вместо текущего архаичного использование морских ресурсов –вроде рыболовства или охоты на морского зверя – главным в данном вопросе станет переход к полноценному хозяйствованию. То есть – к выращиванию наиболее ценных видов водных животных и растений на особых фермах. (В «Полудне», например, упоминаются стада китов.)
Причем – так же, как и с космическими технологиями – речь тогда шла о вполне осуществимых проектах, первые шаги которых уже делались. Впрочем, одной аквакультурой дело не ограничивалось – скажем, предполагалась полноценная добыча полезных ископаемых на океанском дне. Кстати, забавно: речь тогда шла не о нефти и газе – кои мыслились уже уходящими в прошлое на фоне атомного расцвета (и предполагаемого освоения термоядерной энергии) – а о редкоземельных металлах и т.п. вещах. Подобные идеи приводили к созданию концепций целых подводных поселений – с собственными электростанциями, множеством зданий и т.д. Разумеется, в реальности все это так и осталось мечтой. В том смысле, что единственное, что удалось вывести на уровень «промышленного использования» – так это шельфовую добычу нефти и газа. (Кстати, технология эта известная еще с начала XX века.) В остальном же современное использование Мирового океана не сильно отличается от того, что было известно в глубокой древности – все та же ловля рыбы и диких морских животных, единственное, что ставшая глубоко хищнической. (Ведущая к сокращению охотничьей базы.)
* * *
Впрочем, нет – есть еще одна «чисто современная» особенность «морепользования», а именно – превращение океанской поверхности во «всемирную помойку». Хотя выделять как-то именно ее в подобном случае нет смысла – количество помоек и свалок и на суше действительно растет с астрономической скоростью. (Несмотря на все призывы бороться с данным явлением.) Что неудивительно – поскольку «утерянный мир» захватывает и сухопутные территории. В том смысле, что чем дальше, тем сильнее последние вне «зоны внимания» человека. Разумеется, они в большинстве своем доступны физически – но неинтересны, как и все, находящееся за пределами отдельных «окультуренных кварталов». В наивысшей степени это можно увидеть в пресловутом «анн инклюсиве» - идеале современного обитателя, отдельно взятом Рае за высоким забором, после которого быть все, что угодно. И пресловутые помойки, и выжженная солнцем пустыня, и жалкие лачуги местных обитателей. В любом случае, обитателя этого самого «анн инклюсива» все это не волнует: он платил за место в отеле, и только это самое место для него является важным.
Разумеется, примерно то же самое – ну, пускай в несколько менее выраженной форме – можно сказать и про современное человечество в целом. Где давно уж принято разделять мир на некую ухоженную территорию – в некоторых случаях, занимающую целые страны, но все равно, ничтожную по общей площади – и «все остальное», куда с радостью можно «сваливать энтропию», возникающую при существовании этой территории. (Как, например, можно радоваться «зеленой энергии», получаемой от солнечных батарей – и не задумываться, сколько нужно «незеленой энергии», а так же различных грязных химических процессов для того, чтобы эту батарею и аккумуляторы к ней произвести. А что тут думать: «экология» - это тут, а производство – это «там».)
Можно сказать, что никакими большими проектами переустройства мира – вроде пресловутого «Сталинского плана преобразования природы» -человечество больше не интересуется. Природа стала для него неким «черным ящиком» - который можно использовать, но нет смысла изменять. (Разумеется, тут можно сказать, что «зато мы научились создавать ГМО». Однако, если честно, то нынешнее ГМО – это в чистом виде забивание гвоздей микроскопом. Поскольку единственной задачей, которую оно – в массовом порядке – решает, является обеспечение прибыли корпорации Monsanto Company.) Во всем остальном же царит известное отношение пренебрежения ко всему, что хоть как-то выходит за пределы привычного круга вещей. За исключением медийного пространства, конечно же – где создается эпическая картина «всемогущества человечества». (В том смысле, что там активно осваиваются космические пространства – начиная с проектов заселения Марса (правда, за пределы медиа не выходящих) и заканчивая «борьбой за превращение Земли в зеленую планету».)
* * *
В общем, можно сказать, что если для «человека 1950 годов» актуальным был весь известный и неизвестный мир – с обязательным превращением неизвестного в известное и окультуренное – то наш современник, напротив, старается от этого мира избавиться. Отгородиться в своем отдельном «коконе» виртуальной реальности и небольшого «обустроенного пространства». (Идеал коего – «all inclusive» с мощной компьютерной игровой системой.) Впрочем, было бы смешно думать, что связано это с каким-то «ухудшением человека» или кардинальном его отличии от своих «великих предков» - разумеется, нет. Дело, разумеется, в другом – в том, что данное изменение прекрасно показывает, как может ударить по человеку такое, казалось бы, несущественное явление, как отчуждение.
Поскольку именно оно, в конечном итоге, и стало причиной упомянутой «потери мира». Но, разумеется, об этом надо говорить отдельно…
Накануне коронации молодому королю приснился необычный сон. Он увидел нищих и голодных детей, которые ткали королевское одеяние для предстоящих торжеств. Затем увидел, как гибнут ныряльщики, добывая на морском дне жемчужины для его скипетра. Увидел, как умирают от тропической лихорадки невольники, разыскивая для его короны рубины.
На следующий день король пришел на коронацию в нищенском рубище: он больше не хотел прикасаться к вещам, добытым такой страшной ценой.
В отличие от короля из этой сказки Оскара Уайльда, наш современник редко думает о цене. Пользуясь центральным отоплением, он не вспоминает о тех, кто для этого ежедневно дышит угольной пылью или прокладывает трубы через вечную мерзлоту. Покупая элитные сигареты, он ничего не знает о детях, работающих на табачных плантациях Индонезии. Он не задумывается о том, что у продавца к концу рабочего дня могут болеть ноги, и сколько человек сегодня уже сорвали зло на девушке из службы поддержки мобильного оператора.
Увы, но наша цивилизация построена на страданиях — иногда явных, а иногда и скрыто клокочущих в ее глубинах. Сегодня мы попробуем разобраться, что является причиной страданий в современном обществе, и какую роль в этом играет рыночная экономика.
Что такое теория инферно?
О причинах страданий живых существ люди размышляли еще в глубокой древности. Эта тема всегда занимала одно из важнейших мест и в культуре, и в философии, и в религии (а особенно — в буддизме). Однако в XX веке, благодаря советскому писателю и ученому Ивану Ефремову, у людей появилась возможность взглянуть на нее с точки зрения современной науки.
В 1970 году в СССР впервые был опубликован его философский роман «Час быка», в котором писатель изложил свои взгляды на проблемы человечества.
“Час быка” — самое первое издание
Книга получилась острой и неоднозначной. Достаточно сказать, что в ней Ефремов критикует не только капитализм (что было вполне понятно и ожидаемо), но и указывает на недостатки современных ему социалистических систем. Из-за этого роман вскоре попал под цензуру и в нашей стране долгое время, к сожалению, не переиздавался.
Одной из ключевых идей книги стала так называемая теория инферно, которая хорошо объясняла процессы, происходящие как в природе, так и в человеческом обществе.
По мнению Ефремова, корнем всех проблем является развитие, построенное на случайных изменениях с последующим отбором лучших и отбраковкой худших результатов. Например, по такому принципу происходит биологическая эволюция, в основе которой лежат случайные изменения (мутации) и естественный отбор.
Как это работает и почему это плохо? Воспользуемся любимой аналогией креационистов и представим, что мы решили собрать табуретку. Но вместо того, чтобы обдумать требуемый результат и запланировать работу, мы начали применять эволюционные методы. То есть, мы сколотили как попало сразу 1000 табуреток, выбрали из них только одну, самую лучшую, а все остальные выбросили за ненадобностью.
Глупо? Нерационально? Но именно так все и происходит в природе. Из множества случайных мутаций эволюция отбирает лишь самые удачные варианты, а животные с неудачным генетическим набором, рано или поздно, просто уничтожаются.
Инферно — это страдания, порожденные таким способом развития. Само слово «инферно» у древних римлян означало «ад», что очень точно отражает суть этого явления.
Вот несколько примеров инферно из разных эпох:
Пример 1. С появлением на Земле кислородной атмосферы, бактериям-археям пришлось спешно приспосабливаться к новым условиям, поскольку кислород был для них ядовит.
По одной из гипотез, некоторые археи в процессе эволюции превратились в клеточные ядра. Сегодня они защищают наши ДНК от случайных изменений, и при этом сами надежно защищены от взаимодействия с опасной для них атмосферой.
Другие археи со временем тоже сумели найти такие экологические ниши, где у них нет контакта с кислородом. Однако несчетное количество архей и им подобных бактерий просто погибло, став жертвой естественного отбора. Им не повезло: они так и не сумели приспособиться к смертельному для них газу.
Пример 2. Эволюционное дерево человека насчитывает множество тупиковых ветвей, начиная с массивных австралопитеков и заканчивая неандертальцами. Это были отнюдь не бессловесные животные, а полуразумные и даже разумные существа. Но все они были уничтожены естественным отбором во имя процветания победителей — кроманьонцев, то есть современных людей.
Пример 3. Инферно возникает и в результате социокультурной эволюции. Например, на заре человеческой истории некоторые племена научились вместо примитивных каменных скребков делать полноценные каменные орудия — копья и топоры.
Это хорошо? Для изобретательных племен — безусловно. Но остальные племена, которые не овладели этой технологией, со временем были вытеснены победителями на «голодные земли» или просто истреблены.
Подобные примеры можно приводить бесконечно. В природе каждое эволюционное изменение и каждый переход на новую ступень сопровождается выбросом инферно. Иногда инферно охватывает всю планету: вспомним, например, массовые вымирания, которые неоднократно случались в истории Земли.
Иными словами, страдания — это плата проигравших за поражение в эволюционной гонке.
Но это еще не все. Легко заметить, что чем более развито существо (с человеческой точки зрения), тем больше инферно оно получает. Ведь успешное выживание в этом мире требует развитых чувств, позволяющих более точно реагировать на изменения окружающей среды.
Однако развитые чувства лишь увеличивают страдания. Например, организмы из РНК-мира просто прекращали существование: даже живыми их можно было назвать только с очень большой натяжкой. А вот рыба, у которой есть нервная система, не просто погибает, но и испытывает при этом боль.
Исходя из этого, больше всего инферно выпало на долю человека. Он получает его сразу из трех источников:
Как и любое другое живое существо, он способен страдать физически. Человек испытывает боль, голод, жажду и усталость, он подвержен болезням и смерти, он ощущает дискомфорт от холода, жары и других видов неблагоприятной для него среды.
Как носитель разума человек испытывает моральные страдания. Он способен чувствовать боль от своего низкого социального статуса, от осознания своей нереализованности, от неразделенной любви, от несправедливости этого мира и так далее.
Как часть общества, он получает инферно и от социокультурной эволюции. Войны, экономические кризисы, религиозные и политические конфликты, противостояние идеологий — все это неизменно увеличивает количество людских страданий.
Даже индивидуальное развитие человека является для него источником инферно. Ведь свой жизненный опыт мы обычно получаем путем наступания на бесчисленные грабли.
Например, младенец должен много раз упасть, чтобы научится ходить. Затем ему предстоит неоднократно стоять в углу, получать ремня, расстраиваться, обижаться, плакать и т. д., до тех пор, пока он не научится выстраивать отношения с окружающими его людьми. А взрослому человеку придется пару раз вложить деньги в МММ или «проголосовать сердцем», чтобы получить опыт и больше не попадаться на уловки мошенников.
По таким же граблям идет и вся наша цивилизация. Она развивается по тем инфернальным правилам, какие действуют в дикой природе: случайные изменения, отбор лучших результатов и отбраковка худших.
А это значит, что за каждой великой империей стоят десятки завоеванных народов и миллионы разбитых судеб. За каждым преуспевающим классом — бессчетное число угнетенных. За каждой успешной религией — страдания мучеников за веру или страдания сожженных еретиков.
Что же касается современного мира, то сегодня одним из самых мощных источников инферно для человека стала рыночная экономика, основанная на все том же естественном отборе.
Безусловно, капитализм — это очень сложное и многогранное явление. В нем тесно переплелись и человеческий труд, и потоки материальных ценностей, и психология, и социология, и геополитика, и черт знает что еще. Однако за бесчисленными экономическими теориями неизменно маячит все тот же древний алгоритм: шаги наугад, награда для победителей и эшафот для побежденных.
Этот жестокий, нерациональный и расточительный способ развития сегодня называют «невидимой рукой рынка». Для капиталистов и экономистов-рыночников — это великое божество, податель всех земных благ и единственный праведный судья, стоящий выше государственных законов и человеческой морали. А для всех остальных — это лишь еще один постоянный источник страданий на Земле.
Проблема осложняется тем, что социальный строй, построенный на угнетении и эксплуатации, пускает свои метастазы во все сферы человеческой жизни, отравляя даже самые благие начинания. Он вмешивается во все: в культуру, в науку, в работу социальных институтов и даже в отношения между мужчиной и женщиной. У того же Ефремова этот эффект называется «стрелой Аримана», в честь зороастрийского прародителя всех демонов.
Иными словами, «божественная» невидимая рука способна вырабатывать инферно десятками способов. Мы рассмотрим лишь те из них, которые имеют прямое отношение к экономике и сегодня подаются современными экономистами-рыночниками как великое благо.
Инферно и конкуренция
Экономисты-рыночники утверждают, что конкуренция приносит обществу безусловную пользу. По их словам, в рыночной борьбе неизбежно будет побеждать тот, кто лучше удовлетворяет потребности покупателей, предлагая им самый качественный или самый доступный товар. А чтобы этого добиться, капиталист должен постоянно внедрять новые технологии, тем самым двигая прогресс вперед.
У этого чудесного механизма есть множество проблем, о которых мы уже писали в прошлых статьях. Вспомним, что свободный рынок не гарантирует ни качества, ни технического прогресса, что потребительским спросом можно легко манипулировать, и что удовлетворение некоторых потребностей не приносит обществу ничего, кроме вреда.
На самом деле, в борьбе за место на рынке побеждает только тот, кто умеет получать максимальную прибыль. А всякая абстрактная «польза для общества» — это лишь побочный и вовсе не обязательный эффект от постоянной погони капиталиста за барышом.
Однако даже если не обращать внимания на все эти «глюки» в работе невидимой руки, мы никуда не спрячемся от ее инфернальной сущности. Ведь рядом с каждым победителем неизбежно будут появляться те, кто потерпел поражение в конкурентной борьбе.
Предприниматель или компания сегодня могут проиграть по множеству причин:
Не угадали потребности покупателей;
Не уловили тренд;
Не смогли создать или купить нужную технологию;
Или наоборот: слишком опередили свое время;
Не научились манипулировать спросом;
Не догадались перенести производство в страны третьего мира;
Не хватило хитрости обойти законодательные запреты и т. д.
Неважно, справедливым было их поражение или нет, но все они будут выброшены с рынка.
Рынок не умеет по-другому. Здесь никто не поможет неудачникам встать на ноги и не подскажет им, как усовершенствовать производство. Никто не будет дожидаться, пока они чему-то научатся или что-то исправят. Разум невидимой руки — это разум одноклеточного. Она оперирует лишь двумя понятиями: «получил прибыль» и «не получил прибыль». Судьба проигравших его не волнует.
Если вы помните, в 90-е годы по всему миру встречались «закутки» с легко узнаваемой желтой вывеской. Это были центры «Кодак», где можно было купить пленку, затем ее проявить и напечатать фотографии. Компания процветала, а ее бизнес-модель в то время казалась беспроигрышной.
Но «Кодак» совершила роковой просчет. Компания не заметила наступления эпохи цифровых фотоаппаратов и не успела перестроиться на новый лад. В результате тысячи отделений по всему миру были закрыты, их сотрудники уволены, а оборудование на миллионы долларов отправилось в утиль. «Кодак» чудом выжила, но от ее былого величия не осталось и следа.
Точно так же когда-то рухнули и другие компании: создатели дирижаблей и паровозов, производители печатных машинок и кассетных магнитофонов и т. д. Количество «неудачников», канувших в Лету, сегодня измеряется миллионами.
Часто рыночная отбраковка носит глобальный характер, уничтожая сразу целые города. Так, например, произошло в свое время с американским городом Детройтом.
В первой половине XX века это был один из самых передовых городов США. Он славился на весь мир своей автомобильной промышленностью, а сами американцы называли его «промышленным сердцем Америки».
Но процветание было недолгим. В 1958 году разорился легендарный «Паккард». Затем последовал топливный кризис, а потом начались проблемы у «большой автомобильной тройки» — GM, Ford и Chrysler. В результате за короткий срок на улице оказались сразу 250 тысяч рабочих.
Корпуса заводов “Паккард” в Детройте
В настоящий момент Детройт — это тысячи заброшенных домов и предприятий. Здесь царит тотальная безработица, а уровень преступности бьет все рекорды (к примеру, Детройт лидирует в США по количеству убийств). Какое-то оживление здесь можно наблюдать лишь в очередях за бесплатными обедами.
Впрочем, таких «детройтов» очень много и в современной России.
Например, поселок, из которого родом моя семья, в советское время тоже славился развитой промышленностью. Здесь работал крупный известковый завод, завод по производству строительных блоков, фабрика по переработке льна и множество других предприятий. Но все они «не вписались в рынок» и превратились в руины, а промышленный поселок стал очередным нищим российским селом с «чистой экологией».
Конечно, тут можно посетовать на злую волю отдельных личностей, на неблагоприятное стечение обстоятельств, на судьбу или какую-нибудь карму. Но в том-то и дело, что сама логика свободного рынка постоянно требует таких жертв.
Даже в относительно благополучных США, где действует множество программ помощи бизнесу, выживаемость малых предприятий следующая:
Первый год — 85%
Второй год — 70%
Третий год — 62% и т. д.
В некоторых областях американской экономики конкуренция более суровая. Например, 6 из 10 ресторанов в США закрываются в первые три года.
Что же касается других стран, то там ситуация еще хуже. Например, в России за 2017 год обанкротились 13 557 компаний, и это лишь те, кто довел ситуацию до процедуры банкротства. В целом же за 2017 год в России прекратили свою деятельность более 600 тысяч (!) коммерческих организаций.
Непрерывное «пожирание собственных детей» является неотъемлемым атрибутом капитализма с момента его зарождения. Коммерческий успех победителей и прогресс, неизбежно соседствуют с уничтожением проигравших и регрессом:
— Если где-то на рыночном небосклоне зажглась новая звезда, значит где-то погасли старые.
— Если где-то созданы новые рабочие места, значит где-то люди будут скитаться по городу в поисках работы.
— Если где-то выросли современные новостройки, значит где-то появились заброшенные поселки и города.
Способствует ли конкуренция развитию? Конечно же способствует: ведь развитие появляется везде, где есть изменчивость и естественный отбор.
Вот только цена такого развития зачастую слишком уж высока. Это миллионы уволенных и сокращенных сотрудников, выброшенные на ветер огромные материальные ресурсы и миллиарды человеко-лет, потраченных непонятно на что. А потому вместо тотального «всеобщего блага», мы наблюдаем вокруг все то же безумное инферно, с постоянным умножением людских страданий.
Инферно и труд
Механизмы свободного рынка работают за счет бесчисленных «винтиков» и «шестеренок», то есть людей, которые своим трудом двигают экономику вперед. А к таковым относится все взрослое население планеты, за вычетом крупной буржуазии, банкиров и различных рантье.
Экономисты-рыночники утверждают, что благодаря невидимой руке, все «винтики» непременно должны оказаться на своем месте:
«Если у человека имеется какой-нибудь талант, то именно в этой области он и будет востребован больше всего. Следовательно, он, рано или поздно, займется любимым делом, сможет себя реализовать и начнет при этом неплохо зарабатывать. А поскольку у него к этому занятию есть способности, то он принесет обществу максимальную пользу».
Чувствуете в этой логике какой-то подвох?
На самом деле рыночные механизмы тупы и бездушны. Им плевать на потребности человека в самореализации и на его индивидуальность, плевать на «всеобщее благо» и уж тем более на какое-то абстрактное «личное счастье».
Их единственная цель — это вогнать винтик в нужное место и не более того. А если винтик по каким-то причинам не влезает куда надо, рынок начинает тупо хреначить по нему кувалдой. И будет хреначить до тех пор, пока винтик не деформируется и не войдет в нужное отверстие.
В 20 с чем-то лет я уволился с госпредприятия и внезапно оказался в самом эпицентре молодого российского капитализма — в торговле. Многое оказалось в диковинку: и изуверские условия труда, и штрафы, и ненормированный рабочий день, и черные зарплаты, и откаты, и все остальные атрибуты отечественного рынка.
Но больше всего меня в этой системе поразили люди. Передо мной предстала такая галерея портретов, что Горький со своим «На дне» показался мне пресным и оторванным от реальности. За годы работы только среди грузчиков мне встретились:
Музыкант-саксофонист и музыкант-пианист;
Учитель истории и учитель географии;
Четыре офицера из разных родов войск (от подводников до ракетчиков);
Инженер-электронщик и бывший инженер авиазавода;
Выпускник философского факультета;
Дизайнер интерьера (и чем ты, парень, думал, выбрав такую профессию?)
Трое выпускников института физической культуры, то есть профессиональные спортсмены.
Что же касается представителей менее экзотических профессий (каменщиков, слесарей, машинистов, проводников, пожарников и т. п.), то их число среди грузчиков исчислялось десятками, если не сотнями.
Также в своей жизни я встречал художника-бухгалтера, скульптора-дворника, гитариста-дальнобойщика (виртуозно владеющего двуручным тэппингом), программиста-кладовщика, композитора-сисадмина и даже писательницу-посудомойку. Но полагаю, что вы и сами можете привести сотни таких примеров.
Обычно в таких случаях учителя «успешного успеха» и их поклонники начинают говорить, что эти люди сами во всем виноваты. Мол, нужно не бояться идти за мечтой, не бояться много вкалывать и рисковать. При этом они любят ссылаться на некоторых «добившихся»: школьного учителя Стивена Кинга, режиссера Роберта Родригеса (он собрал деньги на первый фильм, позволив ставить на себе медицинские опыты), писательницу Джоан Роулинг и т. д.
Разумеется, все в наших руках. Проблема лишь в том, что такой «прорыв к мечте» изначально не предусмотрен механизмами рынка. Человеку здесь приходится идти против системы, а это часто требует больше времени и сил, чем у него есть. И редкие исключения, вроде того же Стивена Кинга, лишь подтверждают принципы инферно: успех одних — это всегда страдания других.
По данным Росстата, почти 60% жителей России работают не по специальности, а каждый пятый сотрудник ежегодно меняет работу. Что же касается, удовольствия от такой работы, то 75% россиян заявили, что регулярно или постоянно испытывают на работе стрессы и нервное напряжение.
Иными словами, большинство людей просто вкалывают, чтобы выжить. Они бы и рады заниматься любимым делом, но инфернальная невидимая рука лишила их выбора и принесла в жертву прибыли.
Инферно и накопление капитала
Наша цивилизация — это не только то, что мы делаем сегодня, но и те богатства, которые люди накапливали тысячелетиями. Те, кто жили до нас, вырубали непроходимые леса, осушали болота, превращали пустыни в сельскохозяйственные земли и тем самым создавали условия для нашего сегодняшнего развития.
И речь не обязательно идет о древнем мире или Средневековье. К примеру, в современной России жилой фонд и инфраструктура (дороги, мосты, линии электропередач) большей частью создавались еще в советские времена, но продолжают служить нам до сих пор.
И это очень удобно. Новому поколению не нужно начинать все с нуля. Ему достаточно лишь сохранять и преумножать полученное от предков богатство, а потом, в свою очередь, передать его своим потомкам.
Это же касается и нематериальных благ. Наши современники по-прежнему могут восхищаться произведениями искусства, которые создавались сотни и тысячи лет назад. Сегодня мы читаем Вергилия и Гомера, экранизируем Шекспира, любуемся росписью Сикстинской капеллы и делаем металл-каверы на произведения Баха.
Даже наша наука базируется на тех знаниях, которые по крупицам собирались в течение всей человеческой истории. Если бы первобытные люди не начали экспериментировать с лечебными травами, то сегодня, возможно, не было бы компьютерной томографии. А если бы Ньютон не поставил свои опыты с призмой, то не появился бы и современный спектральный анализ.
Однако за все это богатое наследие была уплачена очень высокая цена. Позволю себе процитировать кусочек из книги Кропоткина «Хлеб и воля»:
Всякий клочок земли, который мы обрабатываем в Европе, орошен потом многих поколений, каждая дорога имеет свою длинную историю барщинного труда, непосильной работы, народных страданий. Каждая верста железной дороги, каждый аршин туннеля получил свою долю человеческой крови.
На стенах шахт мы еще видим свежие следы ударов заступа в окружающие каменные глыбы, а подземные галереи могли бы быть отмечены от одного столба до другого могилами углекопов, погибших в расцвете своих сил от взрывов рудничного газа, обвалов и наводнений; и мы знаем, скольких слез, лишений и всяких страданий стоила каждая из этих могил семье, жившей на скудный заработок своего кормильца.
И это верно: наша цивилизация действительно построена на костях и страданиях. Приведу несколько конкретных примеров.
Пример 1. Наши и зарубежные туристы восхищаются величием главного храма Санкт-Петербурга — Исаакиевского собора. Однако не все знают, что только при золочении его куполов погибло 60 строителей. Дело в том, что в те годы позолота наносилась методом «огневого золочения», то есть выпариванием ртути из амальгамы, и отравление мастеров парами ртути было обычным делом.
Внутри купола Исаакиевского собора
Пример 2. Одним из самых грандиозных проектов конца XIX века стал Панамский канал, которым человечество активно пользуется до сих пор. Во время его строительства (1880-1914) было официально зарегистрировано 30 609 смертей: большинство рабочих умерли от лихорадки.
Пример 3. Богатства современных «цивилизованных» государств тоже оплачены человеческими жизнями. И большей частью — это жизни обитателей колоний, которые нынешние «носители демократии» когда-то беспощадно эксплуатировали. Не будем трогать совсем уж матерых хищников (вроде США и Великобритании), а рассмотрим такую крошечную и неприметную европейскую страну, как Бельгия.
В конце XIX века Бельгия получила во владение богатую африканскую страну Конго, и в последующие годы старательно выкачивала из нее ресурсы. Главный интерес для бельгийцев представляла добыча каучука, приносившая в те годы колоссальную прибыль.
Добычей каучука занималось местное население, которое бельгийцы «мотивировали» по всем канонам тогдашнего капитализма и расовой теории. Например, чтобы повысить производительность труда у работников, плантаторы брали в заложники их семьи. А за невыполнение нормы, рабочим просто отрезали руки:
В результате за годы бельгийской колонизации (1885 — 1905 год) население Конго сократилось с 25 до 15 миллионов человек. И когда наши путешественники пишут восхищенные отзывы о соборе Нотр-Дам в Турне или о живописных видах Зерновой улицы, мне сразу вспоминаются те, кто своими жизнями оплатил все это туристическое великолепие.
Вы, наверное, уже почувствовали, что во всех приведенных выше примерах незримо присутствует все то же древнее инферно, пожирающее человеческие жизни и умножающее страдания. Однако его происхождение становится понятно не сразу.
Все дело в том, что здесь вступает в игру еще один элемент свободного рынка — частная собственность.
Да, все эти блага, добытые ценой неимоверного труда и человеческих жизней, принадлежали и продолжают принадлежать небольшой кучке избранных. Политая кровью и потом земля, стоящие на человеческих костях сооружения, уникальные произведения искусства и даже знания, основанные на тысячелетнем опыте, — все это является сегодня чьей-то частной собственностью.
Единицы владеют всем этим и получают прибыль, тогда как все остальное человечество по-прежнему продолжает ложиться костями в фундамент общественного благополучия. И это соответствует главному принципу инферно: успех победителей всегда достигается за счет страдания проигравших.
Выход из инферно
Некоторые уверены, что прогресс постепенно избавит людей от страданий. Мол, по мере развития технологий жизнь станет комфортнее, болезни и беды начнут отступать, а всяких приятных вещей будет становиться все больше и больше. А это значит, что нам нужно просто набраться терпения и подождать: страдания в этом мире сами собой пойдут на убыль.
На самом деле, поток инферно никогда не иссякнет сам по себе. Ибо прогресс в капиталистическом мире, тот самый, который якобы должен избавить людей от страданий, и является его главным источником. Он обеспечивается непрерывной отбраковкой и «уничтожением» неудачников, во имя процветания победителей. И если подобное развитие где-то и уменьшает количество страданий (такое бывает, да), то оно тут же где-то порождает новые проблемы.
Единственный выход из инферно — это полный отказ от развития за счет естественного отбора и замена его сознательным развитием. Страдания в обществе пойдут на убыль лишь тогда, когда человечество избавится от рыночной борьбы и постоянной борьбы за власть, когда оно отвергнет все виды угнетения и извлечет из себя все «стрелы Аримана».
Нам есть, чем заменить всю эту дрянь. Человечество и без всякой «невидимой руки» прекрасно знает, какие у него потребности и в какую сторону должна двигаться цивилизация.
Мы знаем:
Что нам нужно больше полезных и вкусных продуктов, одежда на любой вкус, комфортные дома и хорошие бытовые условия.
Что наша техника должна с каждым годом становиться все производительней, универсальней, компактней, экономичней и т. д.
Что наши города должны стать экологически чистыми, красивыми и удобными для проживания.
Что человечеству нужно избавляться от тяжелой и отупляющей работы, заменяя ее творческим трудом, приносящим радость.
Что люди должны стать здоровыми, развиваться духовно и интеллектуально.
Что вместо конкуренции и войны за место под солнцем, мы можем сотрудничать и добиваться гораздо большего.
Что жизнь человека на Земле должна стать безопасной и счастливой.
Мы все это отлично знаем. И лишь многовековое промывание мозгов классами угнетателей мешает человечеству себе в этом признаться.
«Наши левые оппоненты полагают пролетария сферическим Маугли, воспитанным офисными приложениями или отбойным молотком. В то время как пролетарий — это не только приложение к молотку и экселу, имеющее лишь классовый интерес. Пролетарий — полноценная личность, результат работы всей национальной культуры, вырабатываемой его народом в течение всей истории. Это плод трудов огромного народа на протяжении тысячи лет.»
Несмотря на то, что в этот раз я прочитал эту мысль в конкретном месте, сие не так важно. Я постоянно её читаю — и в статьях, и в комментах, и даже в разговорах: каждому человеку много всего дала та страна, где он вырос. Она его сформировала, обучила, воспитала, всё такое.
И это действительно так. Правда, тот город, где вырос человек, дал ему ещё больше. И особенно много ему дало население его родной квартиры.
С другой стороны, окружающая его страну планета тоже не оставалась в стороне. Причём настолько сильно, что у меня нет уверенности в большем вкладе именно страны. Не, ну серьёзно, это ведь не у нас в стране изобрели антибиотики, бензиновый двигатель, электростанции, самолёты, компьютеры, интернет, сельское хозяйство, водопровод и множество других вещей, без которых жизнь каждого из нас была бы гораздо более тяжёлой и печальной.
Да, сограждане в своё время тоже неплохо вложились в научно-технический прогресс, но явно не они одни. И не они больше всех. При этом почему-то в сей длинной цепочке концентрических кругов близости предлагается остановиться не на микрорайоне или планете, а именно на стране. Поскольку именно она, видимо, обладает каким-то особым свойством на фоне всех остальных.
Вроде как она задала некий «культурный фон», который как раз и был «особым» и ни на что не похожим. И именно благодаря её, этой страны, национальной культуре человек стал тем, кто он есть. Вот да, не культуре вообще, а именно национальной культуре.
По этому поводу мне вспоминается моё детство, наполненное объектами нашей национальной культуры, оказавшими на меня столь сильное влияние.
Одной из книг, которые я особенно яростно перечитывал, был сборник из трёх сказок. Я читал эту книгу так много раз, что у неё развалился твёрдый переплёт. Я брал её с собой в поездки, я брал её с собой на дачу, она постоянно лежала у меня на тумбочке, в общем, явно эта книга оказывала на меня влияние.
В книге была сказка русского народного писателя про мальчика с русским народным именем Швед Шведов и его русского народного друга Карлсона. Кроме того, во второй сказке — тоже русского народного писателя — рассказывалось о приключениях русского народного медведя Винни Пуха. Третья сказка повествовала про русского народного Маугли, которого, внезапно, упомянул даже сам автор вышеприведённой цитаты о национальной культуре, видимо, тем самым тонко намекая на вклад именно Родного Отечества в его, автора, мировоззрение. Вклад, несравнимый со вкладом всего остального мира.
В других книгах, которые я тогда читал, тоже действовали сплошняком русские народные герои. Например, была книжка про русского народного итальянца Чиполино. Или, скажем, про русского народного итальянца Буратино.
Про последнего, впрочем, написал действительно русский писатель — позаимствовав для этого некоторые отдельные идеи у итальянца. Однако события этой книги всё равно явно происходили в Италии.
Путём аналогичного заимствования была создана ещё одна любимая мной серия книг: про русских народных девочек Элли и Энни, проживавших в Канзасе, и путешествовавших оттуда в скрытую русскими народными американскими горами Волшебную Страну.
Кроме книг, я ещё любил детские пластинки. Например, отличный психоделический мюзикл про Алису в Стране Чудес — тоже наверняка про нашу, отечественную девочку. И русскую народную сказку про Рикки-Тикки-Тави. И русскую народную сказку про Пеппи Длинный Чулок. И про русского парня Джельсомино, попавшего в Страну Лжецов.
Вообще, через раз, если не три раза из четырёх, даже если у книжки был русский автор, дело там происходило в какой-то иной стране, явно больше похожей на что-то западное, нежели на отечественное. Я уже не помню названий всех этих книг, но там постоянно фигурировали какие-то иные миры, столь не похожие на наш отечественный.
Из быстро приходящего на ум, в наших пенатах, разве что, тусил русский народный Гасан Абдурахман ибн Хаттаб. А так, ну сами посмотрите. Русская ли Красная Шапочка, распевающая про «если долго-долго»? Русские ли Кай и Герда? Русские ли Том Сойер и Гекльберри Финн? В России ли проживала Золушка? Дюймовочка? Нильс и егонные дикие гуси?
Конечно, я могу вспомнить ещё одного горячо любимого автора, у которого персонажи — русские. Кир Булычёв. Но вы знаете, его герои живут в том самом мире, где вообще без разницы, какая у вас национальность.
И, надо отметить, в этом была офигенная фишка. У моего тогдашнего Отечества были некоторые проблемы с английской рок-музыкой и американскими боевиками, оно временами вяло боролось с безродными космополитами и вяло пыталось внедрить русскую народную музыку в широкие массы, но вот что у него отлично получилось, так это сделать «наших» — международными.
Понимаете, в чём дело. Я отлично понимал, что Малыш и Пеппи — шведы, Том Сойер — американец, капитан Сорви-Голова — француз, а мумми-тролли — вообще мумми-тролли. Но меня это совершенно не парило. Они все были совершенно точно «нашими». Не в смысле национальной принадлежности, а в смысле восприятия моих с ними мысленных взаимоотношений. Это были правильные люди — даже тогда, когда они вообще не были людьми.
Где бы там ни происходили события — в Лондоне, Канзасе, Оранжевой республике или Волшебной Стране — я никогда не относился к этому, как «это не у нас, поэтому мне побоку». Это всё было в моём «у нас». Весь мир было «у нас». И даже больше, чем весь мир. Во всём мире и за его пределами хорошие люди пытались противодействовать плохому. Именно поэтому я читал Стругацких с ничуть не большим ощущением «это наши», чем Станислава Лема или Роберта Шекли. Именно поэтому я сопереживал героям Ремарка, Моэма, Стейнбека и Марка Твена ничуть не меньше, чем героям Кира Булычёва. Мне было всё равно, кто автор по национальности и по гражданству, если он писал хорошие книги или снимал хорошие фильмы. И не менее всё равно, кто по гражданству и национальности его герои.
Да, наверно я не хотел бы жить в Саудовской Аравии, Конго или в Камбодже. Но не потому, что «там не наши», а потому, что «там неправильно». Там хуже, чем в СССР, и, возможно, даже хуже, чем в современной России. Однако, например, во Франции, Вьетнаме или Новой Зеландии я бы с удовольствием прожил ещё несколько жизней. И, вообще говоря, жалею, что у меня нет возможности родиться, вырасти и в целом жить одновременно во многих странах мира. И даже во многих мирах.
Поэтому, сто пудов, если в чём-то видеть особую воспитательную роль Отечества, так это в формировании мысли, что какого-то особого Отечества у человека быть вообще не должно. Причём особой она была именно потому, что Советский Союз был в авангарде тех, кто активно внедрял эту мысль.
Да-да, тот самый «проклятый глобализм» имел в своём авангарде вот эту самую страну.
Благодаря стараниям которой четыре мушкетёра, Холмс и Ватсон, Дон Кихот, Паганель и Монтигомо Ястребиный Коготь были не какими-то непонятными иностранцами, а вполне своими чуваками.
Благодаря стараниям которой, несмотря на все тогдашние перегибы, ты, будучи технически русским, вполне можешь не любить балалайку, но любить волынку и электрогитару. Вполне можешь не обращать внимания: Рахманинов ли это или Бетховен, — при оценке музыкального произведения. Вполне можешь одинаково любить или не любить книги про Родиона Раскольникова и про Мери Поппинс. Вполне можешь смотреть советский или итальянский фильм про американских ковбоев, совершенно не удивляясь при этом: «почему это они снимают не про своё, отечественное, национальное?!».
Да вот поэтому: потому что твоим «культурным Отечеством» правда стал практически весь мир. И стал бы вообще весь, если бы некоторые страны не затрудняли доступ к созданным внутри них произведениям искусства, выдавая свою технологическую и социальную отсталость за «самобытность», «особый путь» и «сохранение собственной культуры».
Тем печальнее слышать призывы представителей стран из былого авангарда: срочно сплотиться в арьергард, самоизолироваться, восславить свою национальную идентичность и гражданство, насильственно ограничить доступный культурный спектр, выбирать «своих» не по положительным качествам, а по месту рождения, и ровно так же поступать с врагами.
Культурная самоизоляция и яростный фап на свою «национальную идентичность» и «отечественную культуру», друзья мои, это всегда удел деградирующих, а вовсе даже не развивающихся. Эндемики, как известно, водятся только на изолированных территориях, но они никогда не могут составить конкуренцию тем видам, которые развивались вне изоляции. Консервация никогда не приводит к росту силы — только к росту слабости.
Вы вполне можете любить балалайку и частушки — в этом нет никакой проблемы. Проблема начинается тогда, когда вы заверяете себя и окружающих, что вы все обязаны любить частушки и балалайку. И только их одних — поскольку любящий блюз или ирландские застольные песни однозначно продался «ненашим».
Ведь вы тем самым допускаете, что «ненаши» культуры вообще существуют, чем ограничиваете не только свой кругозор, но и свою способность влиять на всех людей планеты.
И одновременно с тем допускаете, что существуют «ненаши» по рождению (которым как раз и «продаются» любители «ненаших культур»), чем радикально сужаете круг своих возможных друзей, одновременно с тем без проблем впуская в круг своих друзей откровенных врагов, лишь тем близких к вам, что они тоже родились этнически русскими и с российским гражданством.
Впрочем, тут вместо «русских» или «российское» можно подставить абсолютно любую национальность и гражданство. Поскольку национализм самых разных степеней и культурный шовинизм — во истину интернациональные заболевания.
Как не удивительно, но изначально движение «MeToo» (по названию хештега #MeToo) казалось просто одним из забавных курьезов «в американском стиле». Ну, вроде того, что в инструкциях к микроволновым печам пишут о то, что не стоит сушить там домашних животных, а на этикетках с растворителями указывают, что не стоит использовать их в пищевых целях. Однако оказалось, что дело обстоит гораздо серьезнее. В том смысле, что данное «движение» стало вовсе не кратковременной кампанией по «ловле хайпа» - а оказалось довольно «живучим». И, более того, развивающимся – чем подтвердило тот факт, что речь идет о достаточно фундаментальном процессе. Причем, процессе имеющем крайне неожиданную – на первый взгляд – природу. Впрочем, пойдем по порядку.
И, прежде всего, скажем, что пресловутая «борьба с харрасментом» - явление далеко не новое. Поскольку даже пресловутая фраза «MeToo» была использована еще в 2006 году «в рамках проведения кампании «расширения возможностей через сочувствие» (англ. «empowerment through empathy») среди темнокожих женщин, которые испытали сексуальное насилие». (Взято из Вики.) Впрочем, и 2006 год был отнюдь не самым началом процесса, который зародился еще в конце предпоследнего десятилетия прошлого века. Именно тогда в США впервые начали говорить о «сексуальном харрасменте», как об общественно-значимом явлении. (Точнее сказать, о домогательствах, как таковых, вели речь и раньше – но конец 1980-начало 1990 годов стал временем, когда они впервые привели к массовому возбуждению судебных решений.)
Указанный момент – совпадающий с моментом крушения СССР – разумеется, намекает. Однако тут сразу стоит сказать, что изначально речь шла о довольно разумных на первый взгляд мерах. (Т.е., об исключении наиболее грубых «приставаний».) С этим мало кто мог поспорить – но тогда же стало ясно, что на этом процесс не остановится. Что, в частности, выразилось в ставшем уже тогда стало популярным «правиле» отказывать дамам в «формальных знаках внимания» — вроде открывания дверей и уступания места в транспорте. Дескать, это унижает женщин и дает основание считать из «объектом сексуального вожделения». (Кстати, этот факт сильно удивлял постсоветских граждан – поскольку они-то знали, как выглядит общество реального равноправия полов. Впрочем, поскольку последние тогда смотрели на Запад, как на вожделенный Рай, то указанный момент виделся им как некое «милое чудачество», небольшое пятнышко на белоснежных одеждах божества.)
* * *
Впрочем, на фоне идущего тогда экономического подъема данные изменения действительно казались мелочью – поэтому и США, и мир в целом, легко прошли первый этап развития идеи «харрасмента». Хотя, конечно, были и те, кому это не понравилось, но в условиях роста экономики и радужных надежд на то, что вот-вот, и будет открыта дверь в дивный новый мир «третьей волны» эти люди, относившиеся, в большинстве своем к «старой формации» оказались в меньшинстве. Наиболее активные же (и наиболее «громкие» в плане изъявления своих идей) члены общества – т.е., молодежь, восприняла указанные изменения скорее положительно. Тем более, что они хорошо перекликались с казавшимися тогда прогрессивными идеями толерантности и «феминизма». (Последний в скобках, поскольку к историческому движению борьбы за права женщин этот самый «феминизм» имел очень малое отношение. Почему – будет сказано ниже.) Тогда это казалось продолжением процесса «демократизации мира», идущего с начала века и давшего права большинству населения – тем более, что в указанное время никто даже не думал связывать данную «демократизацию» со сгинувшей в небытие Советской державой.
Поэтому последующие два десятилетия указанный тренд развивался по восходящей. «Права меньшинств» — женщин, представителей ЛГБТ, негров, латиноамериканцев и т.д. постоянно увеличивались, а права «белых гетеросексуальных мужчин» напротив, ограничивались. Американские левые – т.е., либералы, которые в указанной стране сохранили свою историческую коннотацию – были в восторге. (Еще бы – они получили возможность «реально влиять на ситуацию».) Ну, а правые вяло возмущались. Но именно вяло – поскольку те, кто из них обладал хоть какой-то способностью к анализу, прекрасно видели, что в реальности под указанным покрывалом «левых идей» в реальности идут исключительно правые преобразования. (А те, кто не обладал, привыкли следовать указаниям «обладающих».)
Именно поэтому все время «торжества толерантности» реальная заработная плата большинства населения США падала – а реальные доходы 1% наиболее богатых резко росли. До определенного времени это сглаживалось развитием системы кредитования, однако и последняя не могла расти бесконечно. Ну, а самое главное – пресловутый «дивный новый мир» оказался банальным «пузырем». И пузырем «биржевым»: скажем, вселяющая столь большие надежды «экономика доткомов» рухнула в марте 2000 года. То же самое случилось и с пришедшей ей на смену «экономики недвижимости», которая приказала долго жить в 2008 году. (Правда, до конца «спустить» цену на жилую и нежилую недвижимость тогда не дали, устроив форсированную финансовую «накачку» американской экономики.) Впоследствии была еще несколько «пузырей», включая до сих пор еще существующий «сланцевый пузырь», «зеленый пузырь» и т.д.
Впрочем, не менее важно было то, что даже в условиях «роста экономики» основные «события» практически всегда происходили исключительно на бирже. В реальной же производственной деятельности если что и шло – так это перевод предприятий из США и стран Европы в Китай и иные азиатские государства. Т.е., разрушение экономического базиса западного общества. Более того – даже те процессы, которые, как могло бы показаться, затрагивают «реальность», на самом деле виртуальны в гораздо большей степени. (Как сланцевая добыча нефти – которая так и не смогла достичь реальной рентабельности.) Поэтому до многих постепенно начало доходить, что их надежды на будущее тщетны – и вместо «дивного нового мира» жить предстоит в условиях непрерывно угрожающего кризиса. (Это в лучшем случае.)
* * *
Ну, а реальные достижения «толерантности» состоят только в том, что теперь невозможно становится «прямое указание» на имеющиеся в обществе проблемы. Скажем, на то, что среди цветного населения тех же Штатов имеется повышенный уровень преступности. (Точнее сказать – среди малообеспеченного цветного населения, погруженного в вечно депрессивное существование «плохих кварталов». Поскольку те негры, что смогли войти в «правящий класс» или его обслугу, живут превосходно – и ни в какую преступность не уходят.) Наверное, тут не надо говорить, почему это происходит – в том смысле, что в нашем общественном сознании торжество «генетических идей» еще не настолько полное, нежели в американском. И нам еще можно понять, почему негритянские подростки из бедных районов скорее будут торговать наркотиками, нежели займутся изучением высшей математики. (В том смысле, что связано это не с «неполноценностью черной расы», а с тем, что их родители не имеют постоянного дохода, необходимого для того, чтобы заниматься детьми.)
Поэтому просто укажем на то, что нынешняя «политика толерантности» в реальности оказывается ничем иным, как банальной цензурой, замаскированной под «красивые идеи». Равно как цензурой являются все эти «позитивные дискриминации» и прочие квоты для «представителей меньшинств» — ну, может быть, за исключением инвалидов. (Которые реально не имеют возможности достичь уровня «среднего человека».) Поскольку они банально означают, что определенные слои общества не имеют достаточной возможности к получению нужного уровня квалификации. Впрочем, нет – есть и еще одна важная особенность, которую выражает данное положение. А именно – уже указанное стремление западной экономики к «пузырям», к имитации деятельности вместо деятельности. В подобном случае замена «классного спеца» на одноногую черную лесбиянку действительно мало что меняет – по крайней мере, в общенациональном масштабе. Да, «спец» выполнит стоящую задачу на порядок быстрее – но эта быстрота давно не нужна: как уже говорилось не раз, все рынки давно уже разделены-переделены, и единственной возможностью занятия более высокого места на них сейчас выступает лишь наличие «административного ресурса».
* * *
Вот мы и подходим к основанию «проблемы толерантности» — которая состоит в том, что, по сути, за исключением вмешательства властей, ничто существующей западной экономике помочь уже не может. Поскольку последняя давно уже «выжрала» все ресурсы – рынки, дешевое сырье, качественную рабочую силу, новации – а производить новые оказывается неспособной. (Точнее – «не желающей», т.к., это снижает норму прибыли.) Однако поскольку за последние десятилетия количество произведенного ранее оказалось колоссальным, то оказывается, что некоторое время вполне можно жить, перераспределяя имеющееся. (Чем, собственно, западная экономика и занимается в последние два десятилетия.) В подобном состоянии «толерантность» оказывается ничем не хуже иного другого способа борьбы за «место у кормушки». Тем более, что, как уже говорилось, она «красиво выглядит» и позволяет маскировать реальные общественные проблемы.
В свою очередь, данная особенность ведет к ее развитию – все хотят быть «толерантнее», т.е., иметь административные преимущества. Поэтому нет ничего странного в том, что чем дальше – тем «жестче» становится «толерантное давление». Достигая своей высшей (на данный момент») формы в указанном вначале движении «МеТоо». (Т.е., в резком ужесточении определения пресловутого «харрасмента», перешедшего уже от происходящих событий к «подъему» каких-то древних случаев. )Поскольку на самом деле это есть ни что иное, как банальная борьба «за место под Солнцем». (Точнее, за место около «государственной сиськи».) Кстати, тот факт, что эта самая борьба оказалась в данном случае крайне актуальной в сфере шоу-бизнеса, прекрасно показывает, насколько данный «бизнес» перестал быть чисто бизнесом – войдя в уже указанную систему распределения имеющихся ресурсов. (Впрочем, тот факт, что Голливуд давно уже не является «частной лавочкой», а существует, будучи встроенным в огромную систему частно-государственных связей, известно уже давно.)
Ну и, разумеется, ничего конструктивного и прогрессивного это «движение» (равно, как иные «толерантные движения») не несет. Так что потуги «феминисток» объявить себя защитницами женщин так же относятся к последним, как потуги апологетов «зеленой экономики» к реальной защите окружающей среды. (Которые говорят: давайте произведем побольше электромобилей, не упоминая при этом, что для данного акта надо отправить на свалку бензиновые авто, а затем затратить немало энергии на новое производство.) И на самом деле имеют только одну цель: заставить людей отдать дополнительные деньги на «развитие экономики». (Не важно – свои или государственные.) Ну, «среднему человеку» после действий данных «защитников» (не важно, природы, женщин или негров) гарантировать можно только одно: станет еще хуже.
* * *
Ну, а с глобально-исторической точки зрения указанные действия оказываются ни чем иным, как выражением «сексуальной контрреволюции» — явления, связанного с уже не раз помянутой «советизацией мира», и в этом плане, безусловно, прогрессивного. Но, разумеется, об этом надо говорить уже отдельно…
Удивительно, но даже после существенного улучшения доступа к самым разнообразным источникам информации подавляющее большинство пользователей сети не утруждают себя хотя бы простейшим фактчекингом. Среди прочего, результатом элементарной лени становится бесконтрольное размножение якобы цитат великих учёных и мыслителей. Когда ими забиты всякие паблики — это ещё полбеды, плохо, когда ими начинают кидаться в ходе дискуссии.
Вот тут на днях в очередном обсуждении темы «ощелачивания» организма в меня кинули следующим:
Во-первых, наградили его вовсе не за открытие рака, хотя именно на опухолевых клетках он изучал обмен веществ и открыл природу и функцию дыхательных ферментов — с такой формулировкой он и стал нобелиатом. Во-вторых, эту фразу Варбург не произносил никогда — можете проверить, она присутствует только в этой цитате. Мало того, он никогда не мог её произнести по одной простой причине: она вообще не укладывается в канву его работ и слишком категорична для нормального учёного.
Первопричиной рака он считал «замену дыхания с использованием кислорода в теле нормальной клетки на другой тип энергетики — ферментацию глюкозы», в результате чего развивается ацидоз, то есть снижение рН. Об этом можно прочитать в его нобелевской лекции, можно — в его более поздней публикации в журнале Science. Согласно гипотезе Варбурга, это происходило из-за ингибирования митохондриального дыхания, а потенциальным терапевтическим механизмом, по его мнению, могла бы быть реактивация митохондрий. Вот только о необходимости ощелачивания или о том, что ни одна болезнь не может существовать в щелочной среде, нигде речи не шло.
Хотя нет, вру, шло. И примерно в то же время. Но совсем не у Варбурга. На рубеже XIX—XX веков шла активная борьба между двумя парадигмами в микробиологии. Первая из них — так называемый мономорфизм. Согласно ей, любой микроорганизм происходит от точно такого же и сам даёт жизнь себе подобным. При этом форма, размер и количество потомков остаются приблизительно в одних и тех же пределах. Этой точки зрения придерживались Луи Пастер, Рудольф Вирхов и Роберт Кох. Вторая парадигма — плейоморфизм. Её сторонники считали, что все многообразие микробов — это лишь последовательные стадии развития неких изначальных организмов, причём форма, размер и количество потомков могли сильно варьировать. Самое интересное, что пример таких вариаций был перед глазами — недавно открытый малярийный плазмодий, отличающийся очень замысловатым жизненным циклом с многообразием форм и прочих характеристик.
Одним из самых убеждённых плейоморфистов был немецкий зоолог и энтомолог Гюнтер Эндерляйн (Günther Enderlein, 1872—1968), который придумал, по сути, альтернативную микробиологию со своей сложной терминологией, не совпадающей с общепринятой. Согласно его гипотезе, изложенной в 1925 году в основополагающем труде «Циклогенез бактерий», существуют мельчайшие частицы живого — протиты, коллоидные белки размером 1—10 нм. Пока они небольшие, их существование в другом организме не только оправданно, но и необходимо. Именно поэтому Эндерляйн относил протитов к эндобионтам, то есть «живым в живом».
Протиты могут сливаться в более длинные цепочки и образовывать сначала филиты, затем — симпротиты, хондриты и т. д. В здоровом организме укрупнение останавливается где-то на этом уровне, никакого вреда такие образования не приносят, наоборот, они даже полезны. Но в неблагоприятных условиях, например, при «закислении внутренней среды», формируются патогены: сначала ядра бактерий, потом сами бактерии, которые в конце концов превращаются в два вида циклоидов, грибов. Первый — мукор (Mucor racemnosus) — вызывает болезни крови, позвоночника и суставов. Второй — аспергилл (Aspergillus niger) — ответственен за заболевания лёгких, туберкулёз и рак.
Примечательно, что процесс укрупнения, по мнению Эндерляйна, был обратимым. Так, достаточно скорректировать кислотность, сместить её в щелочную сторону — и патогены начнут распадаться, а болезни, в том числе онкологическая патология, отступят. И это ещё не всё: если постоянно отслеживать pH внутренней среды, в первую очередь крови, и вовремя реагировать на «закисление» «ощелачиванием», то своих эндобионтов можно удерживать в рамках приличия — где-то на стадии безобидных и даже полезных хондритов. Знакомые мотивы, не правда ли.
Эндерляйн окончательно убедился в своей «правоте» после появления фазово-контрастной микроскопии. Благодаря изобретению Фрица Цернике он «увидел» в крови и хондриты, и формирующиеся ядра бактерий, и перерождающиеся из бактерий грибы. Другой вопрос, что к середине XX века парадигма мономорфизма победила окончательно: накопилась критическая масса научных фактов, которые подтверждали её истинность. А «увиденные» Эндерляйном образования были не чем иным, как артефактами. Так что идея ощелачивания оказалась мимо кассы.
Впрочем, как выяснилось чуть позже, на отставной идее и мутных артефактах можно очень неплохо зарабатывать, но ссылаться на Эндерляйна при этом не комильфо. А вот Варбурга, нобелевского лауреата, вполне можно притянуть за уши — тоже немец, работал примерно в то же время и даже примерно в той же области. Кто полезет проверять-то?
Видимо теми же соображениями руководствуются деятели, которые приписывают фейковые цитаты и целые интервью известным российским врачам. Вот, например, фрагмент абсолютно бредовой по содержанию статьи, где общение происходит с главой несуществующего Института паразитологии Евросоюза. Подозреваю, Леонид Михайлович сильно удивится, если узнает о своём новом «назначении»:
А вот Евгений Иванович Чазов, всю жизнь отдавший кардиологии. В его уста тоже вкладывают редкостную чушь:
К распространению следующих цитат можно легко подключить теорию заговора. С одной стороны, словами Гиппократа и Авиценны пытаются сказать, что труд врача должен быть хорошо оплачен. С другой, можно сказать, что пользователей интернета методично приучают к мысли, что медицина может быть только платной — как завещали великие.
Есть несколько вариаций этого высказывания, но суть остаётся той же. По идее, медики должны были читать Гиппократа перед тем, как клятву ему давать. И в этом случае они бы не репостили эту белиберду, абсолютно не соответствующую духу и букве «отца медицины». Но, как показывает практика, труды выдающихся предшественников читали единицы. Остальные в лучшем случае слышали.
Чтобы проверить истинность цитаты придётся прочитать почти 1500 страниц избранных произведений Гиппократа II Великого (или приписываемых ему), изданных в 1936—1944 годах Медгизом в виде трёхтомника. Он легко гуглится для скачивания, так что либо перепроверяйте (что желательно!), либо верьте мне на слово (что нежелательно!): такого высказывания нет.
Зато в «О благопричинном поведении» есть такая фраза: «…всё, что ищется для мудрости, всё это есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность, изобилие мыслей, знание всего того, что полезно и необходимо для жизни, отвращение к пороку, отрицание суеверного страха перед богами, божественное превосходство» (т.1, с.111 упомянутого издания). При этом нельзя сказать, что у Гиппократа было туго с деньгами, в т. 3 на с. 340 приводится декрет афинян о всяческих почестях великому доктору за спасение эллинов от чумы. В перечень ништяков входило признание его сыном Зевса, афинское гражданство ему и детям, золотой венок стоимостью в тысячу монет и пожизненный продпаёк.
Почему подобного высказывания не могло быть у Гиппократа? Да потому что оплата услуг врача в то время было вещью неоспоримой. Поэтому в «Наставлениях» (т.1, с.121) говорится: «И я советую, чтобы ты не слишком негуманно вёл себя, но чтобы обращал внимание и на изобилие средств (у больного) и на их умеренность, а иногда лечил бы и даром, считая благодарную память выше минутной славы». То есть дело не только и не столько в деньгах, сколько в любви к людям (филантропии) и любви к своему искусству (филотехнии), и об этом тоже написано у Гиппократа.
Кстати, если уж на то пошло, «отец медицины» переживал только за очень небольшую когорту врачей — за асклепиадов, да и то только из собственной косской школы, где все в основном были повязаны родственными узами. Остальных врачей Гиппократ и его последователи считали в лучшем случае шарлатанами, причём зачастую — совершенно заслуженно.
Пару раз в спорах в меня кидали таким аргументом: мол, когда в советские времена переводили Гиппократа, оттуда намеренно убрали все упоминания о деньгах, поэтому цитата появилась лишь после перестройки, гласности, вот этого всего. Выясняется этот факт очень просто: достаточно почитать новое издание трудов (доводилось видеть трёхтомник 2012 года), чтобы убедиться — там всё то же самое. Ещё один вариант — прочитать переводы Гиппократа на английский. Спойлер: существенных различий и нарочно скрытых фрагментов текста обнаружить не удастся.
Та же самая история с конём Авиценны:
Эту цитату тоже активно репостят, но ни разу не приходилось видеть ссылки на конкретный источник. Каюсь, читал не все труды Авиценны (это вообще возможно, интересно?), но с «Каноном врачебной науки» в переводе Узбекской академии наук знаком. Коней, одежд и перстней там нет. И, опять же, не могло быть, потому как статус врача (а тем более придворного, каким и был Ибн Сина) и так подразумевал некий уровень достатка, лишний раз напоминать об этом бессмысленно. Сам Авиценна, кстати, продвигал идею скромных, чистых и светлых одежд медиков, своеобразного отражения их помыслов и поступков. В этом они сходились с Гиппократом.
Ну и на закуску, классика жанра:
Причина распространения этой цитаты неясна — финансового интереса нет, внушить необходимость платной медицины никто не пытается, видимо, тут всё по любви — чисто ради лулзов. Драузио (не Драузиллио) Варелла (https://drauziovarella.com.br/) — реально существующий и весьма популярный в Бразилии врач-онкоиммунолог, популяризатор и санпросветчик, писатель и общественный деятель. Но не нобелиат, бразильцам вообще ни разу не присуждалась медицинская «нобелевка», да и в других номинациях тоже, это легко проверить на официальном сайте премии. Единственный родившийся в Бразилии лауреат — Питер Брайан Медавар — на момент присуждения премии был британским подданным.
Интересно, что даже в Википедии Варелла присутствует на португальском (что логично), немецком (что загадочно) и на русском (подозреваю, что именно из-за этой цитаты).
Сам доктор в курсе невероятной своей цитируемости в интернете, но его этот факт не радует. В интервью одной испанской радиостанции он подчеркнул:
«Я понятия не имею, сколько вложено в исследования Альцгеймера, и я бы никогда не позволил себе такой грубости, даже в баре».
В общем, как говорил Ильич:
Занимайтесь фактчекингом, дорогие товарищи, чтобы вам не устраивали майндфакинг. Буду благодарен тому, кто найдёт источник цитаты Авиценны, если он вообще существует. Если за Гиппократа могу быть спокоен, то Ибн Сину читал не всего.
От редакции Xren.su: у наших товарищей "Вестника бури" вышел по-настоящему жесткий материал о черном рынке донорских органов. Жестокая правда о том, как работает эта бесчеловечная система: как обманывают доноров, почему люди идут на незаконные трансплантации и в чем подлинная причина существования этой системы. Мы прочитали, впечатались и решили поделиться с вами. После прочтения предлагаем также посмотреть художественный фильм-мюзикл "Генетическая опера", который, возможно, отражает наше с вами недалекое будущее.
От редакции "Вестника бури":
Кто сказал, что капиталистическая система работает только на 1% богачей? Шанс получить первый капитал (ну или хотя бы расплатиться по старым микрозаймам) есть у каждого! Для этого достаточно лишь продать почку-другую. Никогда ещё сделка с дьяволом не была так выгодна, ведь муки вам уготованы не вечные, а всего лишь до конца вашей и без того безрадостной жизни.
В своей новой статье Rudy Meinhof делится расследованием о том, как работает чёрный рынок донорских органов.
ПРИБЫЛЬНЫЙ БИЗНЕС
В современной экономике продается и покупается если не все, то многое. Особенно явно прослеживаются такие черты на черном рынке – неотъемлемой части экономики современного мира. По своей сути черный рынок – это отвратительная карикатура капитализма, демонстрирующая его беспринципность к вопросу заработка. И одновременно это эталон свободного рынка, лишенного всех ограничений для ведения бизнеса.
Черный рынок – хорошее место для прибыльной торговли. Здесь можно найти все, что по разным причинам стало запретным для продажи: поддельные документы (1) , оружие и наркотики (2), животных вымирающих видов (3) и многое другое. Существует также черный рынок услуг: от суррогатного материнства (4) до бирж наемных убийц (5). Есть только одно условие – у заказчика должен быть достаточно толстый кошелек.
Есть спрос и на такой товар как человеческие органы. В нем нуждаются тяжелобольные пациенты, чьи собственные органы уже нельзя восстановить. Без пересадки они попросту не выживут. А так как никто из них не желает умирать, пациенты готовы отдать огромные деньги, чтобы выжить.
Люди с черного рынка – торговцы органами, хотят помочь больным продлить жизнь. Но не бесплатно. Каким образом они помогут больным? Помогать будут за счет доноров. Людей, как правило, самых бедных и социально уязвимых.
Сами доноры от своих услуг получают несравнимо маленькую компенсацию. А вместе с этим проблемы со здоровьем, а возможно и раннюю смерть.
Подобное описание неплохо подойдет для описания антиутопии в стиле киберпанк. К сожалению, то ли книжные антиутопии стали слишком реальны, то ли реальность все больше напоминает кошмар. И донорство органов уже несколько сотен лет является отличной возможностью заработать на страданиях людей.
Черный рынок дает людям возможность купить части тела других людей. Почему же мы продаем части друг друга, и этот бизнес процветает? Чтобы ответить на этот вопрос рассмотрим всех участников этой торговли.
ПАЦИЕНТЫ
Трансплантация органов становится самым эффективным методом лечения таких заболеваний как крайняя почечная недостаточность, цирроз печени и других. Без пересадки больной может не выжить. А постоянно обеспечивать себя дорогостоящими препаратами вроде диализа может меньшинство.
Спрос на донорские органы неуклонно растет. Он намного превышает фактическое наличие свободных донорских органов. Статистика Всемирной организации здравоохранения за 2005 год показывает (6) количество успешных операций основных органов:
Почки. 66000 операций
Печень. 21000 операций
Сердце. 6000 операций.
Но этого недостаточно. Обеспечить донорскими органами получается лишь 10% пациентов. Нехватка органов толкает государства на поиск новых решений дефицита. К примеру, в России существует (7) презумпция согласия на посмертное донорство. Органы не могут быть изъяты только в том случае, если сам умерший был против операций со своим телом после смерти.
Но даже такие меры не могут покрыть всех запросов на донорские органы. Пациенты встают в очередь и ждут свое возможности получить требуемый орган. Это ожидание может длиться годами. И нет гарантии, что больной доживет до пересадки. Немецкий фонд трансплантации органов сообщает (8): в среднем каждые 8 часов умирает пациент, так и не дождавшись операции.
Мало кто хочет медленно умирать в больнице, прикованным к аппаратам жизнеобеспечения. И пока легальная медицина беспомощно разводит руками, предприимчивые торговцы органов предлагают свои услуги. Они знают, что на здоровье не экономят и делают деньги на уязвимом положении пациентов.
Просчитать цены человеческих органов с черного рынка сложно. В открытом доступе крайне мало данных для точной оценки. Информация часто скрывается, а тарифы разнятся. Но правозащитная организация Human Rights Watch обнародовала примерные данные (9) по стоимости органов с европейского черного рынка:
Почки – до 230 000 €
Печень – до 133 000 €
Легких – до 150 000 €
Поджелудочная железа – до 120 000 €
У кого таких денег нет – могут отправиться в трансплантационный туризм. В странах Третьего мира дешевле не только труд, но части тела людей.
Пациенты изо всех сил держатся за свои жизни, и у них нет возможности выбирать и торговаться. Они готовы пожертвовать имуществом и деньгами, брать кредиты – лишь бы позволить себе операцию.
Собрав деньги на операции, пациенту придется принять и определенные риски. Работа с черным рынком не дает никаких гарантий, что человек на операционном столе не потеряет свои собственные органы или донорский орган не приживется. Все строится лишь на доверии и вере пациента в честность хирургов. Статистика подтверждает эти опасения: в результате неумелых операций, неправильного подбора органов растет количество смертей среди пациентов. Высок риск и заражения смертельно опасными инфекциями.
А что же остается пациентам, которые не могут себе позволить органы с черного рынка? Они могут лишь надеяться, что доживут до операции. Принципы капиталистической экономики становятся еще циничнее и выглядят предельно просто: заплати или умри.
ДОНОРЫ
Кто становится донором органов? В культуре образ донора с черного рынка – это обычно похищенный турист или военнопленный. Его в темных подвалах держат люди, больше похожие на маньяков, чем на врачей.
Действительно существуют случаи похищения людей с целью продажи их на органы. Жертвами одной лишь торговли органов в Косово стали до 300 человек (10). Директор центра по изучению балканского кризиса Елена Гуськова отметила (11):
«Было огромное количество пропавших без вести – это были и сербы и албанцы, но в основном сербы – как раз их и убивали на органы»
Однако версия что большинство органов попадают на рынок путем насилия, сильно преувеличена. Она возникла во многом благодаря недобросовестным журналистам и СМИ. Они всячески стремились «приукрасить» черный рынок. Но своими действиями они лишь отвлекли общественность от реальных причин и проблем коммерческого донорства.
Из всех доноров большинство продали часть себя не из-за насилия со стороны. И не из большого гуманизма. Речь пойдет о «серой трансплантологии» — коммерческом донорстве, где донор сам стремится продать свои органы с целью получения денег.
Главной причиной была и остается бедность. Продажа почки или части печени становится единственным шансом оплатить долги, вырваться из гетто или просто выжить.
Идеал донора – здоровый мужчина 25-30 лет. Нежелательны вредные привычки или образ жизни, который может ухудшить качество органов. Но на практике эти идеалы не выдерживаются. Подавляющее число доноров не ведут здоровую жизнь. Можно ли сохранить физическое здоровье, занимаясь изнурительным трудом или живя в антисанитарных трущобах? Но черный рынок готов принять донора в любом состоянии и заключить сделку.
В Непале существует так называемая «Долина почек» (12). Торговля органами здесь существует 20 лет, за это время в регионе почти каждый взрослый человек был вынужден продать почку. Продажам способствует не только нищета населения. Безграмотные жители думают, что продажа почки не повредит их здоровью. А некоторые верят, что со временем удаленный орган вырастет вновь, как фрукт.
С бедных стран доноров привозят в Турцию, Индию и Шри-Ланку. Страны уже давно стали некой Меккой донорства. Здесь бывают иностранцы из Канады, Израиля, Великобритании, ОАЭ и других стран. (13) В этих регионах они могут дешевле всего купить почку, печень и другие части тела. Кроме как центр пересадки Индия известна как страна с большим числом доноров. В некоторых бедных регионах страны доноры составляют 10% от общего населения. (14)
Сирийский кризис стал причиной расширения черного рынка органов. Империалистические войны привели к росту бедности и безработицы. Отчаявшиеся граждане продают органы и ткани только ради возможности покинуть зону войны. С 2011 по 2014 год в Сирии было проведено 20 тысяч операций. (15)
Гражданская война на Украине тоже способствует развитию торговли органами. (16) И если до конфликта случаи продажи органов были единичны, то теперь торговля приобрела массовый характер. Донорами становятся не только убитые в войне, но и живые граждане, лишенные войной имущества и даже возможности заработка.
«От хорошей жизни почки не продают» — говорят сами доноры. Но становится ли жизнь донора легче после продажи органа?
Цены черного рынка нестабильны и сильно зависят от кошелька пациента, клиники и здоровья органов самого донора. Но за свои услуги донорам почти всегда недоплачивают. В среднем за почку донор может получить 5000$. На рынке же ее стоимость может доходить до 150000$.(17) Причинами такой недоплаты служит уязвимое положение донора. Он настолько нуждается в деньгах, что не будет торговаться. Этим и пользуются торговцы органами.
После операции донор может столкнуться с проблемами своего здоровья, о которых он не предполагал. Это связано с качеством операций, которые проводятся нелегально. Вдобавок многие доноры после операций не способны заниматься тяжелой работой, которой они зарабатывали себе на жизнь.
ТОРГОВЦЫ
О торговцах органами в этом бизнесе известно меньшего всего. Они всегда стараются держаться в тени. В открытом доступе можно найти лишь рассказы доноров или клиентов, которые общались с ними лично. В редких анонимных интервью самих торговцев (18) они никогда не скажут ничего лишнего, что может пролить свет на черный рынок.
Что же известно в остатке? Торговцы органов – посредники между донорами и пациентами. Они занимаются поиском донором и предлагают свои услуги больным и нуждающимся в операции. Помимо непосредственных торговцев в сеть черного рынка втянуты оперирующие врачи, коррумпированные представители власти и криминальные элементы. Вместе они образуют целую сеть, которая может работать по всему миру. Для рынка органов ни границы государств, ни торговые санкции не преграда.
Почему люди становятся торговцами органов? В массовой культуре они часто представлены кровожадными монстрами. Но в реальности их мотивация довольно проста – это заработок денег. В этом отношении торговцы органов принципиально не отличаются от других предпринимателей. Вот только они зарабатывают не трудом работников, а частями донорских тел.
Как эффективные предприниматели, торговцы стремятся выжать из каждой сделки максимум прибыли. От стандартных приемов вроде завышения цены за товар торговцы переходят к экономии на донорах. За почку, проданную за 40 000$, донор может получить только 700$.(19) И если донора действительно «кинули», добиться справедливости почти невозможно.
Торговцы не любят лишние расходы. Следуя логике бизнеса, они стараются создать условия с минимальными вложениями и рисками. Похищения людей не становятся массовыми не потому, что торговцы чтут какую-то особенную торговую мораль или не желают переступать черту принципов. Реальность намного практичнее: зачем тратить силы и время, рисковать похищениями людей, если доноры могут приходить сами? Осталось лишь вовремя предложить отчаявшимся людям хорошие деньги за «безопасную» операцию.
Приоритеты и моральные ценности торговцев органов в полной мере раскрываются тогда, когда торговля с донорами не ладится. Бизнесмен всегда ищет возможности. И потому самые успешные торговцы быстро меняют нишу. В погоне за деньгами торговцы могут стать охотниками на мертвых. В 2005 году был осужден бывший зубной врач Майкл Мастромарино, возглавлявший компанию Biomedical Tissue Services. (20) Компания занималась обчисткой трупов от всего, что можно продать. С помощью взяток охотники получали доступ к трупам. После очистки удаленные кости, и органы заменялись пластиковыми палками, раны зашивались.
Кто-то продлил себе жизнь с помощью этих нелегальных органов. Но верно и обратное: благодаря похищенным тканям пациенты получили такие сюрпризы как: ВИЧ, гепатит С или сифилис. Ведь торговцы и опустошители трупов не проверяли безопасность своего товара.
Корректно ли говорить что торговцы органов — бездушные монстры? Да, их деятельность незаконна, их действия пугает весь цивилизованный мир. Однако за страхом и непониманием общественность рискует не увидеть важную деталь: торговцы органами руководствуются теми же принципами, что и законный бизнес.
Легальная и часто поощряемая обществом успешность в «честном» бизнесе имеет много общего с тем, что в этом же обществе бояться и презирают. Богатая элита с обложек глянцевых журналов использует те же схемы ведения бизнеса, как и страшные и ужасные торговцы органов. Главное различие кроется в законности. Подпольную деятельность одних предпринимателей закон пресекает, а бизнес других защищает. Но вот только грань эта весьма условна.
Можно ли игнорировать это сходство? Но именно этим и занимается большинство борцов с незаконным донорством органов.
БОРЬБА БЕЗ РЕЗУЛЬТАТОВ
Борьба с незаконным донорством и продажей органов ведется полномасштабно. В январе 2018 года был задержан Моше Харель, бывший владелец нелегальной клиники в Косово. (21) В ней проводились операции по трансплантации органов. До задержания его подельники были задержаны Интерполом в Турции, Азербайджане и Израиле.
Уничтожение целых сетей по торговли органами сопровождается обвинительными речами мирового сообщества. Помощник Генерального директора Всемирной организации здравоохранения Ховард Закер заявил (22):
«Человеческие органы – не запчасти. Никто не может назначить цену человеческому органу, предназначенному для спасения чьей-либо жизни»
В бедных странах волонтеры занимаются просвещением населения. Активисты рассказывают, что продажа почки или печени – не решение проблемы бедности. И более того, донор может испытывать осложнения со здоровьем, что сделает его неработоспособной обузой для родственников. Благодаря этому «Долина Почек» В Непале стала менее привлекательна для торговли органами. Местные жители забрасывают торговцев органов камнями и выгоняют из своих деревень.
Эти действия дают свой результат, но не решают проблему на корню. Что же предлагают международные организации для окончательной победы над черным рынком органов? Решение проблемы ВОЗ и другие мировые организации видят в следующем: все страны должны согласовать общий подход к донорству и прекратить использовать донорские органы в коммерческих целях. Так же следует усилить борьбу против торговцев органами. По мнению инициаторов, это уменьшит торговлю органами. А значит, уменьшится число человеческих страданий.
В целом верные слова и положения фактически невозможно осуществить практически. Нехватка донорских органов для некоторых государств важнее борьбы с черным рынком. Полная или частичная легализация торговли органами существует в Китае, Бразилии, Индии, Пакистане, Ираке и в некоторых африканских странах. (23) Легализация действительно снижает дефицит органов. Как мировые организации будут убеждать целые государства свернуть программу коммерческого донорства, остается не ясно.
Большинство развитых стран мира всецело поддерживают борьбу с черным рынком. Но черный рынок процветает, несмотря на запрещающие конвенции. До какой степени нужно усиливать борьбу? Выделять на каждого оперирующего врача по неподкупному полицейскому, который будет следить за работой? Звучит фантастично.
Но главная ошибка борцов с черным рынком – нежелание или невозможность взглянуть на торговлю органами как следствие капиталистической экономики. Борцы пытаются решить конкретную проблему в отрыве от причин, ее породивших.
Человеческие органы – крайне ликвидный товар в умелых руках. Их постоянно не хватает, спрос на них только растет. Закономерно, что при таких условиях появление торговли человеческими органами – вопрос времени. И когда торговля частями людей налажена, то просто «отменить» ее запрещающими документами невозможно. А силовые методы вроде заключений или даже расстрелов торговцев органами не уничтожают саму торговлю.
Это подтверждает многолетняя история войны с черным рынком. Максимум, что смогли добиться целые страны и международные силы – временное преуменьшение торговли органами в некоторых регионах. Подобная стратегия выгодна для тех, кто желает вести «вечную борьбу». Постоянно устранять следствия проблемы, но не пытаться найти причину. Но этот путь неприемлем для тех, кто желает навсегда покончить с торговлей человеческими органами.
ЕСТЬ ЛИ АЛЬТЕРНАТИВА?
Черный рынок органов существует только потому, что в мире сохраняется дефицит донорских органов. И единственный способ избавиться от рынка – уничтожить дефицит.
На сегодняшний день в мире по факту не существует единого мнения, как можно добиться полного обеспечения всех пациентов донорскими органами.
Уничтожить дефицит органов можно несколькими путями:
1. Коммерческая торговля.
Это значит, что общество легализует торговлю органами законодательно. Черный рынок органов перестанет существовать, так как станет частью разрешенного бизнеса. По этому пути уже идет Сингапур (24) и некоторые арабские страны.
Незавидна будет судьба борцов с торговлей органами. Теперь они сами рискуют стать преступниками, препятствующими ведению честного бизнеса.
На практике это означает еще большее ухудшение жизни социально незащищенных слоев населения. Ускорится и законодательно укрепятся нынешние реалии: донорские органы будут уходить от бедных к обеспеченным, из стран Третьего мира в страны капиталистического центра.
2. Искусственные органы.
Биоинженерные технологии в будущем могут стать достойной альтернативой донорству органов. Ученые всего мира уже добились некоторых успехов (25) в этой области. В перспективе имплантаты могут даже превосходить «родные» органы человека в надежности и долговечности.
Будут ли эти органы доступны всем пациентам, вне зависимости от их социального положения? Или имплантаты станут привилегией богатого меньшинства? Вопрос остается открытым.
Но сколько времени потребуется для создания работоспособных прототипов почки, не говоря уже о более сложных сердца или легких? Пока ученые тестируют имплантаты на крысах, в больницах продолжают умирать пациенты, так и не дождавшиеся своей очереди. И количество умерших в очередях напрямую зависит от того, как скоро решится вопрос дефицита органов.
3. Безвозмездное донорство и государственный контроль.
Испанская модель (26) развития донорства и трансплантологии признана во всем мире. Уже 20 лет Испания занимает первое место по числу пересаженных тканей и органов. Это стало возможно не только благодаря единому законодательству или опытным специалистам. Само испанское общество положительно относится к донорству. На 1 миллион жителей приходится 36 доноров. Среди населения государства популярно и посмертное донорство. Добровольно заполняя документы, люди соглашаются что после смерти их части тел могут быть извлечены и пересажены другому.
Популяризацией донорства занимается не только государство, но и другие структуры и благотворительные организации. Католическая церковь официально поддерживает программу безвозмездного донорства.
Помимо поддержки в обществе, испанская модель донорства отличается основными принципами. Это бесплатность, добровольность и равенство. Это означает, что донорство не служит целью получения денег или иного вида обогащения. Сами же операции проводятся для пациента бесплатно, за счет государственных фондов. Равенство же означает доступность для операции всех законно проживающих в Испании, вне зависимости от социального положения.
На примере Испании можно видеть не просто работоспособную модель. Это некоммерческая модель донорства стала лучшей в мире благодаря качеству операций и гуманному подходу к пациенту и донору. Не прижился здесь и черный рынок: нет большого спроса. Нет и «туризма за органами»: в отличие от Индии или Китая, в Испании он запрещен.
Не стоит идеализировать Испанскую модель. В такой системе есть недостатки. Очереди за органами так и не были устранены, и каждый десятый пациент умирает, не дождавшись органа. Да и работает модель только в Испании, Италии и нескольких других европейских государствах. Остальной мир пока не спешит заниматься вопросом трансплантации органов, предпочитая лишний раз не тревожить общественность такой больной темой.
Каким будет будущее трансплантологии – зависит от нас. Будем ли готовы проявить солидарность с пациентами и пожертвовать после своей смерти свое тело во благо общества? Морально признать, что жизнь каждого человека – бесценна.
Бескорыстное донорство – единственная альтернатива коммерческой торговли и черному рынку. По крайней мере, пока искусственные органы и ткани не внедрены в массовое производство.
Но на данный момент ждать такую общественную солидарность попросту неоткуда. Капитализм создал такой мир, где успех и материальная выгода стали так же важны, как и сама жизнь. Человек и его здоровье здесь по-прежнему имеет стоимость. Иногда – вполне конкретную.
Помню, когда-то в 1990 годы, в какой-то «солидной газете» (не помню точно «Комсомолке» или «АиФ»), была напечатана статья, называющаяся примерно так: «В жизни должно быть место празднику». Писалось там о том, что в указанный период в России происходил необычайный рост разного рода празднеств и фестивалей. Кстати, само название было очевидной отсылкой к позднесоветской идеому: «в жизни должно быть место подвигу». Если кто помнит, то была подобная тема для школьных сочинений в позднесоветское время – должная, судя по всему, способствовать популяризации «героической тематики». Но в реальности воспринимаемая, как очередная официозная банальность – бессмысленная и никому не нужная. Так вот – этой самой банальности в указанной газете противопоставлялась совершенно иная идея – идея праздничного торжества, как момента отказа от пресловутого «служения», «героизма», «самоотречения» ради государства. Идея «всенародного отдыха», должного стать новым русским трендом.
Тут надо заметить, что в указанное время – то есть, в начале-середине 1990 годов – праздники в РФ действительно очень любили. Можно даже сказать, что любили слишком – и на бытовом, и на «городском», и государственном уровне. Разумеется, с учетом платежеспособности «любителей»: поскольку если детям на еду денег не хватает, то какой уж тут праздник. Но если случилось чудо – и человек пробился к достатку, а уж тем более, к богатству – то тогда он начинал «гулять». Это было практически неизбежно, и совершенно не осуждаемо. Тут, скорее, наоборот: если кто-то оказывался при деньгах и при этом не устраивал безумные «загулы» с поглощением огромного количества алкоголя, дорогостоящих кушаний, с музыкой, плясками и прочими проявлениями «сладкой жизни», то он казался, как минимум, странным.
* * *
Однако это касалось не только «личной инициативы». Примерно то же самое происходило и на других уровнях. Скажем, именно в данный период пресловутые Дни Города – события, имевшие в советское время второстепенное значение – начали превращаться в настоящие «сатурналии» с салютами и массовыми гуляниями. (Вершиной этого процесса стало «850 летие Москвы», ставшее настоящим пиром во время чумы – т.е. разрушающейся и нищающей страны. ) Или, например, щедро в это время росли разного рода фестивали – начиная с кинематографических и заканчивая разного «народным творчеством». «Культура должна развиваться» — многократно твердилось со всевозможных трибун, и начавшие отъедаться госчиновники щедрой рукой резали бесконечные ленточки разного рода «торжественных мероприятий». (Правда, этот «расцвет культуры» как то странно коррелировал с тем, что реальный ее уровень оказывался где-то около плинтуса – но никого это не волновало.)
Ну, и разумеется, значительное внимание уделялось праздникам «календарным» — пресловутым «красным дням календаря». Число которых, во-первых, начало расти: скажем, еще в 1991 году выходным было объявлено Православное Рождество, активно стали переноситься выходные дни для создания «праздничных каникул», были введены пресловутый «День конституции» (той самой, что была принята после расстрела Верховного Совета), и «День независимости». (С последним, правда, было много вопросов – из цикла: «независимость от кого?» В том смысле, что праздник целиком и полностью был «содран» с американского, действительно посвященного освобождению от британского владычества.) Несколько позже, в начале 2000 годов, было сделано выходным днем 23 февраля (!), которое, правда, лишилось при этом прежнего наименования «Дня советской армии», став невнятным «Днем защитника отечества». Ну, и наконец, вершиной данного процесса можно было назвать установление 4 ноября «Дня единения и согласия». Который, в свою очередь, заменил советский День Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Кстати, интересно, что при всей своем антисоветизме власть в 1990 годы советские праздники не трогала – скорее наоборот. (Про 23 февраля выше уже было сказано, но можно добавить еще и про 9 мая – День Победы, именно в постсоветское время начавший заметно «прибавлять в весе». Например, если в советское время парады на этот праздник проводились лишь по юбилейным датам – «основным» парадным днем было, как раз 7 ноября – то с 1995 года подобные действо стали ежегодными.) Поэтому 7 ноября оставалось Днем Великой Октябрьской Социалистической Революции вплоть до 1996 (!) года – когда был переименован в невнятный «День примирения и согласия». Разумеется, название странное – поскольку никакого «примирения» с советским периодом тогда не намечалось – но, тем не менее, оно прекрасно показывает общую тенденцию. А именно: желание сохранить любые памятные даты, даже если они и полностью противоречат текущей идеологии.
Впрочем, как уже говорилось, в 2003 году – на пике увлечения разного рода «политтехнологиями» и «манипуляциями» — было принято решение полностью «сменить суть праздника», заменив его на уже помянутый «День единения и согласия». Правда, уже с самого начала стало понятным, что данное действие выглядит, мягко сказать, странным. И в том смысле, что выбранная дата (4 ноября) оказывалась привязанной к крайне малоизвестному событию –изгнанию поляков из Кремля во время Смуты – да еще при этом и с перепутанной датировкой. (Поскольку случилось это самое изгнание – с учетом пересчета с юлианского на григорианский календарь – то ли 6, то ли 7 ноября.) Впрочем, последняя особенность, по идее, не особенно важна: в конце концов, тогда, когда речь идет о происходившем четыре столетия назад, разница в несколько дней незначительна. И гораздо более важным в данном случае оказалось то, что совершена указанная «замена» оказалась в период, когда постсоветская «праздникофилия» началась катиться на спад.
* * *
В результате чего новый праздник оказался, буквальным образом, проигнорирован обществом –до такой степени, что мало кто из россиян вообще помнит о нем. Впрочем, это касается и иных праздничных дней. И постсоветских – вроде уже помянутого «Дня независимости» или «Дня конституции», который даже был отменен из-за своей малозначимости. И советских – скажем, 23 февраля, как уже говорилось, давно уже «отвязался» от ассоциации не только с советской армией, но и с армией вообще, став банальным «мужским днем». То же самое, впрочем, можно сказать и про 8 марта с его изначальной борьбой за права женщин – превратившийся в «день цветовода». Более того – даже Рождество Христово в настоящее время утеряло все связи со своим религиозным содержанием. И вообще, все давно уже смешалось в некий общий «праздничный формат» с обязательными концертами по телевизору и в реальности и праздничными застольями.
Точнее сказать – и это состояние уже уходит в историю. В том смысле, что очередной концерт по телевизору к очередному торжественному «дню» в настоящее время уже не собирает прежних 80% населения – как это было еще лет двадцать назад. Более того – даже праздничные застолья в привычном формате постепенно уходят в прошлое – сейчас все больше распространяется концепция, согласно которой есть и выпивать надо тогда, когда хочется, а не тогда, когда «надо». Это затрагивает даже такое событие, как Новый Год –все больше превращающийся из «самого главного праздника» просто в повод для очередной вечеринки. (Кстати, тут не учитывается еще и очевидное на сегодняшний день снижение привлекательности «традиционной выпивки», выливающуюся в снижение же потребления алкоголя. В результате чего сам формат «застолья» оказывается уходящим в прошлое.) В подобном случае удивляться тому, что «4 ноября» так и не стало «всенародным днем», было бы странным.
Так что очередной «поток возмущений» относительно того, что пресловутый «День народного единства» заслоняет собой день Великой Октябрьской Революции – а равно, и не меньший «встречный поток» о том, что народ не знает, с чем связано данное «всенародное событие», одинаково оказываются анахроничными. Поскольку в реальности анахроничными становится сама концепция «праздника». Это относится и к грандиозным «загулам» 1990 годов, и к торжественным советским «мероприятиями». Мир меняется – и меняется совершенно закономерным образом, связанным вовсе не с натужными попытками «политтехнологов» и «манипуляторов» по его изменению. И в этом процессе отказ от праздников – то есть, элементов солидарного общества – по мере перехода к обществу конкурентному оказывается сильнее, нежели попытки этих самых «технологов» произвольно выстраивать пресловутую «идентичность».
* * *
Кстати, забавная тема – разного рода методы «социальной манипуляции» действительно эффективно работают лишь в одном случае: в случае разложения «солидарного мира», когда он уже утерял возможность блокировать нежелательную «активность». (Т.е., когда «манипуляторам», сиречь жуликам, перестали бить морду – и в прямом, и в переносном смысле.) Но при этом еще сохранил множество прежних представлений и «групповых норм», изменяя которые можно изменять поведение людей. (Еще раз – никакого «управления мозгом» тут нет, и быть не может – это совершенно иная область деятельности. Собственно, именно подобные процессы и происходили в 1990 годы – создавая иллюзию того, что посредством празднеств можно как-то обеспечить покорность населения. Однако чем дальше от советского периода – тем менее актуальным становится все это.
Ну, а о том, что же становится актуальным вместо этого – надо говорить отдельно…
Что ж, достаточно веселья,—впрочем, весельем предыдущие публикации назвать сложно, скорее смехом сквозь слезы—сегодня полностью обойдусь без первого. У меня даже рука не поднимается иронизировать по этому поводу, поскольку история растрогала меня до слез.
Ибо, черт возьми, это вам не неурожайный год, и у человечества в распоряжении не одна только соха с плугом, и речь пойдет не о какой-нибудь стране субсахарного региона Африки, где подобные вещи привычны и даже уже ожидаемы.
Нет, дело происходит в самом эдеме нынешней экономической системы—в Великобритании. Точнее в Шотландии, в пригороде Глазго.
Маленький мальчик, 8-ми лет от роду, был замечен за странным занятием в школьной столовой. Одна из учительниц обратила внимание на то, что ребенок запихивает в карманы маленькие пакеты с томатным соусом. После разговора с мальчиком выяснилось, что он “не ел с пятницы до понедельника.” Попав в столовую, он решил набрать побольше пакетиков с соусом, предназначенных для приправы основных блюд, с тем, чтобы дома “разбавить их горячей водой и сделать суп”. 1
Учительница связалась с местным продовольственным банком, и те отправили семье голодного ребенка пакеты с продуктами питания. После чего мальчик написал благодарное письмо общественной организации Крукстона, занимающейся сбором пропитания для тех, кто недоедает в наш славный век инноваций и развития науки и техники. “Спасибо за то, что вы отправили еду моей маме, теперь мы сможем поесть.”1
Случай, увы, не единичный. До такой степени, что одна из членов общественной организации Сюзан Макглоун называет сложившуюся ситуацию с запасом продовольствием “неустойчивой” из-за возросшего количества детей, живущих в бедности. “Мы имеем дело с эпидемией…”. По ее словам 70% детей в ее районе имеют право на получение бесплатного питания в школе, таким образом многие из них недоедают в выходные и праздники. В течение последних 6 недель организация устраивает бесплатные обеды в такие дни, и каждую неделю приходят от 40 до 60 детей.2
Кстати, по данным последней переписи населения в Шотландии, в этом регионе в основном проживают представители белой расы: 62% шотландцев, 18% тех, кто считает себя и шотландцем, и англичаниным и 8% чистокровных англичан. К меньшинствам относятся представители азиатских народов— их в Шотландии 3%, а чернокожих граждан там всего 1%.3
Таким образом, с большой долей вероятности речь идет о голодных белых детях, а не о презренных неграх или мигрантах, якобы объедающих всех везде и всюду. И родители этих детей по большей части трудоустроены. По данным вышеупомянутой переписи, 69% населения в возрасте от 16 до 74 лет трудоустроены или находятся в активном поиске работы. 4 Однако ж, ситуация с эпидемией детского голода может в любой момент дойти до “критической точки”.1
И это при том, что в мире производится достаточно продовольствия, чтобы обеспечить каждого человека достаточным количеством еды.
“—805 млн человек (11% всего населения Земли или каждый десятый человек планеты) страдают от хронического голода
—2,5 млрд тонн продовольствия будет произведено в этом году
—833 млн тонн будет выброшено до того, как продукты попадут к потребителю (33%)
—2868 калорий на человека производится ежегодно. Этого достаточно для того, чтобы ежедневно обеспечить каждого человека на Земле рекомендуемым количеством калорий, и при этом еще останется по 2 средние картофелины на каждого.”5
История с голодным мальчиком напомнила мне похожий случай с маленькой девочкой из Техаса, которая в прошлом году написала письмо Санта Клаусу с просьбой подарить ей на Рождество еду и мячик, чтобы она могла наесться и играть вдвоем с братом. 6
“Дорогой Санта Клаус, я была послушной сегодня. В этом году на Рождество я хотела бы мячик и еду. И мне нужно одеяло.”
Я даже не знаю, стоит ли мне в этот раз писать привычные фразы о капиталистической системе, в которой общество совместно производит все блага, а частные собственники присваивают результаты общественного труда, вызывая тем самым неразрешимые противоречия, выражающиеся в том числе в чудовищном социальном неравенстве, когда каждый десятый человек планеты голодает, а незначительная группа лиц, владеющая средствами труда, уже замучилась подсчитывать миллиарды? По-моему, эта последняя ремарка была лишней, поскольку это и так очевидно.
В статье «Долгий путь к доступной среде» мы умышленно пропустили одну из самых страшных и трагических страниц в истории отношения общества к инвалидам. Речь идет о тех событиях, которые разворачивались с 1934 по 1945 год в фашистской Германии и в оккупированных ею странах. На эту тему нам бы хотелось поговорить отдельно.
Проблема в том, что сегодня фашизм часто преподносят как этакое иррациональное зло в вакууме, которое вылезло из ниоткуда, пролило реки крови и так же внезапно исчезло. А все остальное человечество якобы с негодованием отвергло все безумные инициативы, которые исходили от Гитлера и его сподвижников.
Увы, но это совсем не так. В действительности, фашизм был лишь закономерным развитием тех идей, которые столетиями созревали (и продолжают созревать) в глубинах буржуазного общества. А потому неудивительно, что современные капиталистические государства изо всех сил пытаются отмазаться от своей причастности к появлению фашизма и его кровавой идеологии.
В этой статье мы выясним, какие идеи легли в основу немецкой евгенической программы и как они воплощались в реальность в гитлеровской Германии и в различных «цивилизованных» странах.
Истоки фашизма
Если попытаться выразить идею фашизма одним словом, то этим словом, вероятнее всего, станет «неравенство».
Неравенство старо как мир и существует в человеческом обществе с самого начала. Люди делятся на сильных и слабых, богатых и бедных, здоровых и больных, угнетателей и угнетенных и т. д. Такое же разделение есть и среди народов: империи и колонии, завоеватели и завоеванные, жители плодородных и жители скудных земель.
И тут возникает одна загвоздка. Хотя неравенство и существует объективно, оно полностью противоречит общечеловеческой морали. Мораль — это результат эволюции взаимовыручки и кооперации. Она построена на альтруизме и тоже является неотъемлемым атрибутом нашего общества.
Именно поэтому угнетатели испокон веков стараются хоть как-то оправдать свое право на угнетение. Эти попытки они предпринимали еще на заре цивилизации, что нашло отражение и в государственных законах, и в различных религиозных догмах.
Но в XIX веке, во времена индустриальной революции, этим идеям попытались придать более рациональную форму. В результате появилось сразу несколько учений, которые, апеллируя к науке, оправдывали те или иные формы неравенства.
В основу фашизма легли четыре из них: социальный дарвинизм, евгеника, расовая теория и расовая гигиена. Рассмотрим их по порядку.
Социальный дарвинизм. Это учение сформировалось в XIX веке стараниями английского мыслителя Герберта Спенсера, а затем было подхвачено другими учеными и философами.
Герберт Спенсер (1820 — 1903)
Суть его в том, что в человеческом обществе якобы действует такая же эволюция, как и в дикой природе. Успеха среди людей добиваются «наиболее приспособленные» (или просто — сильнейшие), что, по словам социальных дарвинистов, идет на благо всему человечеству.
В более широком, философском и моральном смысле, социальный дарвинизм — это оправдание древнего принципа «кто сильнее, тот и прав». В дальнейшем именно этот принцип стал основой для многих других учений о неравенстве: социальных, экономических, политических и т. д.
О социальном дарвинизме у нас была отдельная статья, поэтому подробно на нем останавливаться не будем.
Евгеника (от греческого слова «евгенис» — «благородный, хорошего рода»). Это учение логично вытекает из социального дарвинизма и утверждает, что человеческую «породу» можно улучшить с помощью селекции. Впервые эта идея была озвучена двоюродным братом Чарльза Дарвина — английским антропологом Фрэнсисом Гальтоном, которому и принадлежит сам этот термин.
Фрэнсис Гальтон (1822 — 1911)
Для выведения «качественных людей», евгеника предлагает использовать те же методы, которые веками применялись для селекции животных:
Содействовать воспроизводству людей с полезными для общества признаками: здоровье, ум, красота, высокие моральные качества и т. д.
Препятствовать воспроизводству лиц с различными дефектами: больных, имеющих асоциальные наклонности или низкий интеллект.
Идея создавать «сверхлюдей» была и до сих пор остается очень соблазнительной для человечества. А потому евгеника быстро завоевала популярность в Европе и США, где со временем были приняты различные евгенические законы. В какой-то момент это учение даже докатилось до СССР, однако уже в 20-х годах советская наука его отвергла.
Расовая теория. Основоположником «научного расизма» считается Жозеф-Артюр де Гобино, автор вышедшего в 1855 году «Эссе о неравенстве человеческих рас». В этой работе излагались следующие идеи:
1. Человеческие расы не равны. Они отличаются друг от друга врожденными духовными и физическими качествами, интеллектом, моралью и т. д. Якобы этим и объясняется неравномерность в развитии государств и цивилизаций.
2. Именно от расы, в первую очередь, и зависит «общественное бытие». Если, например, какое-нибудь социальный институт не соответствует «характеру» расы, он не приживается.
3. Многие проблемы человечества возникают из-за смешения рас. Этим, по мнению Гобино, объясняется упадок различных цивилизаций.
4. Белая раса самая продвинутая и высокоразвитая. Особенно это касается «арийцев».
Замечу, что Гобино был не просто приверженцем расового неравенства, но и неравенства как такового. По его мнению, равенство — это «торжество серости», а значит оно унизительно для человека.
Жозеф-Артюр де Гобино и Хьюстон Стюарт Чемберлен
Эстафету у Гобино принял Хьюстон Стюарт Чемберлен. В 1899 году в Мюнхене вышла его книга «Основы XIX века», где он изложил собственные взгляды на расовую теорию.
К тому, что уже было сказано у Гобино, Чемберлен присовокупил «негативную роль евреев в истории» и существенно развил идею о превосходстве «арийской расы». Все это он снабдил путаными рассуждениями о физических и умственных признаках отдельных рас, о влиянии расового происхождения на культуру и т. п.
Книга Чемберлена пошла «на ура». Она выдержала несколько переизданий и оказала огромное влияние на мировоззрение Гитлера и его сторонников. А позднее Чемберлен и сам стал членом НСДАП.
Расовая гигиена. Учение возникло на стыке расовой теории и евгеники в конце XIX века, а его основателями стали немцы Вильгельм Шаллмайер и Альфред Плётц. Термин «расовая гигиена» показался им более удачным, чем просто «евгеника», поскольку подразумевал еще и масштабную реформу общества ради «улучшения здоровья нации».
Вильгельм Шаллмайер и Альфред Плётц
Как же Шаллмайер и Плётц планировали улучшать ее здоровье?
Во-первых, они считали, что медицина не должна поддерживать слабых — это противоречит естественному отбору. Они активно выступали за негативную селекцию, в том числе и «отбраковку» неизлечимо больных.
Во-вторых, они предлагали взять под контроль размножение человека, чтобы не допустить «деградации общества». По их мнению, нужно предотвращать сексуальные контакты, которые могут иметь нежелательные последствия для нации, и поощрять «правильные» браки.
В 1904 году Плётц и психиатр Эрнст Рюдин (впоследствии — главный идеолог эвтаназии в Германии) основали журнал «Архив расовой и социальной биологии». Как ни странно, но в те годы он имел репутацию очень солидного и серьезного научного издания. А уже в 1905 году появилось и «Общество расовой гигиены», которое быстро обзавелось филиалами по всей стране.
Популярность расовой гигиены росла, и происходило это не только в Германии. Многие весьма уважаемые ученые того времени считали ее важной и респектабельной отраслью медицины (!), а ее сторонники в разных странах активно ратовали за фундаментальные изменения в политике, законодательстве и в общественной морали.
Становление фашистской идеологии
Первоначально все эти идеи обитали в основном в умах их создателей и почитателей. Но с началом Первой мировой войны они потихоньку начали просачиваться и в политику.
В 1914 году выходит «Воззвание к просвещенному миру», подписанное 93 соавторами, среди которых были и видные ученые. Этот документ славил «культурную миссию Германии» и ее борьбу с «азиатскими ордами из России». При этом авторы утверждали, что военная миссия немцев продиктована идеями справедливости, красоты и разума.
Эрнст Геккель (1834 — 1919)
В том же году известный эволюционист Эрнст Геккель выпустил статью, восхвалявшую моральную, интеллектуальную и расовую чистоту Германии, которая сражалась против космополитической «Антанты». Ученый настаивал, что цивилизация погибнет, если победу в этой войне вдруг одержит «чудовищная смесь низших рас и народов».
Но даже поражение Германии ничуть не поколебало веру адептов расовой гигиены и социального дарвинизма. Напротив, оно только озлобило их, доведя их взгляды до откровенного цинизма.
В 1920 году в Германии выходит брошюра «Предание уничтожению никчемных жизней». Ее авторы, юрист Карл Биндинг и психиатр Альфред Хохе, предлагали ввести в обществе систему эвтаназии не только людей с непереносимыми страданиями, но и для неизлечимо больных вообще.
Карл Биндинг и Альфред Хохе
Особенно Биндинг и Хохе настаивали на умерщвлении людей, ведущих «балластное существование», то есть душевнобольных. Вот что они писали:
«Но, может быть, однажды мы созреем до понимания того, что устранение полных духовных мертвецов — не преступление, не безнравственное действие, не бесчувственная черствость, а дозволенный полезный акт».
К сожалению, Хохе и Биндинг были не единственными, кто в те годы высказывал подобные идеи. Сторонниками эвтаназии душевнобольных являлись знаменитый психиатр Карл Юнг, нобелевский лауреат Алексис Каррель и другие известные ученые.
И, наконец, в 1921 году вышла работа, которая обобщила все изложенные выше идеи и впоследствии стала «программной» для фашистского режима. Она называлась «Основы учения о наследственности человека и расовой гигиене», но известность она получила как «книга трех мужчин».
Ее авторами были трое известных ученых того времени:
— Генетик Эрвин Баур — основатель первого в Германии генетического университета.
— Антрополог Ойген Фишер.
— Врач Фриц фон Ленц.
У них было много общего. Все трое были врачами по образованию, но имели широкие познания в других областях науки. Все трое увлекались расовой гигиеной. Все трое полагали, что интеллект и психические свойства человека, прежде всего, обусловлены его генами. Все трое считали этичными и допустимыми как эвтаназию, так и эксперименты над людьми.
Слева направо: Эрвин Баур, Ойген Фишер, Фриц Ленц
Их книга обобщала и систематизировала те идеи, которые уже высказывали их предшественники. Например:
О важной роли борьбы за существование и естественного отбора у людей.
О том, как общество без этого отбора деградирует.
О вреде социального обеспечения нищих и слабых.
О вреде медицинской помощи неизлечимо больным.
О возможности улучшить генофонд человечества с помощью отбора и селекции
и т. п.
Помимо прочего, книга была напичкана антисемитизмом, упакованным во всякие наукообразные термины.
«Трое мужчин» настойчиво предлагали ввести всеобщее генетическое обследование. Это, по их мнению, позволило бы отделить людей достойных размножения от недостойных. А к наиболее «достойным» авторы относили представителей высших слоев общества и, разумеется, ученых.
Однако на мой взгляд, интерес представляет скорее не содержание книги (ее авторы ничего нового, по сути, не сказали), а та реакция, которая на нее последовала.
Во-первых, «книга трех мужчин» была переведена на несколько языков и выдержала множество переизданий как в Германии, так и в других странах.
Первое издание книги
Во-вторых, книга вызвала бурный восторг и одобрение у научного сообщества разных стран. Из 325 рецензий, написанных в те годы на эту книгу, только 14 (!) оказались отрицательными. И даже в СССР нашлись ученые (например, генетики Кольцов и Филипченко), которые отреагировали на нее вполне доброжелательно.
Вполне возможно, что из всех книг, вышедших в XX веке, «Основы учения о наследственности и расовой гигиене» оказала наибольшее влияние на человечество. Но влияние это оказалось смертоносным. Достаточно сказать, что Гитлер целыми страницами заимствовал из нее материал для своего Main Kampf.
Начало: стерилизация
После прихода Гитлера к власти, евгеника и расовая гигиена в Германии получили поддержку на самом высоком уровне. Создатели и сторонники этих учений ликовали, поскольку у них, наконец-то, появилась возможность реализовать свои идеи на практике. Тем более что многие нацисты из правящей верхушки и сами горели желанием поскорее очистить «высшую расу от наследственно слабых и несостоятельных соплеменников».
В список «несостоятельных» вошло свыше 12 миллионов жителей Германии. Сюда попали душевнобольные, умственно отсталые, люди с тяжелыми формами инвалидности и представители низших наций, «загрязняющих арийскую расу»: евреи, цыгане и т. д.
Кровавое колесо в Германии постепенно начало раскручиваться.
В 1934 году вступил в силу «Закон о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями». Для начала немецких врачей обязали регистрировать случаи наследственных заболеваний у всех пациентов, за исключением женщин старше 45 лет. Если же врач по какой-то причине не сообщал о болезни, на него накладывался крупный штраф.
Когда все лица с отклонениями были поставлены на учет, началась их массовая стерилизация. Под действие закона попадали следующие заболевания:
аффективные расстройства,
шизофрения,
МДП,
эпилепсия,
врожденная слепота или глухота,
врожденные пороки развития,
тяжелые формы алкоголизма и т. д.
Уже в то время амбиции нацистов простирались гораздо дальше одной страны. А потому они искали способы поставить эту процедуру на поток, чтобы в случае необходимости пропустить через нее миллионы. По их приказу врачи активно занимались поиском наиболее дешевых и быстрых методов стерилизации, проводя эксперименты с рентгеновскими лучами, химией и хирургией. Попутно изучалось влияние стерилизации на психику жертв.
В 1935 году закон о стерилизации был дополнен. Во-первых, в него добавили кастрацию за сексуальные преступления и гомосексуализм. Во-вторых, в немецких клиниках были легализованы аборты. Разрешение на них выдавалось женщинам, подлежащим стерилизации, а также по «этическим и расовым показателям». Для «чистокровных ариек» аборты по-прежнему были строжайше запрещены.
За все время действия программы принудительной стерилизации подверглись от 300 до 400 тысяч немцев, а по некоторым подсчетам — до полумиллиона. При этом из-за неудачных операций умерло от 3,5 до 6 тысяч человек.
Самое дикое, что закон о стерилизации продолжал действовать в Германии даже после падения фашистского режима. И если в ГДР его отменили сразу, то в ФРГ людей стерилизовали вплоть до 1974 года. Пострадавшие в этот период до сих пор официально не признаны жертвами.
Убийства детей
С 1939 года в Германии начались убийства неизлечимо больных детей. И хотя общественности их преподносили как «избавление от боли и страданий», в действительности фашистами двигало все то же стремление «очистить нацию».
Поводом для старта этой программы послужило «Дело ребенка Кнауэра», которое было умело обставлено с точки зрения пропаганды.
Для начала ребенок был обследован в клинике Лейпцигского университета профессором Вернером Кателем, который заявил, что мальчик никогда не станет нормальным. Услышав это, «убитый горем отец» написал прошение Гитлеру с просьбой об эвтаназии.
Тот, якобы озабоченный судьбой немецкой семьи, направил к Кнауэрам своего личного врача Карла Брандта. Проверив состояние ребенка, Брандт предложил удовлетворить просьбу отца, и вскоре мальчик был усыплен в Лейпциге все тем же профессором Кателем.
После того как общественное мнение было подготовлено, программа детской эвтаназии была запущена по всей Германии. Ее руководителем был назначен Филипп Боулер — начальник личной канцелярии фюрера. Исполнителями же были рядовые врачи из министерства внутренних дел.
И опять же: все началось с тотального бюрократического учета, как этого требовал «немецкий орднунг». В августе 1939 года вышло распоряжение об обязательной регистрации всех детей с физической и умственной инвалидностью. Отныне врачи и акушерки сообщали о таких детях в «Имперский комитет по научной статистике тяжелых наследственных и врожденных заболеваний», который передавал данные руководителям программы и ее исполнителям.
В самом начале жертвами программы становились только младенцы до 3 лет. Позже, когда уже вовсю заработала программа уничтожения и «неполноценных» взрослых, в списки стали включать всех детей и подростков до 17 лет.
Показаниями к эвтаназии становились любые тяжелые «наследственные» заболевания. Беру это слово в кавычки, поскольку в то время под это определение могло попасть какое угодно заболевание — все зависело исключительно от прихоти врача. При этом смертельный приговор ребенку зачастую выносился без всякой серьезной диагностики.
Сами убийства нередко совершались без согласия родителей. Им просто сообщали, что детей переводят в одну из специальных клиник, якобы для более эффективного лечения. Клиники назывались вполне безобидно — «Центры по уходу за детьми», а потому родители ничего не подозревали.
После эвтаназии родителям присылали липовые свидетельства о смерти, например, от воспаления легких. В действительности, смерть наступала от инъекции фенола или барбитуратов, хотя бывали случаи, что детей просто переставали кормить.
Всего в рамках программы детской эвтаназии было убито около 5200 детей.
Операция «Т-4»
К началу войны фашисты запланировали самую масштабную операцию «по очищению тела народа» от всех неполноценных и нетрудоспособных граждан. На этот раз они решили использовать нечто более радикальное, чем просто стерилизацию.
Еще в 1939 году по психиатрическим лечебницам Германии были разосланы специальные анкеты, по которым выявлялись «балластные элементы». На учет были поставлены пациенты:
с шизофренией,
эпилепсией,
слабоумием,
находящиеся на лечении более 5 лет,
неспособные к физическому труду,
с криминальным прошлым,
«неарийского» происхождения.
Больше всего в этом списке оказалось больных шизофренией — почти 75%. Дело в том, что диагноз «шизофрения» в те годы был очень растяжимым и расплывчатым, и под него мог попасть фактически любой человек «со странностями».
Собранные анкеты рассматривала комиссия из 42 «экспертов». Изучив содержимое анкеты, они выставляли в ней свой вердикт: красный крест (смерть) или синий минус (оставить в живых). Самих больных «эксперты» не осматривали, ограничиваясь лишь данными из документов.
В том же году в Германии была основана «Благотворительная организация для лечения и ухода за больными в условиях стационара». За этим длинным и благопристойным названием прятался специальный бюрократический аппарат, которому и было поручено заниматься уничтожением отобранных жертв.
Чтобы скрыть причастность канцелярии Гитлера к этой организации, ее штаб-квартиру разместили подальше от правительственных учреждений. Располагалась она по адресу: Берлин, улица Тиргартенштрассе, дом 4. В дальнейшем ее деятельность проходила в документах под кодовым названием «Операция Т-4».
Слева направо: Филипп Боулер, Карл Брандт и Виктор Брак
Ответственными за ее осуществление стали уже упомянутые выше Филипп Боулер, руководитель канцелярии Гитлера, и его личный врач Карл Брандт. Позже Филипп Боулер перепоручил это задание своему заместителю Виктору Браку. А непосредственно отбором и уничтожением больных занимались Вернер Хайде, медицинский директор «Т-4», и его заместитель Пауль Ниче. Оба в то время считались весьма известными в Германии врачами-психиатрами.
В рамках «Т-4» в Германии (а позднее — и в Польше) была создана сеть специальных клиник и организаций, отвечающих за транспорт, оборудование, документацию и т. п. Все они, так же как и само бюро «Т-4», носили различные безобидные названия.
Подготовка к операции завершилась. И в октябре 1939 года вышел приказ Гитлера:
«Ответственность за расширение сферы полномочий поименно назначенных врачей возложена на лидера рейха Боулера и доктора Брандта (Bouhler and Dr. med. Brandt), для того чтобы пациентам, которых на основе человеческого суждения считают неизлечимыми, можно было предоставить милосердное умерщвление после постановки прозорливого диагноза».
Документ фактически легализовал убийства больных, которые до этого времени оставались незаконными. Примечательно, что приказ был датирован задним числом — 1 сентября, то есть датой начала войны.
Немецкий агитационный плакат: «Жизнь этого больного стоит народу народу 60000 рейхсмарок. Гражданин, это и твои деньги тоже!»
Массовое истребление людей началось уже в 1940 году. Сам процесс был тщательно продуман и работал с точностью заводского конвейера.
Бюро «Т-4» составляло списки фамилий и рассылало их по различным лечебным заведениям. Через несколько дней к воротам лечебниц подъезжали серые автобусы и забирали пациентов. Если больные догадывались о своей участи и начинали сопротивляться, им тут же делали успокоительный укол. Затем пациентов или сразу доставляли в одно из шести заведений для умерщвления, или же на несколько дней помещали в транзитные пункты.
По прибытии больных раздевали и поочередно отводили на врачебный осмотр. Врач должен был удостовериться, что перед ним именно те люди, которые внесены в список на уничтожение. Также во время осмотра требовалось сочинить какой-нибудь правдоподобный диагноз, который потом будет записан в свидетельство о смерти.
Убийством пациентов тоже занимались врачи. Они заводили больных в газовую камеру, замаскированную под душевую, и говорили жертвам, что сейчас они будут мыться. Затем врач-убийца открывал вентили газовых баллонов и запускал в камеру окись углерода.(Примечание. В самом начале программы врачи из «Т-4» экспериментировали с воздушной эмболией и различными ядами. Но в итоге они остановились на угарном газе, как на самом дешевом способе убийства).
Через два часа камеру проветривали и выносили трупы. Некоторых отправляли на вскрытие в рамках научных исследований, а остальных сжигали в крематории.
Родственникам убитых доставляли урну с прахом, сопровождая ее стандартным «утешительным письмом», а в причинах смерти указывали какую-нибудь выдуманную болезнь. Шаблон «утешительных писем» обычно выглядел так:
«К нашему большому сожалению, мы вынуждены сообщить Вам, что Ваш…, который… (дата) по распоряжению министерства, сделанному в соответствии с указанием имперского комиссара обороны, был переведен в наше заведение, скоропостижно скончался… (дата) вследствие… При его тяжелой неизлечимой болезни смерть означает для него избавление».
Операция «Т-4» особо не афишировалась. Очень часто родственники больных не знали, где находятся их родные и что на самом деле с ними случилось. Даже персоналу клиник обычно сообщали, что анкеты на пациентов заполняются для планирования расходов.
Убийства на оккупированных территориях
На территориях, где не работала программа «Т-4», убийства «неполноценных» осуществлялись силами специальных отрядов СС. Эти отряды действовали в Померании, Восточной Пруссии, оккупированной Польше, а в дальнейшем — и в других странах.
В отличие от врачей из «Т-4», эсэсовцы не заморачивались с «утешительными письмами» и прочей бюрократией. Они просто расстреливали пациентов или травили их окисью углерода в передвижных газовых камерах, а освобожденные таким способом лечебные заведения передавали для нужд СС или вермахта.
Газенваген — мобильная газовая камера (душегубка)
Именно такие оперативные группы СС действовали на оккупированной части СССР. Попутно они зачищали захваченную территорию не только от психически больных людей, но и от евреев, коммунистов и т. д. Самую же грязную и кровавую работу они нередко перекладывали на своих добровольных прислужников — местные отряды полиции и различных коллаборационистов.
Весь список преступлений, совершенных эсэсовцами в нашей стране, огромен. Приведу лишь несколько примеров.
— Психиатрическая больница в Виннице: 800 пациентов расстреляны, еще 700 отравлены ядом. Больница стала санаторием для немецких солдат.
— Могилев: уничтожено 836 больных.
— Минск: 632 человека. Врач Акимова, заподозрив неладное, пыталась спасти как можно больше пациентов, переводя их в отделение трудотерапии или выписывая к родственникам. Но 5 ноября больницу окружили полицаи. Они выкопали рядом с больницей ямы и расстреляли оставшихся больных.
— Рига: 709 пациентов.
— Аглона: 544 пациента (расстреляны силами «латышской самообороны»).
— Село Никольское (сегодня здесь расположена Санкт-Петербургская психиатрическая больница №1 им. Кащенко): казнены 900 пациентов и весь медперсонал. Уничтожение производилось 9-м полицейским батальоном.
— Киев: расстреляны 785 пациентов.
— Игрень (под Днепропетровском): 1300 пациентов.
Мемориал в Игрени на месте расстрела пациентов больницы
— Полтава: 599 пациентов.
— Симферополь: 425 человек отравлены газом.
— Ставрополь: 632 пациента.
Фашисты убивали и детей-инвалидов. Например, в Ейске фашисты отравили газом воспитанников детского дома, а в Теберде (Карачаево-Черкессия) были убиты 54 тяжелобольных ребенка.
Дальнейшие события
В 1941 году энтузиазм в Германии пошел на спад. После первых неудач на Восточном фронте и начала воздушной войны против немецких городов, будущее страны уже не казалось немцам таким безоблачным, каким рисовала его геббельсовская пропаганда. И массовая эвтаназия, которая к этому времени уже стала достоянием гласности, лишь сильнее подрывала общественную мораль.
Уже вовсю беспокоились родственники убитых. Епископ Клеменс фон Гален, пользовавшийся авторитетом у немецких католиков, публично осудил эвтаназию в своей проповеди. Даже некоторые члены нацистской партии уже выразили свое недовольство программой «Т-4»
И 24 августа 1941 года Гитлер официально заявил о прекращении убийств. К этому времени, по данным внутренней статистики, только в Германии было уже уничтожено 70 273 пациента.
Однако конвейер массовых убийств остановился всего на три месяца. Да и как можно было его остановить, если даже сама идеология фашистского государства постоянно требовала новой крови? И уже в ноябре Гитлер разрешил бюро «Т-4» тайно продолжать свою работу.
Теперь уничтожение «неполноценных» проводилось не в центральных заведениях «Т-4», а непосредственно в лечебницах и психиатрических клиниках, по усмотрению их директоров.
Само же бюро «Т-4» занималось их активной поддержкой. Например, в больницы регулярно поступали специальные медикаменты для умерщвления — морфий, скополамин и т.д. Впрочем, сами директора нередко экономили на препаратах и убивали пациентов голодом или отсутствием надлежащего ухода.
Тайком продолжали свою работу и учреждения по отравлению газом. На этот раз их основными жертвами становились больные и нетрудоспособные узники концлагерей. Также к прежнему перечню лиц, подлежащих эвтаназии, добавились остарбайтеры — жители оккупированных территорий, которых угоняли на работу в Германию. Если по каким-то причинам работоспособность остарбайтеров не подлежала восстановлению, их просто убивали.
Сотрудники из «Т-4» тоже не бездействовали.
Во-первых, они продолжали собирать статистику по лечебным учреждениям и пациентам. Список с 1939 года значительно расширился. Теперь в него включали и обитателей домов престарелых, и работных домов, и воспитательных приютов. В приютах на учет ставили подростков, которые были «неспособны к научению или обладали извращенным характером».
Во-вторых, психиатры из Т-4, окрыленные поддержкой государства, разрабатывали проект тотальной реформы всего психиатрического лечения. Ее суть сводилась к следующему:
Любой ценой вылечить излечимых больных и вовлечь их в трудовой процесс. Для этого надлежало активно применять электросудорожную терапию, инсулиношоковую терапию и другие подобные методы.
Неизлечимых предполагалось использовать как трудовую силу в специальных заведениях, вплоть до их эвтаназии. Эвтаназия же должна была стать «естественной частью медицинской помощи».
Если бы не поражение фашизма, то такая психиатрия вполне могла стать реальностью.
Однако в те годы «проявили себя» не только психиатры из «Т-4», но и другие немецкие врачи. Например, в это же время начались первые эксперименты на людях — узниках Дахау и других концлагерей.
В 1941 году врач Зигмунд Рашер, с одобрения Гиммлера, начал серию опытов для нужд люфтваффе. Его целью было изучение декомпрессии и гипоксии на больших высотах, из-за которых иногда погибали немецкие летчики. Во время экспериментов подопытных заключенных оставляли без воздуха, помещали в камеры с высоким давлением и топили в воде. В результате всех этих опытов было замучено около 80 человек.
Итоги своих исследований Рашер представил на научной конференции в Нюрнберге. Реакция остальных ученых была одобрительной. Замечаний ни к научной, ни к моральной стороне этих опытов у них не возникло.
Позже в Германии проводились и другие исследования. Например:
Пригодность морской воды для питья (на цыганах).
Лечение сепсиса и перитонита (на узницах Равенсбрюка).
Как видим, ни врачебная этика, ни клятва Гиппократа, ни элементарная человеческая мораль для нацистских медиков ничего не значили. И если общественное бытие определяет общественное сознание, то фашистское государство стало настоящей фабрикой по превращению людей в хладнокровных убийц.
Что же касается психиатров из «Т-4», то их жертвами стали 70 тысяч человек до официальной «отмены» эвтаназии, и еще около 180 тысяч — после «отмены». Каких-то серьезных протестов со стороны врачей в Германии не было.
После войны
Сразу после войны начались судебные процессы над руководителями программы «Т-4» и ее непосредственными исполнителями.
Брак и Брандт, кураторы программы умерщвления, в 1946-1947 годах были осуждены американских трибуналом и приговорены к смертной казни. Филипп Боулер под суд не попал: он принял яд еще в мае 1945 года.
Карл Брандт на суде
Вернер Хайде, медицинский директор «Т-4», в 1947 году сбежал из тюрьмы. Почти 13 лет он скрывался под вымышленной фамилией, работал спортивным врачом и даже несколько раз привлекался в качестве судебного эксперта. В 1959 году он был арестован, а в 1964 году повесился в своей камере, не дожив пяти дней до начала суда.
Его заместитель, Пауль Ниче, ответственный за смерть как минимум 70 тысяч человек, был арестован в 1945 году. Свою защиту на суде Пауль Ниче выстраивал опираясь на идеи евгеники и расовой гигиены. Он ничуть не раскаивался в содеянном и пытался доказать, что убийства больных было оправдано и с научной, и с моральной точки зрения. Суд признал его виновным и приговорил к гильотине.
Вернер Хайде и Пауль Ниче
Всего в рамках расследования преступлений Т-4 было осуждено около 90 человек.
Однако многие преступники все же сумели избежать наказания. При этом судебные разбирательства над ними зачастую всячески тормозились и саботировались заинтересованными кругами в правительстве ФРГ.
Например, нацистский врач Хорст Шуман, виновный в уничтожении 15 тысяч «психически неполноценных лиц», был осужден лишь через 25 лет после войны.
Сразу после того, как был выдан ордер на его арест, Шуман укрылся в Африке (не исключено, что с попустительства своих высокопоставленных покровителей) и только в 1966 году был экстрадирован из Ганы в ФРГ. Суд над ним начался в 1970 году. Но уже в 1972 году Шуман был освобожден из-под стражи по состоянию здоровья и умер своей смертью в 1983 году.
Врач системы концлагерей, штурмбаннфюрер СС Хорст Шуман
Профессор Фалькенхаузер, бывший главврач больницы в Кауфбойрене и автор программы систематического голода для пациентов, получил всего 3 года. Но в тюрьму он так и не попал: его отпустили опять же — по состоянию здоровья. Более того, до конца своих дней он получал от государства пенсию.
Эксперты «Т-4» Вернер Филлингер, Фридрих Мауц и Фридрих Панзе, которые отбирали жертв для эвтаназии, тоже избежали наказания. Все трое продолжили работать врачами и даже занимали высокие посты в Немецком обществе психиатров.
Неплохо сложилась и судьба идеологов «Т-4». Двое авторов «книги трех мужчин», Ленц и Фишер (Эрвин Баур умер еще в 1933), после войны сохранили свое членство в немецкой академии наук. Ученые всячески отрицали свою ответственность за преступления нацистов, а о той книге, которая помогла им сделать столь блистательную карьеру, они старались лишний раз не вспоминать.
Впрочем, иногда у Ленца и Фишера случались приступы откровенности. В такие минуты они высказывали сожаление, что нацисты дискредитировали их «прекрасные идеи по улучшению человечества».
Евгенические программы других стран
Западная пропаганда сделала все возможное, чтобы слова «евгеника» и «расовая гигиена» сегодня ассоциировались исключительно с фашистской Германией.
Правда же в том, что свои евгенические и расовые законы действовали и в других странах. «Очищением нации» в свое время занимались Канада, США, Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия, Япония и т. д. И более того: кое-где евгенические законы продолжали работать даже спустя десятилетия после победы над фашизмом.
Разумеется, «цивилизованные» страны обходились без газовых камер и смертельных инъекций, ограничиваясь, в основном, лишь массовой стерилизацией «неполноценных».
Особенно «прославилась» в этой области Швеция. Здесь закон о стерилизации приняли в 1934 году, почти одновременно с фашистской Германией и по соображениям все той же расовой гигиены. Сразу же после войны из него по-быстрому убрали все упоминания о «расовой неполноценности», но действовать он продолжал вплоть до середины 70-х годов.
Последняя стерилизация умственно отсталой шведки была проведена в 1976 году. Эта операция, как и все предыдущие, прошла незаметно и не привлекала внимания общественности. Скандал разразился лишь спустя двадцать лет, и после этого правительство вплоть до 2003 года выплачивало компенсацию пострадавшим.
Когда читаешь истории жертв стерилизации в Швеции, становится не по себе от всего этого безумия:
Священник жалуется в полицию, что 13-летняя ученица его воскресной школы не способна выучить катехизис. Этого оказалось достаточно, чтобы ее стерилизовали.
Другая девочка плохо видит, но у родителей нет денег на очки. В школе она не может разглядеть, что учитель пишет на доске, однако стесняется об этом сказать. Ее признают умственно неполноценной и отправляют в больницу на стерилизацию.
Еще у одной девочки в детстве иногда случаются судороги, и врачи ставят ей диагноз «эпилепсия». Спустя много лет она забеременела. И хотя приступы с детства не повторялись, врачи вынудили ее сделать аборт, а потом стерилизовали. В 70-е она показалась другим врачам и узнала, что никогда не страдала эпилепсией.
Кстати, активным лоббистом евгенических законов была шведский политик Альва Мюрдаль, которой в 1982 году вручили Нобелевскую премию мира. Впрочем, рядом с Горбачевым и Обамой она смотрится вполне гармонично.
Что же касается оплота демократии, то в США первые евгенические законы были приняты еще в 1895 году, то есть задолго до появления Гитлера. Первым штатом, где ввели подобный закон, стал Коннектикут, а к 1917 году к нему присоединилось еще 20 штатов.
Евгеническая программа в США была направлена на то, чтобы предотвратить появление потомства у «неполноценных» людей. А к таковым в Америке относились психически больные, умственно отсталые, эпилептики, глухие и слепые. Меры для ее выполнения принимались разные: от все той же стерилизации, до 3 лет тюрьмы, если незаконный брак все-таки был заключен. Кроме того, в штате Виржиния запрещались браки с представителями «низших рас».
Самая масштабная стерилизация в США развернулась в штате Калифорния. Здесь с 1909 по 1964 год этой процедуре было подвергнуто свыше 20 тысяч человек.
Митинг жертв насильственной стерилизации в Северной Каролине (1971 г.)
Речь, кстати, не обязательно шла о людях с какими-то отклонениями: для стерилизации достаточно было, например, решения опекуна. А по словам левой активистки Анджелы Дэвис, в рамках евгенического закона в Америке принудительной стерилизации массово подвергались индейцы и чернокожие.
Евгенические законы действовали в США вплоть до 1974 года.
Но дольше всего эти законы продержались в Японии: до 1996 года. Здесь показанием к стерилизации становилось не только генетические отклонения у женщины, но и наличие таких отклонений у других членов ее семьи, вплоть до четвертой степени родства.
Заключение
Многим сегодня кажется, что все эти безумные и бесчеловечные идеи навеки остались в прошлом. Мол, человечество получило прививку от фашизма, переболело этой заразой, а значит больше никогда уже к ней не вернется. Но боюсь, что это совсем не так.
В настоящее время, благодаря медико-генетическим изысканиям, перед человечеством открываются невероятные возможности. Современная медицина уже научилась:
Достаточно точно определять наличие у родителей тех или иных наследственных заболеваний.
Предсказывать генотип будущего ребенка.
Находить отклонения на самых ранних стадиях беременности.
При необходимости врачи даже могут заменить «испорченный» ген и полностью вылечить генетическое заболевание.
Недалек тот день, когда родители сами смогут выбирать, какими физическими или интеллектуальными качествами будет обладать их будущий ребенок. К этому можно прибавить современные достижения в области протезирования: медицина уже научилась ставить «на ноги» парализованных и даже возвращать зрение слепым.
А потому в наши дни идеи «облагораживания и усовершенствования» человека опять набирают популярность. Это значит, что сегодня, как и сто лет назад, снова становятся актуальными и этические вопросы.
Да, идея создавать сверхлюдей выглядит крайне привлекательно. Только представьте:
С рождения быть здоровым, красивым и сильным.
Не болеть и не стареть.
Жить вечно.
По мере надобности менять или даже апгрейдить любые органы.
Обладать неограниченной памятью и сверхинтеллектом.
А если нужно, то и приобрести различные сверхспособности, как у героев комиксов Marvel.
Неудивительно, что сегодня идеи подобного «усовершенствования» отстаивают даже люди с левыми убеждениями.
Но беда всех этих идей в том, что неравенство в этом мире никуда не делось. Здесь по-прежнему есть угнетатели и угнетенные, богатые и бедные, люди, обладающие властью, и люди, вынужденные ежедневно бороться за выживание. К чему приведет возможность создавать «сверхлюдей» в таком мире?
Правильно: всеми благами трансгуманизма и генной инженерии смогут пользоваться лишь те, кому они по карману. Именно они будут менять износившиеся органы как перчатки. Это они приобретут сверхспособности и сверхинтеллект. Это у них будет генетически безупречное потомство и вечная жизнь.
А где-то там внизу, на другом конце социальной лестницы, будут влачить жалкое существование и по-прежнему страдать от болезней различные пролы, морлоки, кжи… Не важно, как будут называть угнетенные классы в будущем, но они обязательно будут. Ведь кто-то же должен своим тяжелым трудом оплачивать все это благолепие?
Стоит ли надеяться, что на этот раз все обойдется без газовых камер и смертельных инъекций?
Нет, не стоит. Пока в этом мире есть угнетатели и угнетенные, кровавая история XX века может повториться еще не один раз.
Вот и подоспела вторая часть статьи "Долгий путь к доступной среде", в которой мы рассматриваем такой важный с точки зрения морали и гуманизма вопрос как отношение к инвалидам. В прошлой части мы рассматривали историю вопроса в общемировом масштабе - отношение к инвалидам в первобытном обществе, в Античность, Средние века и Новом времени. Сегодня мы рассмотрим, как к людям с ограниченными возможностями здоровья относились у нас - в России и СССР, а также узнаем, в каком направлении развивается понимание инвалидности сегодня.
Россия
По сравнению с европейскими странами, отношение к инвалидам в России с самого начала было более гуманным. Сегодня это нередко пытаются связать с принятием русскими православия (эта мысль встречается даже в некоторых современных вузовских учебниках).
Но по свидетельству историков, восточные славяне и до крещения не проявляли агрессии к лицам с физическими недостатками. Более того, у них существовала традиция заботиться о слабых и немощных, а если те не имели родственников, за ними ухаживала вся вервь (славянская община). К примеру, очень долго был распространен обычай, когда нуждающиеся поочередно кормились в разных домах, пока таким образом не обходили всю деревню.
С появлением христианства на Руси стали появляться первые монастырские приюты. В 996 году князь Владимир официально вменил призрение инвалидов церкви и ввел десятину на содержание монастырей и богаделен. Самая же первая больница-богадельня была открыта преподобным Феодосием, основателем Киево-печерской лавры.
Милосердие Феодосия Печерского к страждущему. Гравюра XIX в.
По сути, русское государство просто скопировало уже сложившуюся в Византии систему церковной благотворительности, которая хорошо сочеталась со славянскими традициями. В отличие от Европы, этому не предшествовал долгий и мучительный процесс становления и преодоления агрессии общества.
Но идеализировать «русскую гуманность» все же не стоит, поскольку многие европейские проблемы наблюдались и у нас. Изданный в 1551 году «Стоглавый судебник» предписывал насильно помещать в монастыри «глухонемых, лишенных разума и одержимых бесом», чтобы те «не были пугалом для здоровых». Закон от 1676 года запрещал управлять имуществом глухим и незрячим. А изданный в 1704 году указ запрещал умерщвлять детей с врожденными дефектами, что тоже наводит на некоторые мысли о той эпохе.
Сложившаяся в стране система церковного призрения фактически не менялась вплоть до прихода к власти Петра I. Царь-реформатор взял за образец западноевропейскую практику помощи инвалидам и попытался по возможности внедрить ее в России. Вот только некоторые из его указов:
1700 — о постройке по всем губерниям богаделен для тех, «кои работать не могут».
1701 — о назначении части нищих и больных «кормовых денег». Остальных надлежало пристроить в «домовые Святейшего Патриарха богадельни».
1710 — распоряжение «раненых лечить из казны».
1712 — о повсеместном строительстве госпиталей «для увечных, не имеющих возможности снискивать пропитание трудами, а гошпиталям быть ради призрения сирых, убогих, больных и увечных и для самых престарелых людей обоего полу».
1720 — указ тяжелораненых офицеров и солдат «кормить в госпитале до самой смерти».
Уже к 1719 году в одной только Москве насчитывалось 90 богаделен, в которых содержалось около 4 тысяч человек.
Политику Петра продолжала и Екатерина II. В 1775 году по ее указу в губерниях были созданы приказы общественного призрения, которым вменялось в обязанность создание и содержание богаделен «для мужского и женского пола, убогих и увечных, кои пропитания не имеют».
Император Александр I, который как и Петр интересовался западными новшествами, попытался создать в Российской империи систему специального образования и светской благотворительности. В 1806 году открылось первое учебное заведение для глухих детей, а в 1807 году — школа для незрячих.
После войны с Наполеоном император создал «Комитет помощи раненым воинам» (он же «Александровский комитет»), который назначал военным инвалидам пенсии и содержал военные богадельни.
Бывшие воины русской армии, призреваемые в Чесменской военной богадельне императора Николая I. Санкт-Петербург. Начало 1900-х.
Однако в целом российское общество с крайним подозрением отнеслось к идее светской филантропии, предпочитая более привычное ему христианское милосердие и «нищелюбие». А потому благотворительность в Российской империи и дальше развивалась, в основном, в церковном направлении.
В 1870 году Александр II попытался немного исправить ситуацию. Он учредил органы местного самоуправления, при которых действовали участковые попечительства. По идее, они должны были оказывать адресную помощь инвалидам, например, назначая им денежные пособия. Однако на практике эти попечительства чаще всего определяли всех просителей (людей обычно одиноких и беспомощных) в какую-нибудь богадельню или инвалидный дом.
У паперти храма на Стеклянном (1913 г, Санкт-Петербург)
Постепенно под крылом православной церкви образовалась целая система больниц, домов для умалишенных, специальных учебно-воспитательных заведений и других подобных заведений. Все они финансировались не из государственного бюджета, а существовали на частные пожертвования. В 1890-х годах при церкви работало 660 богаделен и примерно 500 больниц. По данным на 1907 год, примерно 200 монастырей вели постоянную работу по социальному призрению.
СССР
Светская система социальной помощи в России сформировалась лишь после Октябрьской революции.
Уже на шестой день своего существования новая власть опубликовала сообщение «О социальном страховании», которое декларировало принципиально новый подход к помощи населению. Во-первых, страхование планировалось распространить на всех без исключения рабочих, а также городскую и сельскую бедноту. Во-вторых, страховаться должны были все виды потери трудоспособности, включая болезни, увечья и инвалидность. В-третьих, страховые взносы должны были платить не рабочие, а их наниматели.
С 1 января 1918 года пенсия инвалидам была увеличена в два раза. А в 1919 году, во время Гражданской войны, вышло положение «О социальном обеспечении инвалидов-красноармейцев и их семейств».
Количество пенсионеров в стране начало стремительно увеличиваться. Если еще в 1918 году пенсию получили лишь 105 тысяч человек, то к 1920 — уже около одного миллиона. К этому времени в стране работало 1800 различных учреждений для инвалидов, которые обслуживали 166 тысяч человек.
Плакат в Казани, 1920-е
8 декабря 1921 года вышло постановление Совнаркома «О социальном обеспечении инвалидов», в котором впервые появилось такое понятие, как «группа инвалидности». Первоначально их было не три, а шесть:
I — не способен к профессиональной деятельности и нуждается в постоянной помощи.
II — не способен к профессиональной работе, но может обходиться без посторонней помощи.
III — не способен к регулярной работе, но может добывать средства легким заработком.
IV — не способен продолжать прежнюю профессиональную деятельность, но может перейти на работу с более низкой квалификацией.
V — не способен к прежней работе, но может найти работу такой же квалификации.
VI — способен к прежней работе, но со снижением производительности труда.
Группы присваивались не по характеру заболеваний, а исходя из трудоспособности человека. Такая классификация называлась «рациональной» и хорошо соответствовала намеченному уже в ту пору курсу на индустриализацию. Пенсии получали только первые три группы.
Для чего требовались остальные три группы? Дело в том, что в стране в то время была многоукладная экономика, при которой сохранялась частная собственность, а следовательно — и безработица. В этих условиях остальные группы инвалидности позволяли трудящимся по закону получать работу, пользоваться социальной защитой и различными льготами, которое предоставляло государство.
Но уже в 1923 году государство перешло на трехгрупповую систему. Сделано это было не механически, простой отменой трех оставшихся групп, а с переработкой формулировок (например, третья группа отчасти включила в себя четвертую). С некоторыми изменениями эта система сохраняется и сегодня.
Что же касается крестьян, то 14 мая 1921 года вышел декрет о создании «кресткомов» — крестьянских комитетов взаимопомощи, которые среди прочего занимались поддержкой инвалидов в сельской местности.
В 1925 году было принято более основательное «Положение о крестьянских обществах взаимопомощи». Обществам вменялось в обязанность не только социальное обеспечение нетрудоспособных лиц, но и содействие государству в оборудовании и содержании больниц. К концу 20-х годов в стране насчитывалось около 60 тысяч таких обществ, а их суммарный фонд составлял свыше 50 млн рублей.
В 1931 году на смену обществам пришли кассы взаимопомощи. Они, помимо всего прочего, занимались также и трудоустройством инвалидов: благодаря им, уже за первый год 40 тысяч человек смогли получить постоянную работу.
В 1956 году вышел «Закон о государственных пенсиях», а в 1964 году — «Закон о пенсиях и пособиях членам колхозов». Отныне социальная помощь всему населению оказывалась за счет общественных фондов. Также в стране начала действовать единая государственная система трудоустройства инвалидов, а с 1967 года — единый порядок врачебно-трудовой экспертизы и выдачи пенсий. Вся эта система успешно работала вплоть до распада СССР.
Что же касается России, то еще в 1961 году было учреждено отдельное Министерство социального обеспечения РСФСР, которое занималось выплатой пенсий, врачебно-трудовой экспертизой, трудоустройством инвалидов и их профессиональным обучением.
В 70-х годах к этому перечню добавилось еще и социально-бытовое обслуживание на дому. Оно включало в себя доставку продуктов, горячих обедов и медикаментов, стирку и смену постельного белья, уборку помещений и многое другое. Все услуги оказывались бесплатно (с 1987 года — 5% от пенсии, для тех, кто получал ее в максимальном размере).
Советская футбольная команда «Матонат» («Мужество»). Ташкент, конец 1980-х
В 1990 году Верховный Совет СССР принял два документа, которые могли бы вывести социальную политику государства на принципиально новый уровень. Это были «Закон об основных началах социальной защищенности инвалидов СССР», а также «Концепция государственной политики в отношении инвалидов».
Новые законы предусматривали создание условий для индивидуального развития инвалидов, а также для реализации их творческих и производственных способностей. Среди прочего, например, предполагалось повсеместно организовать удобный доступ к культурно-зрелищным учреждениям, спортивным сооружениям и т. д. Одним словом, государство собиралось перейти от пассивных форм поддержки инвалидов к их активной реабилитации и интеграции в общество, то есть примерно к тому, что сегодня на Западе называют «социополитической моделью».
Увы, но этим планам не суждено было сбыться. Сперва законопроекты не были ратифицированы в РСФСР, а позднее и сам Советский Союз прекратил свое существование. Снова о создании доступной среды у нас вспомнили лишь через двадцать лет.
Новая модель и нерешенные проблемы
Примерно в конце 1980-х годов в передовых странах Запада возникает новое направление в понимании инвалидности. Выяснилось, что все инвалиды (независимо от характера нарушений) сталкиваются почти с одинаковыми трудностями, когда пытаются реализовать свои права и возможности.
Стало понятно, что привычная «медицинская модель» никак не помогает справиться с этими трудностями и даже наоборот — мешает. Например, вот как выглядит определение инвалидности в рамках «медицинской модели»:
«…Это полная или частичная утрата гражданином способности или возможности осуществлять самообслуживание, самостоятельно передвигаться, ориентироваться, общаться, контролировать свое поведение, обучаться или заниматься трудовой деятельностью».
Иными словами, есть люди с некими проблемами, которые не могут жить, как все нормальные граждане. По мнению западных правозащитников, уже само это определение как бы противопоставляет инвалидов всему остальному обществу.
Постепенно стала складываться новая модель — «социополитическая». В рамках этой модели инвалиды рассматривались уже не как люди с различными нарушениями, а как притесняемые меньшинства (вроде этнических), чьи права необходимо отстаивать.
Митинг за доступный транспорт в Филадельфии, 1990 г
Все это заставило западное общество пересмотреть прежние стандарты в области медицины, педагогики, психологии и законодательства. Отныне акцент стали делать не на медико-лечебных и реабилитационных мерах, а на социальных. В рамках этой модели началось создание доступной инфраструктуры, введение новых принципов общего и профессионального образования, изменение подхода к трудоустройству и оборудованию рабочих мест и т. д.
Общепризнанной социополитическая модель стала в 2006 году, когда ООН приняла «Конвенцию о правах людей с ограниченными возможностями», направленную на борьбу с их дискриминацией.
Россия ратифицировала конвенцию в 2012 году, тем самым взяв на себя обязанности обеспечивать права инвалидов и повышать уровень их жизни. Однако еще в 2011 году в стране была запущена программа «Доступная среда», в рамках которой планировалось повсеместное создание пандусов, специальных подъемников и прочих элементов инфраструктуры. К слову, сегодня в России проживает 13 миллионов инвалидов, что составляет почти 10% населения.
Может показаться, что человечество, наконец-то, встало на правильный путь, и все проблемы инвалидов уже совсем скоро окажутся в прошлом. К сожалению, это далеко не так, и у той глянцевой картины, которую рисуют нам сегодня западные СМИ, есть весьма неприглядная изнанка.
Во-первых, за ней скрывается весь остальной мир, которому не посчастливилось попасть в список процветающих буржуазных стран. Откуда, например, возьмется доступная инфраструктура или инклюзивное образование в Индонезии, если там толком не хватает ресурсов даже на обычную медицину и на обычное образование?
Во-вторых, в условиях свободного рынка, даже многие здоровые люди часто не выдерживают конкуренции и оказываются на обочине. А ведь инвалидам сегодня приходится жить абсолютно по таким же правилам. Как следствие, они регулярно сталкиваются со следующими проблемами:
1. Бедность. Примерно 70% инвалидов относятся к бедным слоям населения, причем эта бедность может быть как следствием инвалидности, так и ее причиной. Согласно «Всемирному обзору в области здравоохранения», чем ниже доходы у населения, тем выше в стране процент инвалидов. Это связано и с некачественным медицинским обслуживанием, и с низким уровнем защиты труда, и с высоким уровнем преступности, и с прочими проблемами, которые порождает бедность.
2. Безработица. По оценкам Международной организации труда, постоянную работу имеют лишь 28% опрошенных инвалидов. И даже в относительно благополучных США трудоустроены лишь 35%.
Митинг в Минске, 2016 г
3. Социальная изоляция. Некоторые наши туристы, побывав в богатых европейских странах, начинают строчить ехидные заметки о вырождении Европы. Мол, там на каждом шагу встречаются люди на колясках, незрячие, глухие, с синдромом Дауна, а у нас в стране такого нет.
Но у этого феномена есть очень простое объяснение. Дело в том, что у нас, как и в некоторых других странах, большинство инвалидов живут в своем собственном мире — интернатах, спецшколах, больницах и т. д., а потому мы очень редко встречаем их в общественных местах.
И судя по всему простым изменением законов эта проблема не решается. Несколько лет назад, когда я жил в одном южном городе, на меня вышли представители местного клуба инвалидов. Мол, приходите к нам, у нас здорово: спортивные секции, интересная культурная программа и приятное общение. Оказалось, что эти ребята проводят там почти все свободное время, предпочитая даже в эпоху интернета общаться в основном с себе подобными.
Что же касается именно России, то у нас ко всему этому списку добавляются свои проблемы. Например, хотя в нашей стране сегодня очень любят говорить об инклюзивном (доступном для всех) образовании, однако в реальности учебных заведений для людей с особыми потребностями у нас фактически нет.
Во-первых, такое образование требует разработки множества специальных программ и методик, в зависимости от видов нозологий. Во-вторых, полностью переоборудовать школу или вуз — крайне дорогое мероприятие. Новые же учебные заведения у нас фактически не появляются (скорее наоборот — закрываются).
Напоследок приведу результаты опроса, который проводился среди инвалидов в республике Саха (Якутия). На вопрос, в чем они нуждаются больше всего, ответы были такими:
66% — в качественном медицинском обслуживании. Особо остро проблема стоит в сельской местности, где во многих населенных пунктах сегодня нет даже штатных врачей.
57% — в материальной помощи со стороны государства.
52% — в медикаментах.
42% — в улучшении жилищных условий.
Также выяснилось, что только 23% опрошенных удовлетворены качеством бесплатных ТСР (технических средств реабилитации: колясок, протезов, слуховых аппаратов и т. д.), а многие жаловались, что их ТСР не соответствуют показаниям. В целом же, 64% опрошенных считают, что общество к ним несправедливо.
Из всего этого напрашивается только один вывод: положение инвалидов целиком и полностью зависит от состояния самого общества и его экономических основ. Можно сколько угодно вещать о духовности и гуманизме, о правах и недопустимости дискриминации, об инклюзивности и политкорректности. Однако все эти красивые лозунги будут неизбежно разбиваться об экономический базис и те проблемы, которые он порождает.
